СТРЕЛЬБЫ

Пришлось мне послужить в 48 Ропшинской, в ЦГВ.
Средства ПВО, войсковые, раз в период ездили стрелять в Татры. Там около города Кежмарок в горах был полигон. Полигон располагался на склоне горы, обращённой к городу Попрад. Т.е. город располагался в долине, а левее него есть аэродром. Гражданский. Очень небольшой.
Ну, а мы эти стрельбы обеспечивали, чтобы, значит....
Тогда на вооружение дивизии в полковых ЗРАБатрах были «Шилки» и «Стрелы» на базе БРДМов. А полк зенитный до некоторого времени был вооружён С-60. Потом перешли на «Осу».
Так вот, по склону горы устанавливали стреляющие комплексы. С левой стороны от аэродрома заходил самолёт, обозначающий цель. А стреляли «в зеркалку». Т.е. наводили на самолёт слева, а стволы отворачивались вправо, под тем же углом. При совмещении было видно, «попали» или нет. Ну, стволы и по «конусу» стреляли. А вот ракеты только «в зеркалку» пускали, или поднимали на вышке «вертолёт».
Идёт тренировка. Сидим мы на вышке, начальник ПВО командует. Летает самолет. Двухмоторный такой, большой и серебристый. Нач. ПВО целый полковник, старый уже. Всё лётчику зудит:
- Ниже, ниже. ....
Ну, тому надоело. И пошёл он в лобовую на вышку... Мама родная. Мне показалось, что он вывернул в трёх метрах перед вышкой. Брюхо самолёта проехало просто по головам. Даже заклёпки отдельные были различимы ...Полковник в микрофон:
- Ты, ...ля, .... ...ля ... ты ... о.ел!!!! (Это было самое возможное для приведение в тексте..) А сам мокрый, из-под фуражки пот струится... Его-то кресло впереди, а стена перед ним прозрачная. И ещё все фрамуги открыты, лето. Ну, в общем, просто по нему проехало. И звук и цвет и картинка...
Пришлось мне потом в Зволен мотаться ночью. Плёнки с ребятами подчищать. Канистру спирта отволок. А что делать? Погоны шефа дороже.
Вот с ракетной стрельбой «смешнее» было. Заходит, значит, самолёт слева, угол берётся больше при наведении, и ракета уходит вправо... и над горами срабатывает самоликвидатор. Не знаю, что там не срослось в графике полётов, но было однажды такое. Выходит ероплан на боевой курс, мы прицелились и запулили. А в это время на полосу аэродрома заходит Ан-12, гражданский, с пассажирами. В помещении КП всё смолкло моментально, только вентилятор шумит. Что называется, тишина звенящая. Мишень идёт на высоте, стремительно приближаясь к вышке, и с набором уходит влево, гражданский же идёт к полосе, медленно снижаясь. Он получается между ракетой и мишенью. Не знаю, что там в мозгах ракеты перемкнуло, но разворачивается она в сторону Ана и, вильнув, начинает снижаться.
Шеф начинает сползать с кресла, натягивая при этом фуражку на голову. Я не знаю, как ему удалось, но: во-первых, он уместился между креслом и пультом - там расстояние было сантиметров сорок максимум; во-вторых, околыш фуражки закрыл ему рот...
Картина жуткая. Солнышко, Ан блестит как ёлочная игрушка, красивый такой, раскрашенный самолётик... и ракета, снижающаяся на боевом курсе к этой игрушке. И абсолютная тишина...
Слава Богу, сработал самоликвидатор по высоте. Не долетела. Вспышка. Но она, вспышка, закрыла на какие-то мгновения от нас самолёт. Я не знаю, шеф этого видеть не мог, но в этот момент прозвучало его сдавленное:
- ....дец! Попали...
В ответ голос офицера, контролирующего совмещение. На выдохе с огромным облегчением:
- Промазали!!!
И тут же шеф:
- Мудаки, стрелять не умеете...
Мы истерически ржали, мы очень долго ржали... а потом ещё больше съели антистрессового продукта...
Я помню это всё как совершенно нереальное зрелище, будто бы не со мной было. Но страшно было эти несколько секунд... даже не передать как. Вот-вот произойдёт, а сделать ничего нельзя... я даже не знаю, как передать это ощущение.
А фуражку с шефа чтобы снять, разрезать пришлось. Стянуть не могли - нос мешал.

В армии должна быть дисциплина. Это аксиома такая. Во всех вопросах - даже в автомобильном движении. Потому и была кем-то когда-то придумана военная автоинспекция - ВАИ. Ей подчиняются, ее слушаются, вроде следуют всем ее указаниям - НО! Никто ее не любит и не уважает. Почему? Догадались? Да, именно поэтому... Вот три примера - соответственно, - В, А, И.
После известной трагедии с самолетом при слове "ракета" или "Украинское ПВО" у всех возникают совершенно определенные негативные чувства. Но, поверьте, никто не хотел этого, а от подобных случайностей не застрахован ни один человек, ну, разве только тот, кто совсем ничего не делает. Несколько лет подряд стреляли и с этого мыса и с нескольких других достаточно много и успешно.
В 99м году и нашей ПВОшной бригаде настала пора запустить парочку ракет по беззащитным мишеням. Реально надо было выставить два дивизиона. Понятно,что ни в одном, даже полноштатном дивизионе собрать хотя бы один "стреляющий" расчет было нереально. Молодежь не знает - не понимает, старики поразбежались... Короче, ехала "сборная бригады по сбиванию мишеней". Конец сентября. С билетами до Феодосии понятно как. Предвидя реальную возможность простоять всю дорогу в тамбуре, я пошел к зампотеху и напросился в автомобильную колонну старшим машины техзамыкания. Лучше Кразы в пути на обочине чинить, чем задыхаться в плацкартном, вдвое перегруженном вагоне.
Колонна состояла из пяти 255-х Кразов, загруженных по самое не могу старшинским имуществом - палатками, кроватями, матрасами-одеялами и всякими вкусностями - на всякий случай. (Не одна получка ушла на подготовку!). На местный сервис надежды не было. Плюс к каждому - прицеп со всяким добром начальников служб. Вооруженцы еще целый кунг натрамбовали ЗИПа... Гэсээмщик умолял не сорвать печать на 200-литровой бочке спирта... Наш самый бывалый старшина загрузил даже раскладной деревянный туалет - предмет позднейшей дикой зависти остальных неподготовленных подразделений. Опыт жизни нас учит, что в условиях степной, абсолютно плоской местности, как бы далеко от лагеря ты не отошел, хоть на два километра, все равно всем желающим прекрасно видно, чем ты там занимаешься... Нервным и нежным личностям лучше туда не ездить.
Мне достался, естественно, самый убитый Краз, который в связи с тихоходностью и был назначен в техзамыкание, чтобы не сдерживать быстрый бег всей колонны. Обычно к нашему приезду на привале уже были накрыт стол и сварен дежурный супчик из топорища. Смело вел нашу колонну вперед сам зам. комбрига по вооружению подполковник К. Однажды на ночевке, когда водители спали, а старшие машин охраняли колонну, не рассчитав дозу, уснул наш кормчий на ящиках с ЗИПом, протиснувшись под самый потолок объемистого полуприцепа. Среди ночи все были разбужены жуткими криками, доносящимися из несчастного сарая на колесах...
- Суки! Выпустите меня отсюда! Я замкомандира бригады! Я вам, б%я, устрою!
Кунг шатался на своих резиновых колесах, сотрясаясь от мощных ударов изнутри. Что интересно, стучал он в переднюю, противоположную от выхода стену... Наслушавшись вдоволь криков-матов, нашелся смелый, поросший мохом прапорюга, который решил выпустить несчастного. Посветил фонариком.
- Товарищ подполковник, выход здесь...
- Что, стенку разломали? А эту зачем замуровали???
Ну, в общем, ехали весело. Ничего по-крупному не сломалось, и слава Богу. Главное, бочку со спиртом не начали...
"Державный полигон Чауда" представлял из себя бывший дивизион, состоящий из офицерского двухэтажного домика, пары казарм и столовой. Еще был парк, явно пристроенный совсем недавно, благо, места в окружающей пустыне было достаточно. А техники и народу нагнали столько... В казарме спали в три яруса в две смены. Прием пищи шел непрерывно. Когда последние завтракали, первые уже ждали обеда. Ну а все "неуспевания" за счет сна, естественно. Готовилась суперпоказушная стрельба всеми силами и средствами ПВО СВ. Берег моря был утыкан на протяжении многих километров всевозможными пусковыми установками, станциями обнаружения и наведения всех марок и размеров. Никогда больше не видел в одном месте П-40 и С-200. Тихонько чесала небо П-18, подхалимничал ПРВ-17... Мелькали сковородки СНР-рок. Все усиленно настраивали аппаратуру, тем более, что со своей техникой не приехал никто. Всё наскребли в Крыму. Наши трехсотки пригнали нам с Севастополя... Мне как прикомандированному командиру автовзвода-начальнику автослужбы дивизиона и водителю-всего-на-свете достался снятый с НЗ Газ-66 с кунгом Р-125. С обязанностью возить на нем командира бригады и всех подряд - куда кому надо. Был газон вполне живой и тягучий, и я неделю развлекался, доводя его до ума. Наладил зарядку радийных аккумуляторов от двигателя, повыводил радио на динамики, понатыкал антенн... Инструменты были взяты с собой, из дому, конечно.
Самое смешное - надо было занять позицию с ходу. Чтобы выглядело молодцевато... Поэтому вышки заранее притянули, насыпали вокруг них капониры и сделали вид, что так и было. Маршалам-министрам неинтересно знать, откуда за пять минут взялись вышки в чистом поле. Две недели мы катались по степи колонной Мазов, тренируясь дружно выскакивать из укрытий. Для полной красоты привезли маскировочные сети ярко-зеленого цвета, чтобы сделать наши укрытия как можно более заметными на фоне светло-серой выгоревшей земли. Только в последнюю ночь привезли нормальные сети, и все ночью наощупь "перемаскировались". Много там было смешного и грустного, но за неделю до дня "Ч" случилось нечто экстраординарное. В МО в Киеве кто-то, основательно почесав репу, придумал неплохой повод прокатиться к теплому морю за казенный счет. Как же так, учения готовятся, множество техники, автомобилей, и - никакого контроля за этим автодвижением! Непорядок!
Со скоростью, достойной лучшего применения, была сформирована спецбригада ВАИ. Машин двадцать. Ниже старшего прапорщика не было никого. В основном - капитаны и майоры. На новехеньких уазиках, разрисованных как... ммм... о! петухи! С мигалками, ревунами, визжалками, матюгальниками. Понятно, что собрались там ребята, особо приближенные к заветной ваишной кормушке. (Когда я узнал, что ваишники уже стали брать деньги за "отпущение грехов", то стал их презирать еще больше). Выкинув кое-кого попроще, даже освободили для них в казарме целую комнату(!) Как же, из самого Киева приехали! Отгородили они себе сразу "штрафплощадку" за парком, даже часовых, непонятно откуда взятых, по углам поставили. С автоматами и патронами - все по-взрослому... И вот тут началось! В голой степи с видимостью миллион на миллион километров на каждом перекрестке грунтовых дорог стояло по разукрашенному уазику. Не знаю, кто и какую задачу им ставил, но на второй день штрафплощадка была забита под завязку, что составляло добрую треть всего наличного автотранспорта. Основную массу брали сразу за воротами парка:
- Права, военный билет, путевой лист, форма одежды, внешний вид... Так, машина грязная, печать доподготовки не соответствует марке машины, не стрижены вы, товарищ водитель... В путевом листе - исправления. Права ваши изымаются. Путевой лист тоже. Машину - на штрафплощадку. Вы, товарищ старший машины, можете быть свободны.
Сырой ночной ветер с моря нагонял тучи и тоску.
Подготовка к показушной стрельбе стала резко тормозить. Доставить на позиции из казармы еду, воду, ЗИП стало невозможно. В степи в разных направлениях бродили фигуры, увешанные термосами, вещмешками, чайниками. Трехкилометровый путь до позиций офицеры покрывали в среднем за час. На все жалобы на произвол ваишников начальство давало чертей тем же пострадавшим - почему не подготовлены машины. А как и когда их готовить, если в шестнадцать ноль-ноль парк закрывается. Почему? А вдруг кто-то захочет в город в самоволку съездить... Низзя...
На третий день немногочисленные оставшиеся невыловленными бойцы-водители стали резко "терять права".
- Нету прав... Не знаю... Украли, наверное... Вчера были, а сегодня - нету...
Кому ж охота отдать права, купленные честно за сало и горилку, незнакомому дяде, хоть бы и из Киева. Где их потом искать и кто их будет искать... Да еще - было б за что. А так украли - и все.
Малиновое солнце безразлично упало за горизонт. Сизые тучи понеслись по небу. Жизнь в "Державном полигоне" остановилась полностью. Уже никто никуда не едет. Хлебовозка и водовозка были арестованы еще вчера. За неопрятный внешний вид... Варить еду без воды никто и не пытался. Все напитки мгновенно исчезли из крохотного магазинчика. Штрафплощадка разрослась почти до размеров парка. Часовые прохаживались за колючкой, с опаской поглядывая на толпу водителей и младших офицеров, с горящими глазами бродящих вокруг. Всем надо было куда-то ехать... До дня "Ч" оставались считанные дни. Ваишники потихоньку мотались на море, загорали, отдыхали... Проблемы пэвэошников их не интересовали. Ну, перестали ездить - нам-то что? В народе появились желающие ночью забраться в их комнату и всех передушить... Все попытки вступить с ними в переговоры были безуспешны.
- Наша задача - чтобы вы все здесь соблюдали правила. Кто хотел, тот готовился. Вон, целых три машины мы ж отпустили. Так что надо было раньше думать.
- У меня часть за тыщу кэмэ отсюда, что я могу тут сделать?
- Привезите выписку из приказа по части о расследовании ваших нарушений и наказании виновных, тогда посмотрим...
- У нас стрельба через два дня, какая выписка??? Мне обратно домой как машины гнать?
- Гоните как хотите... За правами ваших бойцов приезжайте в Киев... С выпиской... Без выписки можете не приезжать.
Каждый день прибывали по два-три генерала на дорогих иномарках - со всех возможных штабов и округов, посмотреть как тут ребятки делают для них карьеру... Но попробуй кому пожалуйся на столичное ВАИ - тебя же неподготовившимся дураком и назовут. А у них вот служба такая. А счет уже идет на часы...
Тут-то наше пэвэошное начальство, наконец, поняло, что это уже не шутки. Орать на подчиненных легко и просто, а решить вопрос в МО - это вам не фунт изюму. Ведь ваишников-то оттуда прислали. Кому тут жаловаться? А сорвать такие учения с наблюдателями со всего мира из-за чьего-то идиотизма... Всему ведь есть свое время и свой предел. Недаром говорят, что с нами воевать и не надо. Просто объяви войну и жди. Мы сами себя за?бем строевыми смотрами и проверками, писаниной конспектов на отражение каждой наземной атаки отдельно и наклеиванием бирок на всё, что можно и нельзя.
Обстановка накалялась с каждой минутой. Из окна командирской комнаты на втором этаже валил дым. От непрерывного курения наши генералы и полковники посерели и почернели. Вопрос был один. Кто? Кто наберется смелости позвонить в Киев? Кто рискнет карьерой? Ведь очень легко можно тут же сразу стать виноватым... С соответствующими выводами... Тут министры слетают как птички, а уж генералы... Молчание нарушил немолодой, лысый, побитый молью полковник с какого-то корпуса, помнивший МО еще курсантом...
- Ладно, мужики... Будьте здесь. Так, батарейка в мобильнике не села... Дайте сигарету... Пойду на чердак, оттуда лучше связь. Есть у меня один номерок... Клялся, что никогда его не наберу. Но раз такое дело.. Кто-то же должен... За други своя... Мне-то уже...

Через два часа часовые на штрафплощадке исчезли, ворота раскрылись настежь, быстрые уазики летели, поднимая пыль, со стороны моря. На столе в штабе сами по себе появились две увесистые тугие пачки прав, военных билетов и путевок. К вечеру от киевлян не осталось и духу...
Кому надо, мораль придумайте сами...
А отстрелялись мы лучше всех...
Но это уже совсем другая история...

Жук (учебный нарушитель)

Командир отряда получил полковника. Когда он в папахе вышел на отрядный плац, по рядам прошла волна понимания. Она шуршала что-то вроде: "с одного барана шкуру сняли, на другого - надели". Вроде и легкий шелест, но командир почувствовал себя как-то неуютно. К папахе еще прилагалась черная "Волга".
Окна ДОСа, что был за бетонным забором части, выходили на первый КПП и тот же пресловутый плац. Это вызывало неодобрение матрон высшего комсостава отряда, их раздражал шум, но неизменно утоляло жажду зрелищ самих офицеров. Поэтому "деды" всегда покуривали на балконе, наблюдая, как на плацу муштруют провинившихся, новобранцев и просто поют на вечерней прогулке. Сердца старых вояк империи наверняка сладко замирали при виде этого захватывающего зрелища.
Командир отнюдь не был исключением. Но теперь, когда по штату полагалась "Волга", командиру никак нельзя было идти в часть пешком. Полста метров от подъезда до КПП не позволяли покрасоваться на новенькой 24. Решение было гениально простым. Ровно в 8.30 утра командир выходил на балкон и зычным голосом вещал:
- Машину к подъезду!
Горе тем дежурным по КПП, кто в это время не навострил ушки. Хотя сказать, что не слышал - точно не уважать командира. Доисторический вопль долетал до самых дальних задворок территории части. Опыт и длительные тренировки много значат в военном деле!
Дежурный звонил в казарму автороты. Личный водила лениво шлепал в парк, который был с другой стороны части. После прогрева чистого, полированного лимузина, ехал километр вокруг заборов и гордо скрипел тормозами у подъезда командира. Командир садился в "Волгу" и через распахнутые ворота торжественно подъезжал к штабу. Ровно в 9 он входил в свой рабочий кабинет. Очень нам это нравилось.
А еще командир должен был совершать время от времени инспекции флангов. Но асфальт кончался на окраинах города, а размытые грунтовки с неохотой пропускали уазики и рейсовые автобусы гражданских. Последние периодически просили "Урал" для вытаскивания из грязи или снега очередного безвременно умершего мастодонта неизвестной марки. Уазики застревали гораздо реже. В общем, "Волга" совсем не была дримкаром для путешествий на заставы. Моя шишига пребывала в бесконечном ремонте и дела повисли в воздухе. Накидав в сумку инструмент и запчасти, я узнал в парке о попутке. На заставу шел уазик с командиром на борту. В дополнение там еще перся начштаба и особист. Мне приготовили прилестное место в собачнике. Кто не знает, были в багажнике армейского уаза два откидных сиденья по бокам. Прозвище же "козел" уаз приобрел и за поразительные взбрыкивания на кочках. Сиденья в собачнике были твердыми, хоть и не казались такими с виду. Командир хотел побыстрее, водила гнал, офицеры чего-то расказывали друг другу и ржали, я же отсчитывал задницей каждую кочку, безнадежно стараясь зафиксироваться в собачнике. Когда к вечеру машина шла уже вдоль колючки, командиру что-то стукнуло в голову. Он глянул на меня и изрек:
- У тебя, разгильдяй, там чего-то не работает, вот теперь изобразишь учебного нарушителя.
Он оглядел нутро машины:
- Вместе с майором.
Это он про колобка-особиста.
- И вы должны изобразить хитрых жуков.
Мы остались на дороге, а уаз заскакал по кочкам в сторону заставы.
- Ефрейтор, че делать будем? Колючку рвать?
Я пожалел системщиков, представляя грядущий масштаб разрушений.
- Товарищ майор, мы и так можем пройти.
- Это как?
Пришлось демонстрировать способ из ремней и пары хитростей.
- А система сработает?
- Уже сработала.
- Твою мать! Полезли быстрей!
Разумеется, майор застрял в колючке. Пока я его отцеплял, за холмами уже виднелось зарево фар машины тревожной группы.
Майор беспомощно озирался.
- Надо с ухищрениями пройти, с хитростью.
- Ну, можно - один несет другого. Вроде как один шел...
Майор презрительно осмотрел мое тщедушное тело, потом нагнулся.
- Лезь, бля.
Я взгромоздился, и майор быстренько перетащил меня через КСП (контрольно-следовая полоса).
Потом мы разделились и потрусили в разные стороны. Я предусмотрительно влез на дерево. Со своего наблюдательного пункта я видел сквозь листву практически все части драмы. Ну, кроме одной.
Тревожная группа обнаружила следы. Компёс (командир отделения службы собак) тут же натравил пса на след. С заставы прилетела шишига - всех подняли в ружье. Ребята весьма грамотно организовали оцепление и один встал под дерево. Я сдался, и мы сидели курили, наблюдая за поисками майора. Где-то за холмом послышалось злое собачье взлаивание с утробным рычанием и дикие вопли майора:
- Мудак! Собаку убери! На губе сгною!
Это он компесу.
- Отеб*сь от меня, скотина!
Это он собаке.
Жуки были пойманы. Мне поимка стоила двух сигарет, покарябанный майор же напоминал классического пойманного диверсанта из фильма про пограничников. В оборванной форме, потный, грязный и озлобленный. Пес время от времени кровожадно порыкивал, обнажая белые клыки. Майор вздрагивал и матерился.
В общем, все обошлось лучше, чем когда-то было в учебке. Там нарушителем был летеха. Старательные курсанты его поймали и вязали руки поясными ремнями. АК у обоих были за плечом на ремне. Ну, один шибко нагнулся и автомат от всей души шлепнул деревянным прикладом лейтенанта по затылку. Тот только через неделю в части появился. Сотрясение.
Нас привезли на заставу. Командир и начштаба еще не прибыли. После рассказа о катании на особисте, тот получил кличку "мерин". Подоплека же жуковства была рассказана водилой уазика гораздо позднее.
- Короче, командиру с начштаба по бл*дям надо было. Мы за самогоном заскочили, чтоб погудеть.
Далее из его рассказа выяснилось, что особист считался стукачком и не без оснований. Мне, понятно дело, тоже не шибко доверяли. Мы же и по службе-то не пересекаемся. Так, еще одно рыло из толпы. Водила же был неоднократно проверен в боях.
Командир и начштаба приехали только под вечер. Помятые и довольные жизнью они поведали о секретных совещаниях по взаимодействиям с армейскими подразделениями в деле охраны госграницы. Как особист ни дулся, но дальше официальной версии ничего не раскопал. Но зато заработал месячный отпуск по здоровью для длительного лечения от бешенства. Командир славно поработал на эту тему с фельдшером и нач. госпиталя.
За подвиги командир был удостоен высшей солдатской награды: мы простили папаху и "Волгу" утренней зари. А пес получил целый круг колбасы.

автор = asm
источник = http://www.mark-off.ru/forum/viewtopic.php?p=3454#3454

Доказательство неслучайности

В ведро, простоявшее на сцене весь первый акт,
В конце второго кто-нибудь обязательно влезет сапогом.
(Эпиграф)

Расползающийся строй четвертого курса факультета радиоразведки - руки в карманах, подбородки прижаты к груди - читался из окна повествовательной матерной фразой, написанной кем-то с использованием формы номер четыре - бушлат, фуражка черный верх - на покрытом трещинами мокром и холодном асфальте.
На самом западе страны, где часы отстают от курантов, где со знанием дела разрушено нерушимое, крепкое немецкое культурное наследие, где вечность зашита в голубой глине, а море опечалено этим, и волны выносят на берег его золотые слёзы, где нестерпимо воняют ручьи, а по улицам нумеруют не дома, а их подъезды, кончалось осеннее воскресенье.
В канцелярии начальника первого курса факультета радиосвязи военно-морского училища, что с самого рождения засунута стройбатом в глухой тупик коридора первого этажа жилого корпуса, философски, с ленцой, пили двое старшин-третьекурсников. Даже и не пили, а так - выпивали. Командиры отделений оставленного в какой-то наряд взвода первого курса, назовём их Вова и Петя, убивали время, как водится, классическим раствором этилового спирта и неспешным спором - да нет, просто разговором - о судьбах сущего, о прошлом и будущем, о необходимости владения иностранными языками, о тараканах, о музыке, и просто о бабах.
Вернее, о бабах не говорили - мало еще выпили - но их подразумевали, ибо третий комод, назовём его Шуриком, вот как раз в это время пытался решить, оккупировав единственный училищный телефон-автомат, свои личные проблемы - его ждали и не спешили с тостами, ибо - друг.
А пока говорили, покуривая в окошко.
- Я прожил на этом свете 20 лет, - говорил Вова, - и практически всё это время мучаюсь над загадкой, помочь с ответом на которую мне не может никто. Не сможешь и ты.
- Сколько времени мы уже не ругаемся матом на этот раз, мил человек? Одиннадцать дней? Если я сейчас скажу «ну, загадывай», а ты - «в чем смысл жизни?», придется заключать новое пари, потому что я скажу всё, что думаю.
- Нет, Петрррруха, это было бы слишком просто. На вопрос о смысле жизни отвечать не обязательно. У меня всё сложнее. Ну вот скажи, (а я, товарищ старшина второй статьи, точно знаю, что ты даже не задумывался над этим), скажи мне, идиоту, в чем смысл сказки «Курочка Ряба»?
Сделалась тишина.
Петя смотрел на Вову и хлопал глазами.
- Я сдерживался, - сказал он наконец, - но увы. Ладно, новое пари, с завтрашнего утра. Хорошо, ты не мудозвон и не моральный урод, ты просто долб..ёб. И часто тебя мучает этот вопрос?
- Смотри - не обиделся Вовчик, - вот есть обычная курица, вот она снесла яичко. Золотое. Так скажи мне, на хрена этой паре придурков, то есть Деду с Бабой, пытаться его разбить? Или там содержимое куда дороже скорлупы? Но дальнейшие события это опровергают: когда Мышка каким-то чудодейственным образом всё же раскокала это яйцо, то данное семейство имбецилов принялось рыдать в три ручья. Это они так на Мышку обиделись за её почётное первое место?
- Вопрос в другом, - проговорил Пётр, - что было внутри?
- Правильно! Зачем-то они его крушили, а мерзкая Мышь сделала всё так, чтобы яичко не просто разбилось, но и чтобы содержимым нельзя было пользоваться. То есть сожрать его, что наиболее вероятно. Пролила содержимое на пол, где оно нашло щели между досками и ушло полностью, без аннексий и контрибуций, в полном объёме - необъятному семейству умницы Мышки. Но тогда вопрос: если условная потеря одного желтка и одного белка вызывают столь сокрушительную ветеранскую истерику, что куры начинают говорить, что ж её саму, эту курочку Рябу, раньше-то не зарезали и не сожрали? Она там явно одна была, если Дед с Бабкой так убивались по единственному яйцу.
- И при этом, заметь, откровения курочки потом и заточены на то, чтобы успокоить голодный бунт в семье: мол, снести простое яйцо, которое разбить будет просто, и никакая Мышка со своим продольно-фрезерным хвостиком не понадобится.
- Точно! Вот здесь и кончается логика, и начинается самое натуральное русское жлобство, намертво приржавевшее к столь же русскому невежеству - почему это @баное яичко было именно золотым? Почему оно не было просто стальным? Кованым, бронированным, цельнолитым? Причём здесь вообще золото? Это мягкий металл, ни на что в серьезной промышленности времён рождения сказки не годный.
- Золотое оно для красного словца. Для придания ценности, ай мин.
- Правильно, надо затащить в сказку для грудничков блеск наживы, символ благополучия, на который эти столпы мудрости русского народа - Дед да Баба - исступленно молятся, кончая от самозабвения. Надо, выражаясь ветхозаветно, затащить туда, в примитивную народную сказку, Золотого Тельца. При этом - совершенно не заботясь о реальности.
- Да перестань. Когда это в сказках кто-то заботился о реальности?
- Ты о чём? Дракон, леший, баба Яга? А ты не пробовал сочинять сказки после восьмисот грамм, принятых на грудь? Там не три головы у Горыныча будет, ой, не три. А в остальном они, эти силы зла - совершенно обычные фигуранты уголовной хроники. Да и потом - не везде писали так безалаберно. Некоторые сказки созданы в полном соответствии с реальностью.
- Ты про Русалочку?! - хохотнул Петя, намекнув на бронзовую фигурку в гавани Копенгагена, которую в прошлом году при анекдотических обстоятельствах (то есть по пьяни) чуть не задавил катер с СКР «Дружный»
- Нет. Я про пушку.
- ?!
- Про нашу пушку у УК-1.
Центральный вход в военно-морское профессионально-техническое училище, в котором и происходило дело, охраняет снятая со списанного корабля артиллерийская установка, калибром 130 миллиметров. В этой профильной хабзе существует поверье, если кто не знает, что - когда и если - на училищную дискотеку придёт Фея (её так зовут), то есть самая-самая-самая, О Которой Можно Только Мечтать, эта пушка сама по себе выстрелит, возвещая наступление благоденствия как минимум для одного избранного курсанта, а вообще-то, как надеются многие поколения училища, для всех - это будет всеобщее благоденствие.
Ну, примерно так евреи всех национальностей ждут Машиаха.
Но теология военно-морского исправительного учреждения смело пошла дальше официального иудаизма - пушка заряжена и наведена в любой момент времени точно в окно кухни квартиры, в которой и живет Та, Которая Придёт. И она об этом знает.
Поэтому - а кому пофигу квартирный вопрос? - она не придёт. Сей минорный аккорд и венчает композицию, в сопровождении которой постигается в том желтом доме смысл фразы про оставление надежды (при вхождении сюда). В результате выпускник Калининградского ВВМУ (назовём вещи своими именами) - идеальный солдат, ибо он знает, что надеяться ему, в общем-то, не на что.
- Да ладно, это же просто басня. Кстати, Серега Кошкин с рогатого факультета - вместе на абитуре были - считал траекторию и утверждает, что снаряд попадает точно в окно раздевалки официанток столовой КВАТУ (Авиационно-техническое училище - еще один спецприемник для желающих ступить на скользкую профессионально-военную тропу, этот - для еще более тупых, зато в ореоле аэродромной романтики). Так что фей у нас может быть много, но легче от этого, брат Вальдемар, не становится - или же счастье офицерского брака состоит именно в том, что воровство продуктов с камбуза по месту службы его супруге будет доступно на уровне одухотворённого творчества.
- Возможно. Вероятно. Но ты пойми - в результате мы признаём факт того, что нормальные бабы сюда не ходят. Кстати, а где там Шурик? Ты не знаешь, он со своей не здесь познакомился?
- Знаю. Он познакомился с ней в трамвае...
- ...в троллейбусе! - и в открывшуюся дверь ввалился Шурик. - Всё! Труба! Развод и кухню пополам! Я не могу доказывать принцип презумпции моих сперматозоидов вечно! Наливай!

Шурик вот уже пару месяцев испытывал невероятные душевные муки, вызванные принципиальной неразрешимостью... ну, артиллеристы называют это «задача встречи снаряда с целью». Но то артиллеристы - если проще сказать, так ему просто не давали. Вот всё было уже - длинные ночи, пылкие объятия, засосы на тонкой белой коже, и даже подаренные потенциальной тёщей домашние тапочки - а вот поди ж ты... дальше в поведении Шуриковой возлюбленной, назовём ее Лена, появлялась казематная - холодная и сырая - стена, разрушить которую, по её собственным воззрениям, Шурику, аль кому-то еще, предстояло только и исключительно в стенах Дворца Бракосочетаний. Причем со своей стороны она готова была выставить классические гарантии, которые, хоть и выглядят в общем неприглядно, однако же сильно действуют на самооценку неправильно, но гордо бреющихся юношей, и их собственнические чувства.
Вова и Петя, конечно, прекрасно знали об этой стене, ибо Шурик, при тайном равнении на рыцарей Революции и лично лейтенанта Шмидта П.П., каким он его представлял со слов актёра Тихонова, был со своими вполне открыт. И горем этим после какого-то времени мучительной борьбы с внутренним образом праведного мятежника поделился - с неделю назад. А сегодня он, хлопнув первую, раздраженно огласил тот факт, что на фронте без перемен, и на этом основании - всё, прощай, любовь.
Вова и Петя, тактично подумав, сообщили Шурику, что он - идиот.
- Санёк, ты удивительный человек, - проговорил Петя, - ты веришь в сказки.
- При чем здесь сказки? Точнее, что ты хочешь сказать? Она врёт, и у нее есть кто-то еще, и этот кто-то пялит ее, не вынимая, всю рабочую неделю, а на выходные уезжает на рыбалку? - кипятился Шурик, которого внутреннее давление спермы, достигшее после возвращения из отпуска, где его ждала подруга детства, критического значения, уже плотоядно рвало на части, как Тузик грелку.
- Ну будь мужественным, родной. Это тоже вариант, но вряд ли. Более вероятно, что сказка - это как раз заявление, что сие желание отдаться тебе на капоте свадебной «Чайки» - ее собственное желание. На деле же, этого хочет твоя будущая тёща, и более никто. А Елена твоя, решай она эти вопросы сама, и не сливая всё или почти всё происходящее между вами своей мамульке, давно бы и с удовольствием приняла бы от тебя все гормональные излишки.
- Вот так и придется тебе после свадьбы вступать в одновременные половые контакты с обоими, с той только разницей, что тёща будет иметь тебя куда изысканнее - прямо в мозг, - вступил в дискуссию Вова, - и ведь понимаешь, какая штука: кое-чему ты будешь радоваться. Тесть-то кто? В штабе флота? Ну, вот тебе первая выгода - не видать тебе ни Севера, ни ТОФа, как собственных ушей.
- Да пошли вы! Друзья, называется! Я посоветоваться хочу!
- А мы как раз в процессе. Так кто тесть?
- В отделе БП флота, наш выпускник, рог. Дома все в нарезных пушкарских причиндалах - пепельницы из гильз, какие-то подставки, силуэты кораблей с ох..ительными орудиями, торчащими из башен...вечно то соединения, то какие-то учебки инспектирует. Я его видел-то пару раз.
- Это может оказаться полезным. Женись, не думай. Но не забывай тех, кто дал тебе этот мудрый совет.
- Вова, это ты идиот. Я такой же, как все. Я - е...ся хочу! Понимаешь? На хрен мне эти «доброе утро, татьяна-санна! - не татьяна-санна, а мама! - ох извините, тать... мама!»???
- Ладно. Зайдём с другой стороны. Ты тещу свою, эту... Татьяну Санну, как женщину воспринимаешь?
- М-м-м-м...о-о-о...
- Тогда тем более женись, придурок лагерный! Аксиома - хочешь знать, кем станет твоя жена в бальзаковском возрасте, посмотри на тёщу. Если она вызывает у тебя «м-м-м-м» и «о-о-о-о», а не «ты чё, кретин??!», то тут и думать нечего.
- Вооооваааа! - простонал картинно Шурик, - Не усложняй ты жизнь народными приметами. Ты еще скажи, что мы подходим друг другу по гороскопу...
- Для достиженья цели... ты вот в Фею веришь?
- Та, которая прилетит в Систему на ядре... что-то в этом духе?
- Дебил! Та, Которая Придёт - под салют из Б-13М, фугасом ей на кухню!
- Володя, ты прости, конечно, но вам смешно, а мне... ну, я просто хочу трахнуться. Да с оттяжкой!
- Без души?
- Почему? Сначала трахнуться... а потом можно, например, и на ядре полетать. С душой, чего ж нет-то?
- Стоп, - влился в диалог Петя, - это важно: она одна в семье?
- Да.
- Плохо дело. Очень плохо. Нет, не женись. Судя по тому, что тесть при береговой должности дома сидеть не любит, тебя ждет глобальный прессинг. Ты получишь за двоих. Или они вам квартиру обещают?
- Да какие «они»? Бараны, мне Ленка не даёт, вот это проблема! Какие, на хрен, квартиры! Что вы мне здесь моё будущее анализируете! Повторяю, для тех, кто на лампах в бронепоезде: Я Хочу Е..ся! Всё! Никаких тёщ, никаких квартир! - рявкнул на едином дыхании Шурик, напялил бескозырку и заявил:
- Все, я как честный будущий офицер, должен официально проститься! Пётр! Дай червонец на цветы и такси! Вова! Ждите меня через час! А потом пойдём на дэнсы - и в ЦПХ! Мне триппер не враг уже, полно! Ух, оторвёмся! - схватил купюру и исчез.
А его место тут же сменил дежурный по роте, который яростно зашипел что-то насчёт старшего помощника дежурного по училищу (СПДУ) на пороге и про «снимут, ..лядь, из-за вас, колдырей!», чем и положил конец теоретическому процессу, быстро и чётко, по-военному, заменив его практическим.
Прибывший на факультет СПДУ, старый лысый козёл все с того же артиллерийского факультета, желал видеть дежурное подразделение, отделениями которого и командовали наши друзья, на внешнем объекте, ибо это как раз и был центральный вход училища межу двумя учебными корпусами. Перед первым из них и торчала одиноко основная причина личного несчастья офицерского корпуса советского ВМФ, строго вглядывающаяся в точку на хмуром горизонте артиллерийская установка Б-13М, калибром в сто тридцать эталонных миллиметров.

Ехать Шурику было недалеко. По какой-то странной закономерности, офицеров училища, когда и если им давали квартиры, селили где-то в Балтийском районе или как минимум на Острове. В то время как офицер штабных (я молчу за тыловые) структур ДКБФ вполне мог получить квартиру прямо напротив училищного КПП. Бывало, по утрам, Шурик, встающий, как младший командир, раньше своих подчинённых, выбегал в курилку и видел дом Елены (тогда она еще требовала, чтобы её называли Алёна), и иногда представлял себя еще в пределах супружеского ложа, медленно, неспешно возвращающим к активной жизни такой банальный и такой волнующий ночной процесс... А ведь по утрам - послушайте женщин, и на этот раз поверьте им - прекрасная половина человечества в большинстве своем находит сей процесс даже более жизнеутверждающим и, будем откровенны, приятным (если помнить, конечно, по утрам, что они женщины, а не самоходные микроволновки), но... тут уж приходилось засовывать руки в карманы, дабы растянутая ткань штанов робы или брюк «тройки» смогла скрыть признак безвыходной - увы - боевой готовности молодого организма.
Мотнувшись на вокзал за веником заживо похороненных в хрустящем полиэтилене (с пошлыми ленточками и рюшами) алых роз, Шурик отпустил мотор и, утверждая себя изнутри, вошел в подъезд. Сердце билось где-то посередине между бултыхающейся в голове решимостью и напряжением в паху, как бы принимая защищенное с двух сторон положение - и от ноги снизу, и от сковородки сверху.
Поднимаясь пешком на четвертый этаж, он услышал сверху сначала неясный гул, который постепенно начал трансформироваться во всё более отчетливую, яростную и грубую, мужскую ругань:
- Открывай, сука! Я знаю, ты дома! Убью! И тебя убью, и гада этого грохну! Он не живёт!!! - доносилось с площадки пятого, - открывай! Всё, я ломаю дверь!
У Шурика несколько отлегло. В конце концов, у людей были проблемы покруче его собственных. «Вот и женись после этого», - подумал он с чувством какого-то обреченного внутреннего веселья, как перед залихватской дракой с музыкантами-лабухами на в дымину пьяной чужой свадьбе, останавливаясь у двери и воспринимая вой, рев и глухие удары о дверь сверху как поддержку собственного решения.
«Сваты прибыли шумно».
Зафиксировав нижнюю челюсть, Шурик нажал кнопку звонка.

Старший помощник дежурного по Калининградскому Высшему Военно-морскому училищу, капитан 2 ранга, был скучающим дураком с инициативой. Дежурным по училищу стоял начальник одной из специальных кафедр разведки, старый либеральный «пиджак», который всегда, приняв дежурство, расписывал со старпомом «гусарский преф» - на двоих - и в случае проигрыша последнего, что случалось как правило, или же отказа играть, полностью передавал ему полномочия по организации службы в вечернее время, попивая чай и читая какие-то англоязычные книжки. СПДУ проиграл сразу и вчистую. Поэтому он всерьез полагал, что раз уже его собственный воскресный вечер испорчен, то его надлежит испортить и всей остальной вахте училища. Выгнав первый курс радиофакультета к открытому центральному входу, он приказал грести граблями намокшие уже сверху листья, нападавшие за день с активно оголяющихся деревьев, и бодро ускакал на объекты факультета разведки. Выведший нахохленный взвод Вова, не имея никакого желания торчать здесь под слегка моросящим дождиком до начала дискотеки, а то и дальше, приказал сгрести листву в одну большую кучу прямо за пушкой, чтобы не мучаться с выносом результатов - это можно было сделать и утром. Процесс происходил под тоненькие голоски и взрывы провоцирующего смеха, раздающиеся из тянущегося мимо, в сторону клуба, ручейка барышень. Володе было глубоко наплевать, а вот подчинённая лопоухая молодежь парилась. Приказав заканчивать работу, Вова пошагал в рубку СПДУ доложить о завершении столь глупой по сути приборки. А большинство курсантов взвода собрались под щитом пушки, совсем не желая быть объектами интереса (который они поверхностно принимали за насмешку), в своих коротких штанах, нахлобученных на уши пилотках и здоровенных ботинках-«гадах», да еще и с граблями в руках. Там оказалось, что пушка, при совершенно наглухо, по инструкции, с двух сторон заглушенном канале ствола, сохранила способность к вертикальной и горизонтальной наводке от ручных приводов. Кряхтя, курсанты развернули установку влево - так щит скрывал их от девичьих глаз полностью, а ствол смотрел чуть мимо стены учебного корпуса N4 напротив. Ради прикола его опустили в максимальное нижнее положение - теперь было чем «ответить» на «выстрелы» из-под ресниц.
СПДУ был в своем репертуаре: выскочив на улицу проверять приборку, он ринулся вглубь, под деревья, и принялся, высоко вскидывая ноги, вышвыривать ими недогребённые листья.
- Это что, приборка!? - орал он, - Нет! Это - военно-морское рас..здяйство! Работать и работать!!
И тут его посетила еще одна историческая мысль. Кроме дежурного подразделения, которое было представлено вот этими подмокшими первокурсниками, в Системе коротало вечер и дежурное пожарное отделение, на сей раз с артиллерийского факультета.
Застыв лицом, капдва пошевелил губами, сорвался с места и убежал в рубку, но сразу же вернулся. В руках у него была газета. Обнаружить за пушкой кучу полусухих листьев было парой пустяков.
- Курящие есть? - осведомился он у перепуганных первокурсников, - Поджигай!
Это оказалось совсем непросто, но нет таких крепостей, которые не сдались бы дуракам старой флотской школы. И как только первые струйки густого белого дыма, что всегда сопровождает костры мокрой листвы, поползли вверх, СПДУ, лично заорав «Пожар!!!», объявил тревогу своим нештатным брандмейстерам. Так как те давно были переодеты в выходную «тройку» и напомажены - до начала дискотеки оставались считанные минуты - то их прибытие с огнетушителями затянулось, и костер, если и не разгорелся, то поставил над центральным входом в училище весьма плотную дымовую завесу.
Всё это время за суетой вокруг пушки с интересом наблюдали два человека - Вовка и дежурный по училищу капитан 1 ранга. В конечном итоге последний, с откровенной досадой застёгивая китель и надевая фуражку, приказал прекратить «это безобразие». Попутно интеллигентно поинтересовавшись у старшины «пожарников», по какой, собственно, надобности, из десяти огнетушителей, принесённых ими на «пожар», девять оказались углекислотными?
Дымящую кучу листьев, в конце концов, просто разбросали ногами в «гадах».
- И пушку! Пушку верните в нормальное положение! И немедленно! - проорал напоследок СПДУ, удовлетворенно укатываясь «писать» караул...

Дверь открыла, слегка испуганно улыбнувшись букету и рёву сверху, «тёща».

Нет, вы не подумайте, Шурик был не прочь жениться, совсем нет.
Но он - молодой и глупый - хотел гарантий, хотел, чтобы «навсегда».
А если «не навсегда», то и с его стороны - никаких гарантий. Кроме, возможно, прямой и качественной доставки удовольствия - но именно «возможно», ибо в 20 лет гораздо больше желательного, чем действительного. Хотя - и это не навсегда.
Что у нас бывает «навсегда»?
Только объемы продаж офицерской чести...
- Сашенька, здравствуй! Какой ты красивый! Ну проходи, только... Леночка-то убежала!
- Куда, Татьян-Санна?
- Как это куда? Я думала, ты лучше знаешь. Она сказала, что тебя надо спасать из цепких лап собутыльников, ну и поскакала на дискотеку!
- Татьян-Санна, не может быть! Она всегда принципиально отказывалась от этого!
- Ну я не знаю, что ты ей там наговорил, но она побежала именно ту..
И в этот момент со стороны кухни раздался мощный, гулкий, упругий БУМ, и словно ударная волна, вместе с ворвавшимся в звоне разбитых стёкол осенним ветром, бросила «тёщу» на вешалку в прихожей, а Шурика - на «тёщу». В беспорядочном мелькании конечностей он - совершенно случайно - получил в ладонь правой руки часть тела «мамульки» из состава верхних «девяноста». Надпочечники сработали установленным порядком, но существенно изменить состав крови не успели, ибо волна адреналина оказалась куда мощнее. Вывернувшись из-под упавшей на них шинели потенциального «тестя», Шурик на подгибающихся ногах ломанулся в сторону дверного проема на кухню, и... застыл как вкопанный у самого порога!
Вот что он увидел - разбитое напрочь окно, клубы известки с потолка - рухнул карниз со шторами, перевернутый стол - а там, дальше по направлению взгляда - клубящийся дым, дым над центральным, с проспекта, входом в училище, а еще точнее - над медленно возвращающейся в нейтраль артустановкой Б-13М.
Которая, разумеется, выстрелить никуда и никогда не могла никоим образом.
Если не принимать во внимание училищную легенду.
А как ты её не примешь во внимание, если как раз в этот момент из глубин кухни, во всем величии, припорошенный побелкой, прямо под ноги выкатился артиллерийский снаряд.
Калибром он был, конечно, поменьше, и обычно тихо стоял на подоконнике, за гардиной, не привлекая внимания, являя собой подарок «тестю» от сослуживцев по БЧ-2 сторожевого корабля. Об этом говорила гравировка на пояске, как памятный знак, - но фактически, выточенный изнутри и разбирающийся на две части право-левой резьбой, он являл собой некую разновидность фляги, которую, конечно, не повесишь на пояс и не возьмешь в дорогу, зато хрен кто из домашних догадается, что там - коньяк.
Но Шурик всего этого, разумеется, не знал.
Он развернулся и побежал.
Его Ленка - Та, Которая Пришла - могла достаться кому угодно.
Слетая по ступенькам, он уже не слышал, как из верхней квартиры орали: «..лядь подзаборная!!! Почему окно на кухне открыто?! Т-тварь, что здесь делает привязанная к батарее простынь?!!» Его не интересовало также и то, что сосед с пятого этажа, налетев на выскочившую было за Шуриком «тёшу», зло и пьяно прохрипел ей: «..лядунов Маринкиных спасаешь?! Зачем дверь открыла?! Я Витьке всё расскажу!!!» - и побежал вслед за Шуриком. А там, в кухне, позади неё, из-под опрокинутой столешницы, вылез и тут же робко забился в туалет столь неожиданно десантировавшийся сверху бывший сослуживец мужа, ныне преподаватель кафедры кораблевождения училища - в одних трусах, но зато с великолепным швейцарским хронометром на руке. Как хороший штурман, он неплохо знал физику и предпочёл создать из себя и простыни модель маятника, вместо того, чтобы проверять гравитационную постоянную, лишь сократив за счёт длины простыни расстояние свободного падения - практически голой задницей в заботливо постриженные кусты. Как ни странно, он не получил ни одного пореза и вставил новое окно буквально на следующий день.
Но всего этого Шурик, конечно же, не знал. Он бежал в училище.
Он бежал за Ленкой.

Я не знаю, правда ли это, но он потом признался мне по секрету, что она отдалась ему в ту же ночь. Нет, не отдалась - подарила себя. Так правильно.
У них трое детей, имена и прочие условности, конечно же, изменены.
Но самое прикольное в этой истории то, что она - правда.
Насколько может быть «не байкой» история, подтвердить или опровергнуть которую могут лишь несколько человек и... отличная, выдающаяся своей баллистикой, «снайперская» пушка Б-13М, калибром в 130 миллиметров, и поныне стоящая у входа в училище.
Будете в Калинингсбадене - спросите у неё.

ШВЕДСКИЙ АНАБАЗИС

Путевые заметки. (продолжение)


20.00. Турку. Трасса плавно огибает город и выходит прямо к замку Turunlinna - главной достопримечательности. Построен он был в незапамятные времена шведами. Да и вообще все города на западном побережъе по составу населения, в основном, шведские А Турку и Порвоо - вообще два самых старых города страны. До того как стать частью Российской империи, Финляндия все время была под шведами. Потом - под Россией... Сейчас, после недолгой самостоятельности, опять легли, теперь уже под ЕС.
Как с горечью поведал мне один ветеран, прошедший обе войны:
- Обидно, что независимость, за которую было заплачено и кровью и жизнями, которую отстояло наше поколение, нынешние политики поднесли Евросоюзу на блюдечке с голубой каемочкой...
И прав ведь дед! Я его точку зрения полностью разделяю. Ну почему, скажите мне, политики в Брюсселе решают, как жить людям в Финляндии? А прелести глобализации финны уже распробовали, и сравнение далеко не в пользу ЕС. Тут и квоты на сельхозпродукцию, в результате которых разорилась масса мелких фермерских хозяйств, без усилий снабжавшая страну продуктами, и квота на «беженцев», со страшной силой прущих сюда из Африки и арабского мира, и как следствие, в разы возросшие криминал и наркота. Работать не хотят, наглые как танки. Чуть тронь его - вонь до небес поднимет - расизм и все такое. Сами себе финны яму выкопали... Если раньше еще могли выбирать и решать - пустить не пустить, то сейчас - получите и не вякайте! И хрен оспоришь!... О том, что цены процентов на тридцать взлетели сразу, я уж и не говорю... Печально...

Поворачиваю направо, замок остается позади, а перед нами открывается пассажирский терминал с большими красными буквами «Viking Line» на крыше. Приехали! До посадки двадцать минут. Шеф уже ждет нас здесь - он приехал раньше. Выгружаю пассажиров - теперь они пойдут через пассажирский терминал, а мы - на грузовой. Разворачиваюсь и еду мимо замка назад. Поворот направо, еще направо - ворота открыты, заезжаю и встаю в очередь на погрузку. Глушу двигатель, цепляю под лобовое посадочный талон... Передо мной два автобуса, справа фура, легковой поток идет отдельно в четыре ряда по другим полосам. Где-то там и шеф тоже стоит. Ну что ж, теперь будем ждать своей очереди. Появляются регулировщики в кислотно-желтой форме, ходят между машинами, собирают информацию о длине транспортных средств... Бородатый крепыш подходит ко мне, открываю дверь.
- Длина?
- Двенадцать метров.
Он окидывает взглядом автобус:
- Какие двенадцать? Больше!
- Какое больше!? Меньше!.. - вытаскиваю техпаспорт, тыкаю пальцем в нужную строчку. Взгляд его следует за пальцем и упирается в цифру 11.98
- На два сантиметра всего!
- Но ведь меньше! - смеюсь я.
Он, кивнув, улыбается, отходит и что-то говорит в рацию, видимо, дает сведения другой группе регулировщиков, которая работает непосредственно на пароме. Погрузка организована на диво четко и грамотно. Бородач дает отмашку, автобус, стоящий передо мной, медленно начинает движение. Запускаю двигатель, закрываю дверь. Двигаюсь следом. Легковушки, микрики, автобусы, фуры - весь этот поток сходится у аппарели и скрывается в необъятном чреве парома. Двое огромных грузовых ворот, как две пасти, проглатывают все новые и новые машины. Регулировщик показывает мне ряд, заезжаю на аппарель. После яркого солнца на улице глаза привыкают не сразу. Здесь хоть и есть освещение, нужно быть осторожным, чтобы не зацепить зеркалами краны магистралей, идущие вдоль переборок с одной стороны, и поднятый второй ярус грузовой палубы, на котором расположены легковушки, с другой. Что тут, что там, расстояние буквально несколько сантиметров.
Подползаю к корме стоящего впереди автобуса. Регулировщик показывает разведенными ладонями расстояние, наконец, кивает головой и скрещивает руки. ОК! Ставлю на ручник, глушу двигатель. Сумка с вещами уже собрана, пока стоял в ожидании погрузки. Теперь закрыть автобус - и в каюту!
Паром восьмипалубный. Называется «Изабелла». Каюта моя расположена на шестой, автобус остался на грузовой. Вскоре после отхода ее перекроют, и попасть туда можно будет лишь когда причалим в Мариенхамне на Аландских островах. Там выгрузится часть пассажиров и транспорта, там же сядут новые до Стокгольма. А потом только на подходе к Стокгольму. За сорок пять минут до прибытия замки автоматически откроются, и можно будет идти к машине. Сейчас тут делать нечего. Поднимаюсь на шестую палубу, получаю от коридорной карточку от своей каюты. Тут каюты для драйверов расположены в отдельном крыле неподалеку от трапа, ведущего к грузовой палубе, где и находится транспорт. Удобно - не нужно бегать по судну, искать... Все рядом, все указано.
После душного трюма в каюте тихо и прохладно. Свежий кондиционированный воздух, на койке аккуратно сложено полотенце. Отлично! Скидываю одежду и забираюсь в душевую. Каааайф! Великое дело - после рейса в душ забраться! Усталость сразу куда-то исчезла, выхожу в каюту через десять минут уже свежий и чистый. И голодный. Время ужинать, однако. Все-таки перекус в кафешке - это так, червячка заморить. Да и не особо хотелось, пока ехал, а сейчас уже желудок напоминает о себе и недовольно урчит. Натягиваю чистую футболку и джинсы, в задний карман - плоскую фляжку с водкой. Конечно! Не в баре же покупать! Щас мы ее под хорошую закуску и употребим! Ужин на пароме можно охарактеризовать как праздник желудка. Стол шведский и буквально ломится от различных блюд и закусок. Плюс к этому - пиво и вино здесь бесплатные - включены в стоимость ужина - пей не хочу! Причем наливаются из автоматов. Поэтому, я думаю, пионеры наши хоть и сидят кучей за столом под контролем, но все же наверняка либо пива либо вина успели глотнуть. Я бы на их месте не преминул такой возможностью воспользоваться, ибо вспоминая себя в этом возрасте... К-хм!.. Нет, лучше не вспоминать!
Глаза разбегаются! Это гастрономическое изобилие способно с ума свести, особенно на пустой желудок. Решаю устроить рыбный день. Или рыбный вечер, если точнее. Не иначе, в прошлой жизни котом был! Ну люблю я рыбу! И морепродукты всякие тоже... Быстро набулькиваю себе в стакан водки из фляжки. Грамм сто пятьдесят есть, вот и буду «водой» запивать. А остальное потом, в виде «отвертки», на палубе употреблю. Столик у окна, мимо проплывают многочисленные острова. От Турку отошли уже час назад, а они все не кончаются. В изумрудной зелени - яркие домики, у причалов яхты и катера. Народ зажиточный тут живет, судя по всему. Быть яхтсменом - дорогое удовольствие!
Ужин великолепный! Рыба просто тает во рту. А еще и под водочку да с лимончиком!... М-м-м!!! Лепота! На десерт наваливаю тарелку креветок и прикладываясь к стакану, созерцаю буйство закатных красок на вечернем небе. Ну, все! Вроде наелся! Иду к автомату с соками, наливаю себе полбокала апельсинового и выхожу на палубу. Там посредством волшебной фляжки банальный сок превращается в коктейль «отвертка». Льда нет и трубочки тоже, но это все несущественные мелочи. Ставлю его на перила, и вытащив фотоаппарат, делаю снимок. На фоне моря и островов ярко желтый напиток смотрится как кусочек солнца в бокале. Красиво. Ставлю бокал в кресло и делаю еще один снимок. Почему в кресло? А просто так. Захотелось. Делаю несколько снимков заката... Борт... Шлюпки... Что бы еще снять?.. Ага! Пойду на корму - кильватерный след запечатлею. Идем хорошо - должно красиво получиться... Щелк! Действительно - красиво! Почему-то многие удачные кадры получаются, когда в подпитии снимаешь. Наверное на мир под другим углом смотришь. В 40 градусов... или побольше.:)

(продолжение следует)