Я их чувствую
(Полностью вымышленная история, все совпадения случайны)

Прошу прощения за некоторые неаппетитные подробности.

- Салат «Столичный», антрекот, стакан томатного сока и пару хлеба, - сделал я заказ официантке кафе и углубился в чтение «МК», где животрепещуще рассказывалось о задержании оборотней в МУРе, бравших взятки и сажавших невинных людей за решетку. «Да, много сук в нашей системе. Теперь под горячую руку попадут все», - подумал я, и убрав газету в портфель, достал «Тетрис».
Подкрепившись, я поехал допросить свидетеля в славный город Зеленоград. В связи с тем, что очевидец происшествия оказался глухим пенсионером, то допрашивать мне его пришлось долго и громко. Через час мой голос практически сел. А еще через час на подходе к Следственному управлению, где я должен был отдать протокол допроса, у меня предательски схватил живот. Скрутило так, что в глазах потемнело. Как я добежал до «WC», сбив с ног какого-то молодого следака, помню смутно. Да что же за напасть такая сегодня, думал я, сидя на «белом друге». Мне этот салат сразу не понравился. А может, антрекот?
Теперь оставался открытым один вопрос: «Как мне без проблем добраться домой?» Умывшись и отдышавшись, я зашел к следователю и другу Косте Павлову:
- Привет. У тебя от диареи есть что-нибудь? - поставил я в тупик коллегу и передал предназначенный для него протокол допроса свидетеля.
- От поноса что ли?
- Да!
- Нет.
- Водка есть?
- Имеется.
- А соль?
- Где-то была.
- Ну чего ты тупишь, доставай, - на ходу крикнул я и вновь побежал в санузел.
Через пять минут я, налив 100 граммов водки и размешав в ней пару ложек соли, залпом выпил этот раствор.
- А это что, помогает, или просто решил стакан накатить в конце рабочего дня? - с издевкой спросил Павлов.
- Ты хорошо подумал, прежде чем спросить? Если бы я хотел выпить, то я бы с собой пузырь принес и уж соль бы туда не высыпал. А это народное средство и, кстати, помогает. Правда, испытываю на себе впервые.
Через несколько минут я, действительно, почувствовал облегчение и даже закурил. Костя налил мне крепкого чаю и пообещал отвести домой на своей машине. План о месте общепиту улетучился из головы. Тем более, чека у меня не осталось. Почему-то вспомнились слова какого-то народного целителя о том, что иногда полезно очищать от шлаков организм с помощью слабительных средств. Думы о кишечнике прервал топот ног, доносившихся из коридора и звук выбиваемой двери.
Мы с Костей переглянулись.
- Это у вас так потерпевшие на дачу показаний ломятся? - попытался сострить я и почему-то интуитивно вспомнил статью в сегодняшнем «МК».
- Пойдем посмотрим, - сказал Павлов, и мы вышли в коридор.
В кабинете напротив, где располагался следователь по расследованию преступлений экономической направленности Антон Шумилов, было полно народа. Человек пять рыскали по тумбочкам и шкафам, а один, одетый в длинное серое пальто, просил следователя добровольно выдать деньги, которые ему несколько минут назад передал гражданин Гациев. Несмотря на всю происходящую истерию и надетые на руки наручники, «взяточник» спокойно восседал в своем кресле и флегматично рассматривал обручальное кольцо на своем пальце.
- Никакие деньги мне гражданин Гациев не передавал, но предлагал, - спокойно отвечал Антон. - Он лишь расписался в протоколе ознакомления с заключением экспертизы.
В этот момент к нам подошел начальник Кости, и отведя в сторону, поведал:
- Это УСБ!
- Ясень пень, что ни санэпидемстанция, - ответил Павлов.
- Утверждают, что Шумилов взятку от Гациева получил, но под ультрафиолетом пальцы Антона чистые. И денег пока не нашли.
- А сколько взял? - хором спросили мы с другом.
- Говорят, что 20 кусков в американской валюте.
- О#уеть!!! - удивился я. - Такую сумму они должны были сразу найти. Кабинет-то маленький. Может, в окно выбросил?
- Нет, - ответил шеф Павлова, - за окнами секли.
Через полчаса безрезультатных поисков компания представителей СБ вместе с Шумиловым вышли из развороченного кабинета и толпой направились к начальнику Следственного управления полковнику Ахонову. Несмотря на то, что рабочий день был закончен, мы с Костей решили дождаться «результатов анализа из лаборатории», т.е. получить исчерпывающую информацию от секретарши большого босса, которая очень любила сканировать все разговоры за стеной своего начальника.
Через час, куря на лестничной площадке, мимо нас прошел спокойный, но слегка бледный следователь Шумилов:
- Пока, мужики, - кивнул нам Антон. - До завтра.
- Счастливо, - попрощались мы, не решаясь у него что-либо спрашивать.
- Значит х#й они что нашли, - подытожил Павлов и потушил окурок.
Тут же к нам подбежала секретарша Леночка и с интригующим видом уволокла нас в кабинет Павлова.
- Ой, ребята, - залепетала девушка. - Это нечто!!! Комедия!!! Суть в следующем. Вчера в УСБ приперся Гациев и сообщил, что следователь Шумилов согласен за 20 штук «зелени» прекратить в отношении него уголовное дело. Если бы у злодея были бы эти деньги, то он бы не обратился к особистам. Но у него в наличие имелось только 15 штук. Но Антон стоял на своем: «20, ни цента меньше и сразу». УСБ нужна палка и они убедили руководство выдать им для реализации операции по поимке «оборотня» подотчетные деньги в количестве 5 тысяч долларов США. А может, каких спонсоров нашли? В общем, не важно. Ну так вот. Собрали они в конвертик требуемую сумму, запихнули за пазуху Гациеву «жука», и проинструктировав, направили на стрелку, в предвкушении премии злорадно потирая ручки. Гациев, якобы, отдал деньги, и забыв про кодовое слова для УСБ, которое говорило бы о начале операции, направился прямиком в туалет. Переволновался, засранец. Через пять минут вспомнил и маякнул особистам. Дальше вы все видели. Но деньги так и не нашли.
- Это понятно, - сказал я. - А что в кабинете у Ахонова целый час происходило?
- Сначала УСБ требовало у Шумилова отдать деньги. Но Антон стоял на своем: «Не брал, не знаю, не видел, меня оклеветали». Ахонов предложил обыскать Гациева. Досмотр результатов не дал. Он клялся мамой, что конверт положил на стол следователя.
- Так они же «писали» разговор? - удивился Костя.
- Писали!!! - засмеялась Леночка. - Включили, а там такой диалог:
«Гациев: Здравствуйте.
Антон: Здравствуйте, присаживайтесь.
Гациев: Я принес.
Антон: Это что?
Гациев: Деньги, как вы и просили 20 тысяч.
Антон: Я просил!!? Уберите немедленно. Распишитесь вот здесь и уходите.
Гациев: До свидания.
Антон: Удачи».
После прослушивания этой записи Ахонов культурно попросил всех особистов идти в ж#пу вместе с недоумком Гациевым. По этому адресу отправился только «взяткодатель». УСБэшники же уже умоляли Шумилова вернуть им хотя бы 5 тысяч, обещая забыть всю эту дурнопахнущую историю, а их старший борец с оборотнями обещал походатайствовать о переводе Антона на вышестоящую должность в ГУВД. Но Шумилов кремень. Написал объяснительную и ушел. Через пару минут со скорбными лицами покинули кабинет и особисты. А довольный Ахонов попросил позвать к нему всех его замов, принести рюмки и не беспокоить. Вот, собственно, и все.
Проработав еще месяц, Шумилов написал рапорт об увольнении из органов по собственному желанию, не дослужив до пенсии 3 лет. Нет, на него никто не давил, Ахонов предлагал остаться, предлагая должность начальника отдела, но Антон был непоколебим в своем решении:
- Нет, меня оклеветали и теперь нормально служить не дадут. Так что ухожу в народное хозяйство. Мне еще дочек поднимать.
Прошло 5 лет. Мы с сыном поехали в зоопарк. Стоя у пруда, мы кормили водоплавающую дичь. У меня слегка закрутило живот. Резь с каждой минутой усиливалась. Но я был спокоен - в десяти метрах был туалет.
- У вас не будет зажигалки? - окликнул меня мужской голос.
Я обернулся.
- Саня?
- Антон?
- Саня Селиверстов, - обрадовался Шумилов. - Сколько лет? Ты по службе или...
- Или. Два месяца обещал сына в зоопарк свозить.
- Аналогично. Жена затеяла генеральную уборку и отправила меня с дочками погулять на свежем воздухе. Может, по пивку пройдемся?
- А почему бы и нет.
Познакомив детишек и оставив их играть, мы расселись в кафе под открытым небом. Погода шептала. Поговорив о том о сем, я невольно спросил:
- Антон, меня уже много лет будоражит один вопрос: взял ли ты взятку или нет? Нет, если не хочешь, можешь не говорить. Просто интересно, если взял, то как?
- Да что уж там, - улыбнулся Шумилин и отглотнул из бокала. - Взял, Саня. Ты первый, кто об этом узнает. И, кстати, ничего хитроумного я не придумал. То дело Гациева я в любом бы случае прекратил, т.к. там действительно отсутствовали признаки состава преступления. Просто решил поиметь бабла с этого тупого торгаша. Ты же помнишь, что мы вчетвером жили в одной комнате коммунальной служебной квартиры за МКАДом. Я ведь, как пришел в органы, так сразу же встал на очередь. Из года в год был один и тот же ответ: «Ждите, вы в очереди». Ждал, а руководство получало квартиры. А здесь настолько все наостое#енило, что решил я рискнуть: получится - хорошо, не получиться - плохо, но по крайней мере буду рад тому, что хоть что-то попытался сделать для своей семьи. Тренировался долго и усердно. Отрабатывал механизм движений рук до автоматизма. Все было рассчитано до секунды. Интуитивно чувствовал, что обратится Гациев в УСБ, но уже адреналин не давал успокоиться.
- Ну не томи, Антон, - подогнал я бывшего коллегу.
- За месяц до тех событий у меня в производстве находилось дело заправщицы с АЗС, которая недоливала бензин автовладельцам, банальный обман покупателей. Сжалился я над ней и ее парализованным после инсульта мужем и прекратил в отношении нее уголовное преследование. Она плакала от радости, деньги предлагала, но я не взял. И вот когда созрел план с Гациевым, пришлось мне вспомнить о заправщице, т.к. без помощника мне не обойтись. А дальше все просто. Она пришла в указанное мною время и присела рядом с кабинетом, изображая из себя вызванного на допрос человека. Через пару минут пришел Гациев и стал протягивать мне деньги в пухлом конверте. Вслух, естественно, я проговорил, что категорически против получения взятки, а сам указал на стол, на котором предварительно лежал лист бумаги. Он положил конверт, а я протянул ему под подпись протокол. Я понимал, что после его ухода у меня будет не более 15 секунд. Так как топтаться возле кабинета они не будут, скорее всего ждут команды внизу или в машинах. Как только за ним закрылась дверь, я достал из кармана медицинские перчатки, надел на руки, свернул лист с конвертом и всунул его «мехом внутрь». В кабинет зашла заправщица, которой я скинул в сумку сверток. По другой лестнице она спустилась на первый этаж и села в огромную очередь в паспортный стол. Я сел в кресло и стал ждать особистов. На все про все у меня ушло менее 10 секунд. Я ведь тогда не знал, что Гациев пребывает в туалете. Знаешь, Саня, что было самое сложное?
- ???
- Успокоить себя.
- А зачем ты дверь закрыл? Лишнее подозрение.
- Я же сказал, успокоить себя. Лоханулся и по привычке захлопнул дверь, достал бутылку коньяка и всосал граммов 150 из горла. Но больше всего меня тревожило другое, а не нашпиговала ли СБ в коридоре микрокамер. Они мастера в этом деле. Тогда и мне пи@дец и заправщице, как соучастнице. Но долго гадать не пришлось, в этот же момент вышибли дверь. Дальше ты знаешь.
- А чё уволился? - задал я глупый вопрос.
- Во-первых, работать бы нормально мне УСБ не дало. Даже если бы работал честно, то какую-нибудь бы бяку выкинули. Во-вторых, как бы я объяснил покупку новой двухкомнатной квартиры? Саня, а ты не знаешь, как СБ списала те 5 штук?
- Точно не знаю. Но ходил слушок, что их с Гациева содрали. Мол, коль дурак, то и возмещай.
Заказали по второй кружке. Помолчали, глядя, как дети играют с воздушными шарами.
- Саня, а ты бы смог бы взять? - мрачно спросил Шумилин.
- Не знаю, Антон! Я ведь никогда ни в чем особо не нуждался. Квартира есть, ребенок здоров, жена счастлива. Тьфу-тьфу-тьфу... Работу люблю.
- Осуждаешь?
- Нет, Антон. Не мне судить. План действительно прост, но женщину зря втянул. А что касается меня, то я помню Присягу и слова деда, которому в 37 году десять лет дали: «Внучок, лучше есть честно заработанный черный хлеб, запивая водой и спать спокойно, чем с осетриной в руках ожидать, что когда-то ночью к тебе постучаться. И это будет не сосед с бутылкой самогонки».
- Присяга..., - ухмыльнулся Антон. - Ладно, Саня, нам пора. Бывай.
- Прощай.
Они ушли, а мы с сыном отправились лицезреть волков. На тех, которые днем и ночью в своем зверином облике. Пока моё чадо с интересом рассматривало живого волка, который по его мнению должен был быть размером со слона, чтобы спокойно проглотить бабушку и Красную шапочку, меня осенило. Из памяти всплыли ситуации. Ведь за всю мою жизнь резкое расстройство живота у меня было всего несколько раз. Первый раз в 17 лет перед встречей с ГАИшником, где мне пришлось за сотню метров от поста ДПС остановить мотоцикл и бежать в кусты. Второй, когда мне пришлось давать взятку преподавателю ВУЗа, в который поступал мой младший брат. А третий и четвертый перед встречей с Шумилиным. Я даже невольно засмеялся.
- Папа, а почему ты смеешься? - спросил меня сын.
- Живот перестал болеть, - честно ответил я. - Пошли лучше купим мороженое и посмотрим на обезьян.

Есть у нас в Военно-Воздушных такие хитрые подразделения, что свою воинственность не афишируют, а наоборот, изо всех сил прикидываются самыми что ни на есть гражданскими. Мало ли что понадобиться может - по международным коридорам без лишних согласований пролететь, да и просто чтоб коварный враг не догадался о потаенной сущности самолетов, залетевших в какой-нибудь аэропорт. Сейчас под две авиакомпании маскируются, а раньше, само-собой, под «Аэрофлот»; да и сейчас еще часть бортов в прежней окраске летает, кстати. Соответственно, чтобы не шокировать мирных обывателей зрелищем вылезающих из якобы гражданского аэроплана дядек в форме ВВС, им выдавали также и форму МГА (министерства гражданской авиации) - причем продолжали выдавать и после трансформации министерства не пойми во что, отчего циничный аэродромный люд окрестил их «летчиками из прошлого».
Ну да это присказка, а сказка где-то впереди.
Поставили однажды экипажу одного из таких бортов боевую задачу: забрать из уездного города N пассажиров и доставить, желательно в целости и сохранности, в Адлер, полет выполнять в форме гражданской авиации. Дело привычное, летчики под такой расклад еще и на склад сбегали, форму обновили - ее там с советских времен скопилось; что в домашнем хозяйстве применимо уже посписывали, конечно, но кителя и фуражки тогда в закромах еще были.
Прилетев в N, экипаж обнаружил, что в отлаженной системе произошел сбой: аэроплан уже есть, весь в ожидании, а пассажиры - генерал с семьей и большим чемоданом...
- ...Часа через два будут, не раньше, - обрадовал экипаж командир.
- Вечная история, - прокомментировал штурман. - А ведь нам еще после Адлера домой ехать. И что-нибудь «на зуб кинуть» уже хочется...
- Интересно, здесь столовка нормальная?.. - поддержал коллегу правый.
КВС только рукой махнул:
- Ладно, мужики, идите кормитесь, через два часа на борту. Заодно мне сигарет купите...
Уточнив у встреченного техника координаты общепита, экипаж двинулся на встречу с едой, но дойти до терминала им не удалось: по-голливудски, сжигая покрышки, затормозив, путь преградил микроавтобус, из которого резво десантировалась группа граждан, на ходу поправляя фуражки.
Летчики насторожились; граждане, как по команде, вымучено заулыбались.
- С прибытием! Рады видеть! - выступил вперед самый неубедительно улыбающийся гражданин. - Как долетели?
- Нормально, - бортинженер тревожно осматривался в быстро сужающемся кругу граждан и сильно жалел, что не взял с собой арматуру.
«Какие добрые, гостеприимные люди» - подумал менее чувствительный штурман и поделился наболевшим:
- Векторили* на подходе много.
- Разберемся. Накажем. Виноваты. Исправимся, - отозвались вразнобой граждане; после этого проняло и штурмана:
- Петрович, ты же связь вел? Там ничего не говорили об испытаниях в районе психотронного оружия или еще чем-то таком? Может, газы какие?..
- Прослушал похоже...
- Начальник аэропорта... Начальник аэровокзала... Начальник службы... Начальник базы... Заместитель начальника по ... Заместитель по ... - скороговоркой представлялись граждане; запомнить кто есть кто, было решительно невозможно.
- Алексей Петрович, - лаконично ответил второй пилот; штурман и бортинженер тоже не блеснули красноречием.
Граждане начальники и заместители переглянулись, удивленные такой лаконичностью, но через секунду снова заулыбались, украдкой пихнули друг друга локтями («Суровые... Дескать, в лицо должны узнавать...» - донесся до экипажа уважительный шепоток) и предложили отобедать с дороги.
Возражений не последовало, и вскоре экипаж оказался в местном «храме желудка», выгодно отличавшемся от виденных ранее столовых небольшим уютным залом, мягкими креслами, чистыми скатертями, предупредительностью официанток и обилием вкусной пищи. Радушные хозяева наперебой рассказывали об истории и повседневной жизни аэропорта, а также о достопримечательностях города и окрестностей, почему-то особенно упирая на охоту, сауны, рыбалку и рестораны и даже разволновались, когда через полтора часа гости начали собираться.
- Нам еще кое-куда слетать сегодня нужно, - объяснял бортинженер.
- Сюда еще позже вернемся, - поддержал его второй пилот.
- Хорошо у вас, не то что в других портах, сразу видно, - похвалил подобревший штурман, после чего всем троим подарили красивые пакеты, в которых что-то многозначительно булькало.
...- А сигарет мне купить как всегда забыли, - хмуро встретил вернувшихся КВС.
- Ыыы, командир, потом расскажу, полетели отсюда быстрее!..

- И все-таки что-то здесь не так, - пробормотал старший дежурный по аэропорту, задумчиво глядя вслед рулящему на полосу самолету...

Аэропорт N, тот же день, ранее.
Экстренное совещание началось через пять минут после приезда начальника.
- Ну что, коллеги, - хмуро обвел он взглядом собравшихся, - новости нерадостные. Прямо скажем, плохие новости... Оттуда, - руководящий палец потыкал куда-то вверх, в сторону созвездия Большой Медведицы, - надежные товарищи предупредили, что нас будут проверять. Приказа топить у них нет, но и лишняя грязь нам ни к чему. Поэтому все дружно подчищаем «хвосты» и планируем культурную программу для гостей. По дате и составу неизвестно, так что живем как пионеры, в режиме «всегда готов»; о всех спецрейсах из Москвы сразу докладывать мне. Заодно и о пассажирах по служебным...
- Так это, сегодня борт из Москвы приходит. Спецрейс, «полтинник»**, - встрепенулся старший дежурный.
Начальник аэропорта неторопливо четвертовал взглядом принесшего весть.
- И когда?
- Ну... по времени уже зарулить должны, - ответил дежурный, после чего был четвертован повторно.
Вооружившись биноклем, начальник подошел к окну, выходящему на летное поле, сноровисто отыскал оптикой прибывший самолет в старой окраске «Аэрофлота».
- Та-а-ак... пока никого. А вот, выходят... трое, с «дубами»***, рожи незнакомые... черт, погоны плохо видно... Дренть! У одного 13-я категория, у двоих - 14-я****. Вот и дождались комиссию... Быстро - «поляну», подарки; машину к подъезду - едем дружить!..

* Векторить - менять курс и эшелон полета по командам диспетчера, отлично от стандартной схемы захода (выхода, пролета зоны);
** «Полтинник» - Ту-154;
*** С «дубами» - орнамент на фуражках высшего и старшего начальствующего состава ГА;
**** 13-я, 14-я категории - в ГА существовало 16 должностных категорий, причем 16-я в единственном числе (министр ГА); 14-й категории соответствовали начальники управлений и главных управлений, инспекций, 13-й категории - командиры авиационных групп, объединенных авиаотрядов, директора заводов; для сравнения, начальник аэропорта, в зависимости от его класса - 12-9-я категория.

P.S. Несмотря на кажущуюся абсурдность, история основана на реальных событиях. :)

НЕПОБЕЖДЕННЫЙ

(баллада о солдате)

- 1 -
Степан Петрович был принципиально недоволен итогами Второй Мировой войны.Так и жил с этим. Схлопотав от Гитлера на Ленинградском фронте две пулеметные очереди - по ногам и по корпусу, належался по госпиталям, но выжил и без одного легкого, с половиной желудка вернулся в строй и дослуживал в Германии аж до сорок седьмого года. Пока был молодой, ничего - терпел, даже спортом занимался. Благо тогда справок особо не спрашивали - целых-то мужиков было мало. Только время шло, жизнь кругом поднималась и распрямлялась, уже и коммунизм на горизонте показался, а Степан Петрович все жил и жил с семьей в тесной комнатушке коммунальной квартиры, где в свое время родился сам. Вместе с ним делили площадь мать, жена и дочь. Так-то жили они неплохо - как и все. Только вот с жильем беда. Дочку жалко, стыдно перед ней, да и себя... За что воевал-то? Работал Петрович без отдыха - а где отдохнешь, если дома ступить некуда? Деньги какие-никакие подкапливал - хотел хоть в кооператив, так нет - ему и там отказали. Метр, говорят, лишний у вас. Обидно. Да и раны замучали.

За ту жуковскую мясорубку, откуда Степана Петровича вытащила на плащ-палатке школьница-санитарка, орденов не давали. Да и потом как-то прошел мимо наград простой рядовой - автоматчик Степан Петрович Полозов. Поначалу его, вернувшегося из Германии к шапочному разбору, даже не хотели прописывать обратно домой. В разрушенном городе было плохо с жильем, а с Ташкентского фронта прибыло много народу. И такого, что не чета Петровичу. Находился он вдоволь, насмотрелся канцелярской сволочи. Ему бы грохнуть орденами об стол, да у него всех наград - восемь дырок... А раны... "У нас вся страна в ранах" - говорили ему розовощекие военкомы, когда Степан Петрович приходил узнать, далеко ли счастье и не пора ли рассчитаться за войну.

Годы брали свое, простреленные ноги ныли по ночам, рвалось в кашле оставленное на разживу легкое, да и сердце уже подустало у солдата. Красавица-жена, школьница-медсестричка поблекла и увяла в коммунальных дрязгах, умница-дочка, поздняя, единственная, хоть и любила отца, но стеснялась его и неказистой их жизни.

И начал Степан Петрович потихоньку пить. Зарабатывал хорошо - классный токарь был, ценили его. Денег не жалел - сроду жадным не был - друзья-приятели всегда готовы были выпить да послушать ветерана. На работе не пил никогда ни грамма. А вот после - стакан за стаканом - так и приучил себя к проклятому средству. Да еще по ночам помогала горькая сивуха забыться мутным тяжелым сном. А утром, проснувшись еще затемно да стряхнув с себя под краном вчерашнее, собирался на работу - через весь город... Город, выстраданный кровью. И в утреннем тумане виделось старому солдату на месте тусклого северного рассвета зарево ближнего боя. Вместо мирной утреней дымки видел он аэростатное военное небо в ожидании воздушной тревоги и безлюдные утренние улицы уводили старика в тяжелую солдатскую память. А когда мелькала в сумерках чья-то светлая одежда, казалось Степану Петровичу, что это бежит к нему невесомая от страшных голодных зим большеглазая девчонка-медсестра, та самая, что сумела все-таки выжить и дождаться его с войны.

Водка да проклятая заноза в сердце, засаженная туда войной и черной несправедливостью жизни, совсем иссушили и изорвали нервы. Пьяный, все больше плакал, а когда перехватывало слезы, скрипел зубами в горькой бессильной ярости, выкрикивал страшное. Наболевшее, свое, никому больше не понятное, то, что кричат солдаты в лицо смерти. И тот, кому он кричал, не слышал его...

- 2 -
Жил Степан Петрович в самом центре города. Улица старинная, дома - как крепости. Не всякая бомба брала такие дома - многие выстояли войну. На таких улицах, спокойных, без общественного транспорта, удобно расположенных в центральной части города, всегда любили размещаться консульства различных дружественных нам держав. То там, то здесь привлекали внимание нездешние флаги. Обычные триколоры различных расцветок - неброские и уверенные в себе национальные полотна важных европейских держав перемежались попугаями и драконами всяких там сенегалов и таиландов. Попугайские флаги Степан Петрович не уважал, скромным салютовал с гордым достоинством. Не простил Европе войны, но и Европа запомнила солдата. С этими расквитались. Так он считал. Вот со своими... Ну да ладно.

К немцам Петрович относился спокойно. Уважал. А вот союзников не любил. Не принимала душа прохиндейтва их и расчетливости.

Да еще попутал Степана Петровича в тот вечер бес. Метель была. А метель в России - штука странная. Насмехаются черти над человеком, путают...

Шел старый солдат домой, да прикрываясь от колючего ветра со снегом, свернул не на родную улицу, а на соседнюю. Голова плывет туманно от выпитого, обиды старые все повылезали, слезы - и так сами от ветра выступают... А тут еще будка милицейская поперк дороги, да из машины тетку какую-то в шубе выгружают. Цветы выносят, двери ей открывают, а Петровичу - топтаться на месте, пропускать...

Консульство по плану должно было быть американское. Всегда именно оно тут было. Читал Петрович про американскую помощь. Только вот самому-то увидеть не пришлось. Тушенку американскую без него порубали, пока он по госпиталям мыкался, а остального ему из пехотного окопа и не видно было. Вспомнились только три "Шермана", которые должны были поддержать батальон в той неудачной для Петровича атаке. Радовались солдаты этим танкам, да рано. Рванули танки через болотце по тонкому льду, там, где тридцатьчетверки легко проходили, и завязли все. Немцы на них артиллерию навели, и с закрытых позиций как в тире угробили. Один экипаж только спасся. Ну нет танков и нет, - пехоту подняли и - вперед. Петровичу повезло - дополз живым. Когда в немецкую траншею скатились вслед за гранатами, чесанули из ППШ по сторонам, - пожалел тогда Петрович последнюю гранатку. Всего-то и надо было что за поворот траншеи ее кинуть. А там этот фриц с пулеметом. Эх, сейчас бы Петровичу ту гранатку...

И почему-то такое зло взяло Петровича именно на американцев. "Шерманы" эти что-ли так его зацепили. Да вроде и неплохие танки были, просто в тот раз неудачно вышло. Только накатила опять на старика обида, которая и не отпускала вообще. Сам не понял как рванул на себя дверь, как оказался в мраморном вестибюле в сапожищах своих суконных, в полушубке, весь в снегу. К нему халдей какой-то чернявенький подскочил, ручкой ему машет, трогать не трогает, но свиристит чего-то не по-русски. Петрович как человек габаритный, мелких ужас как не любил. А тут еще черный как цыган, да американец... Руками-то старик этого сверчка вмиг убил бы, да в ногах больных и пьяных уверенности нет. И промелькнула перед ним вся жизнь собачья, медсанбаты - поезда, голодуха, пайки из хлеба мерзлого со жмыхом, особисты-суки с пистолетиками своими, военкомы с рожами красными, тыловики с чемоданами,... гранатка эта, которую пожалел тогда...

Сунул Петрович руку за пазуху, да как заорет на сверчка:
- Ложись, сука, - граната у меня. Всех взорву к ...ей матери!
Сверчок, хоть и нерусский, а сразу все понял - лег. Еще один высунулся, сверчок ему крикнул: "Граната!" - тот обратно за угол скрылся. "Надо же, - подумал Петрович, - и по-ихнему "гранату" понимают".

Петрович вроде остыл, да не совсем. Раз уж прыгнул солдат в чужой окоп, так надо дальше дело делать. Отступать уже поздно. Попинал суконным чоботом сверчка, заставил подняться.
- Пиши, - говорит, - требования мои. Пусть ваши потребуют у наших, чтобы мне квартиру дали. Денег не надо - деньги у меня есть. Пускай квартиру дают. Двухкомнатную, нет... трехкомнатную. Ну двух - в крайнем случае. И чтобы метро рядом. Этаж... а - все равно... Пиши давай, чурка...

Сверчок пишет, а сам на дверь поглядывает.Написал, Петрович проверил, не удивился даже, что по-русски. Оторвал провод телефонный, сверчку руки связал - помнил еще, как немцев-то пленных приходовал. И только задумался, как дальше быть, - сзади навалилось на него что-то.

- 3 -
Милицейский капитан, услышав слово "граната", даже и не раздумывал, что ему делать. Как граната рвется, видел он в армии. Знал, что есть у него четыре секунды. За четыре секунды с понятием можно жизнь прожить. Вот и собрался он...

Ребят молодых за дверью оставил, сам тихонько щелку приоткрыл, увидел спину Петровича и понял, что судьба...

Завалив Петровича лицом вниз, капитан считал уже: "и- два, и-три,и-четыре". Ничего. Капитан осторожно просунул руку Петровичу за пазуху и выпростал из стариковских пальцев горлышко уполовиненной бутылки водки...

Перепуганый чернявый сверчок услужливо протянул капитану лист с ультиматумом Петровича.

- 4 -
Капитан велел всем убраться на... И никому больше не звонить.
Старик плакал навзрыд, утираясь о плечо милиционера. Капитан одной рукой обнимал старика. Дрожащими пальцами другой мял погасшую беломорину, зубами рвал измусоленный мундштук, бессмысленно глядя перед собой...

- Ничего, - еле слышно сказал капитан кому-то. Потом, как будто немного отойдя, посмотрел на Петровича и добавил:
- Ничего, отец... прорвемся...

Петровича отвели домой.Капитан не пошел с ним наверх. Он остался в машине. Рвал и рвал зубами мундштук негорящей папиросы, да прихлебывал из петровичевской бутылки, не обращая внимания на водителя. Тот молча и удивленно смотрел, как командир уничтожает вещдок.

Передав Петровича из рук в руки жене, милиционеры козырнули, и похлопав старика по спине, старший сказал весело:
- Ладно, отец, - все нормально. Только какого ...я ты с этим к БОЛГАРАМ поперся? Они же нищие как и мы. У них у самих ни ...я нет...

- 5 -
А очередь на кооператив Петровичу все-таки подошла. Перевез он своих бабонек, да и выплатил вскорости все деньги. Не любил быть должным. Особенно государству. Своему.

С ним, с государством своим, и расплатился Петрович с последним. А остальным уж давно заплачено было.

Заплатил все и умер.

Непобежденным.

«Все мы грешны»
(пуст это будет байкой, дабы....)

Все помнят те времена, когда мобильный телефон размером с пачку соли был дорогим удовольствием и приложением к «Мерседесу-500» и золотой цепи диаметром с гаванскую сигару? Люд поскромнее приобретал пейджеры. Но и на него мне, молодому оперу, нужно было пару месяцев посидеть на одних макаронах. Но очень мне хотелось его приобрести. А посему копил деньги. Оказалось, зря. На день рождения мне его подарила сестра, которая была обеспеченной особой, так как имела пару небольших цветочных павильонов в центре Москвы.
Придя в первый день после отпуска на работу, я решил похвастаться подарком перед своим другом и коллегой следователем Костей Павловым, а заодно прозондировать почву по поводу поездки в выходные на охоту. Подходя к его кабинету, мне на пейджер пришло сообщение, которое я, не останавливаясь, стал читать. В этот момент я со всего маху уперся головой во что-то большое, мягкое и, судя по изданному «кхы», живое. Я поднял голову. Передо мной стоял здоровый батюшка (священнослужитель) с пышной бородой и в длиной рясе.
- О, господи! - вырвалось у меня.
- Все мы грешны, - тихо с хрипотцой в голосе сказал священник, пропуская меня вперед.
Зайдя к Косте, я забыл про хвастовство подарком, охоту и в лоб спросил:
- Поп к тебе приходил?
- Здравствуй, мой невежливый друг, Шурик, - заулыбался мой друг и направился ко мне с распростертыми объятиями.
- Здорово, Костя.
Мы обнялись, как будто не виделись годы. На самом деле 3 недели назад, когда я был в отпуске, а он на больничном, мы пьянствовали в цирке с его знакомым дрессировщиком бегемотов и моржей. К слову сказать, до службы на границе и до эпопеи с милицией Павлов год проучился в цирковом училище.
- Поп, говорю, к тебе приходил? - еще раз спросил я коллегу.
- Ко мне, ко мне, - сказал друг, разливая в чашки кофе.
- Терпила, наверное? - начал я выдвигать свои версии, - выставили на иконы храм? А может, свою попадью с диаконом застал и настучал подлецу по лицу? Я прав?
- Нет, - закуривая сказал Костя. - Слушай. Две недели назад, когда ты грел свои кости у родителей в Сингапуре, я дежурил по округу вторым номером*. Ничего не предвещало плохого в смысле экстренной работы. Я тупо «набивал» опись для отправки дела в суд. Вдруг вбегает наш взбалмошный шеф и с криками: «Павлов, дуй на огнестрел! Ранен ребенок. Первый номер еще на ДТП**» лишает меня спокойствия и настроения. Это же надо за полчаса до конца дежурства - и такая бяка. Поехал...
- В храм, где ребенок пел в церковном хоре, а его какой-то сектант подстрелил? - выдвинул я другую версию.
- Шура, б#я, - прикрикнул на меня Костя. - Ты будешь слушать? Тебя вообще нельзя надолго от работы отлучать - ты тупеешь.
- Извини, друг, это всё тропическое солнце. Продолжай.
Павлов отхлебнул кофе и прикурил новую сигарету.
- Приехал я в квартиру, где произошло происшествие и в которой проживает священник отец Сергий со своим семейством: матушкой Ольгой и пятью детьми. Старшему сыну 15 лет, младшей дочери 5 лет. Начинаю разбираться и выясняется, что тем вечером служитель церкви возвращался домой со службы. По дороге от гаража до подъезда он на земле обнаружил странный металлический предмет, похожий, по его мнению, на какой-то инструмент. Придя в квартиру, сей деятель потрапезничал и стал на кухне крутить-вертеть в руках находку, предполагая, каким боком она может быть полезна ему в быту или на службе в храме. Увидев в руках отца не свечку, не иконку и даже не Библию, младшая дочка Дашенька вошла на кухню и стала с интересом наблюдать за манипуляциями папы с каким-то предметом. Долго это не продолжалось. Произошел выстрел. Дочка упала на пол. Отец Сергий не сразу понял, что произошло, пока не увидел на платьице Даши кровавое пятно.
- Ручка-пистолет? - риторически заметил я.
- Ну да! И была заряжена мелкокалиберным патроном. Пуля прошла выше ключицы в районе шеи навылет, не затронув ни кости, ни какие-либо важные органы. Дочку уже через пять дней выписали из больницы. Но преступление налицо. Возбудил я дело по «трем гусям» и 112***, назначил судебно-медицинскую экспертизу и стал ждать результатов. Представляешь, пока Даша находилась в больнице, отец Сергий все дни на коленях провел у икон. Молясь за ее здоровье и моля прощения у Господа Бога.
- Так он что, не мог догадаться, что крутит в руках? - удивился я.
- Так в том и дело, что нет!!! В армии не служил. Оружие в жизни в руках не держал. А о существовании ручки-пистолета даже не предполагал. Чего ты хочешь, святой человек.
- Я тебя, Костик, хорошо знаю, - улыбнувшись, сказал я. - Ну и как ты разрулил сию ситуацию?
- Понятное дело, Саня, что сажать этого человека мне не уперлось. Вижу как мучается бедолага. Приходит на допрос, а у самого руки дрожат, слезы на глазах и постоянно твердит: «Нет мне прощения. Чем-то Бога я обидел, но за что же доченька пострадала?» И все в таком духе. И стал я думу думать, как его на свободе оставить. И вот случилось то, чего я, признаться, не ожидал. В одно утро ко мне заявляются два высокопоставленных коллеги моего отца Сергия и во имя Господа преподносят документ Святейшего синода Русской православной церкви, в котором просят отдать грешника им на перевоспитание и растерзание. То есть что-то среднее между характеристикой с места работы и ходатайством. Поблагодарил я этих мужей и приступил к процессуальному таинству с применением черной магии, начертанной в комментариях к УПК РСФСР. Первым делом отсек 222 УК РФ, основываясь на том, что субъект этого преступления является человеком не от мира сего, оружия в руках не держал, а о том, что найденный им предмет еще и стреляет, узнал лишь после того, как дочку в больницу увезли. А потом осталось дело за малым. Судмедэксперты признали повреждения у Дашеньки средней тяжести, и я с легким сердцем вынес постановление о прекращении уголовного дела в связи с направлением материалов в товарищеский суд.**** Прокурор согласился с выводами и ловко мне его подмахнул.
- Загадочно звучит: «Товарищеский суд в русской православной церкви», - задумался я. - Товарищи их в 37-ом расстреливали...
- Да мне по барабану. Главное то, что отец Сергий на свободе и что больше ничего, кроме грибов и ягод с земли поднимать не будет.
- А сейчас-то зачем он приходил?
- А-а-а, - важно протянул Костя, доставая из кармана маленькую коробочку. - Вот, иконку презентовал. Сказал, поможет тебе, если уверуешь в силу Божью.
Хвастаться пейджером мне как-то расхотелось.

PS: Не знаю, иконка помогла или Костя уверовал, а может, стечение обстоятельств, но через год ему в наследство досталась двухкомнатная квартира от родственницы, которую он в последний раз видел лет 10 тому назад.

* - на подстраховке у первого номера (основного следователя) до 21-00.
** - дорожно-транспортное происшествие.
*** - «три гуся», она же 222 УК РФ - незаконное приобретение, хранение или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов; ст. 112 УК РФ - причинение средней тяжести вреда здоровью;
**** - в старом УПК РСФСР было предусмотрено прекращение уголовного дела в связи с направлением материалов в товарищеский суд. В новом УПК РФ данная часть статьи исключена. А зря.

Операция «Ы»

Метель; вихрями раскачивает железный фонарь на столбе; щели в стене деревянного склада свистят безумными флейтами... Холодно охраннику, стоящему на страже. Из-за угла выкатывается грузная фигура в дубленке, сует встречным прямым - падение, голос сквозь вату: «Проклятый расхититель социалистической собственности!» Забытье... Операция «Ы».

Дружинник едет-едет сквозь снежную равнину - он едет ловить расхитителей, если таковые найдутся на таможенном складе временного хранения. Дружинник - молодой полковник Генпрокуратуры, в свои 30 лет успевший оказаться заткнутым во все самые грязные, кровавые и ужасные дыры, в которых случились конфликты, теракты, разборки и хищения. Потому и полковник в такие молодые годы...
Он очень веселый, Мишка, только глаза не смеются. Он любит дружеские шутки, но ненавидит, когда они служебные.

Метель, скрипящий фонарь на столбе... Холодно охраннику, стоящему на страже таможенного склада. Из-за угла выкатывается фигура в шинели, сует перчатки на руки, берется за железо и лезет по вертикальной лестнице, напевая: «Его засосала опасная трясина...» Он - проверяющий склада. И первое, что он обязан проверить - наличие у здания сигнализации.
- Товарищ полковник, слезайте - мы вас разыграли - нет там, на крыше, никакой сигнализации! - допускают служебную шутку работники склада.
Полковник спустился с лучезарной улыбкой - таможенники даже представить не могли, что она значит. А значила она полную, бескомпромиссную и беспощадную прокурорскую проверку!
Обойдя первый ряд складских полок, Миша ткнул пальцем в большие коробки:
- Что в них?
- Мужские носки, - сказали улыбчивые таможенники.
- Сколько пар? - спросил сияющий полковник.
- 700!
- Считаем! - весело хлопнул в ладоши Мишаня.
- Дурак какой, - подумали проверяемые, они тут все - все 700 пар!
Но считать начали споро, убеждая себя, что на этом проверка завершится.
- Так сколько их? - спросил через час прокурор, наблюдающий за калькуляцией.
- 500...-охнули складские.
- А где еще 200?
- Этого быть не может, товарищ полковник, мы сейчас пересчитаем!
Пересчитали - теперь их оказалось 900... Считали снова и снова, но носков теперь оказывалось ровно 500...
К вечеру, сгибаясь на ходу под коробкой, приплелся начальник склада. В коробке оказались те самые 200 пар, которых не хватало. Довольный собой, таможенник объяснил, что нашел эту партию в соседнем ряду на верхнем стеллаже. Но Мише показалось, что тот просто сгонял в соседний магазин и скупил недостающее, оставив окрестное население в портянках. Однажды в одном Приморском городе проверяемые таможенники за два часа успели купить и возвратить на склад 900 мобильных телефонов. Поэтому, глядя на сияющего потомка Верещагина, он понял, что у того где-то собака на баркасе обязательно зарыта. Причем, в черной икре.
- Что за коробки? - весело спросил прокурор, указывая на длинный ряд.
- Женские чулки! В сеточку! - попытался соблазнить полковника таможенник.
- Сколько?
- 1300 пар! - начал затухать начальник склада, поняв Мишкины намерения.
- Считаем!
Но таможенникам повезло: едва вытащили со стеллажа первую коробку, за ней нашлась бочка с ядовитой надписью «Серная кислота». Лицо складского начальника вжалось в затылок...
- Надеюсь, вы знаете, что серная кислота применяется для производства наркотиков?! - спросил полковник.
- Знаем! - содрогнулись таможенники.
- А где ей положено храниться?
- В сейфе...
- И где у нас сейф?
Железный монстр тут же нашелся, но вскрывать его таможенники не спешили, уговаривая полковника, что бочка туда все равно не влезет.
- Открываем сейф! - приказал прокурор.
Как только железная дверь поехала вбок, из-за нее потоком хлынули пачки долларов... Таможенники присели и уползли искать документы, подтверждающие, что это таможенные сборы, которые не успели сдать в закрывшуюся бухгалтерию.
- Сколько тут? - спросил прокурор.
- 250...
- Всего?
- Тысяч...
- Достаем - считаем!
Когда достали все пачки, на дне сейфа нашли ...икону!
- Ик...ону тоже считать? - проблеяли окончательно убитые таможенники.
Впрочем, посадить в тот раз никого не пришлось - и деньги, и исторически ценный божественный образ оказались законно изъятыми, задокументированными и проведенными по учетам. Но икону складские сфотографировали и повесили в рамочке перед входом - в оберег от Мишани - чтобы он сюда больше не вернулся, проклятый борец с расхитителями социалистической собственности.