Тиха украинская ночь. Два Ту-22 возвращаются с задания на базу под Полтавой. До аэродрома остается совсем немного, когда один из них наскакивает на хвост другого, после чего быстро падает. Настолько быстро, что катапультироваться успевает только командир.
Командиру второй ТУшки удается удержать поврежденную машину в воздухе и долететь до аэродрома. Тут самолет начинает терять управление, и экипажу приказывают катапультироваться. Перед тем как покинуть корабль командир направляет его в сторону степи.
Экипаж успешно приземлился, но самолет не захотел падать. Машина вошла в левую плоскую спираль и принялась чертить в ночном небе размашистые круги. Брошенный Ту-22 проходил то над аэродромом, то над центром мирно спавшего города.
С каждым кругом земля приближалась. Что делать? Ракетчиков рядом нет. Истребители не успеют. Быстро эвакуировать жителей - вообще утопия. Пока думали, самолет все летал. Через полчаса на ушах стоял уже не только КП полка, но и штаб дальней авиации и главный штаб ВВС. А ТУшка все еще летает и летает.И вот самолет в последний раз пролетает на высоте десять метров над аэродромом и уходит в сторону города. Сейчас стотонная машина протаранит жилые дома, а потом врежется в землю - топлива хватит, чтобы разнести все вокруг.. Тут раздается взрыв.
Ту-22 упал на поле, чуть-чуть не дотянув до города и сломав изгородь скотного двора

В армии все должно быть подписано, пронумеровано и учтено.
В том числе и личный состав.
Открываешь военный билет или удостоверение личности офицера - пожалуйста, все сразу знаешь!
Кроме основных данных- - ФИО, дата рождения и все прочее, как в паспорте - можно узнать вид и номер табельного оружия, сделаные прививки, гражданскую специальность, количество полученных ( причем абсолютно бесплатно!) доз облучения, группу крови, занимаемую в настоящее время воинскую должность и т.д.

Последнее очень удобно. А то останавливают, например милиционеры пьяного на улице, такого, что и говорить не может, и в сомнениях думают - а может это академик какой по случаю получения Нобелевской премии так нажрался? Может его на хранение в Академию Наук везти надо, а не в обезьяник?
Стоят, думают, дубинками помахивают...
Национальность-то они уже давно научились без документов определять, а вот должность пока нет...
А так бы паспорт открыли - ну, понятно, ЖЭК N 12, слесарь-сантехник Иванов, Спиридон Иваныч, ну-ка быстро, скотина, в машину лезь, пока по почкам не получил!!!
Нету порядка у гражданских...

Правда, у военных с этими должностями тоже бардака много. РодОв и видов войск вона сколько, а там еще всякие подвиды, полки отдельные, батальоны хитрые и роты секретные. А в них - генералы да полковники, офицеры с прапорщиками, старшие матросы и старшины, не говоря уже про солдат. И ведь для каждого служивого - своя должность с номером и названием. Охренеть можно! А уж запутаться - тем более.

Есть должности простые, как угол дома: механик, заряжающий, телефонист, сигнальщик, радист.
А есть должности, уже ставшие легендарными: начпрод, зампотех, комбат, старпом.
Есть дюже заковыристые - комрораз (командир роты разведки), стархинаб (старший химнаблюдатель), начперас (начальник передового расчета).
А есть и диковинные: старший наездник, водитель собаки, младший саксофонист, смотритель ядерного заряда.
Чего только в армии не придумают. Говорят, что была даже такая должность, как ЗАМКОМпоМОРДЕ, что расшифровывается как «замкомандира по морскому десантированию». Врут, наверное...

В авиации на самолете АН-12 было два командира! Два! Кроме пилота-командира, был еще и командир огневых установок, а, проще говоря, бортовой стрелок. Один майор, другой - прапор, один командует экипажем, другой... пушками, что-ли? Равняйсь, смирно, по противнику огонь!?

Развал СССР внес некоторое разнообразие в штатное расписание войск. Мой приятель, будучи майором, служил на Украине в должности... «Старшего народознавця»! Приходил на службу к девяти - и давай народ познавать изо всех сил! А шо - должность такая!

Недаром дядька усатый совсем не про кино говорил: "Кадры решают все!"
Как должность называется - так служится!

Это предистория. Но продолжение будет. А пока иду спать. Всем приятных воспоминаний!

Виктор Хорошилов

Неисповедимы танковые дороги и густейшей завесой тайны в виде дизельной дымки покрыты их конечные пункты...
(считать эпиграфом).
Впрочем, это лирика. Бравый армейский прагматизм диктует свои условия повествования, чему и подчиняюсь.
Часть 1. "Вершины духа"
Старшина роты связи N1 (в дальнейшем было еще двое) ст. пр-к....скажем - Сранько (о происхождении псевдонима поведаю как-нибудь отдельно), отличался бесподобным и беспокойным нравом: в трезвом состоянии объективная реальность была ему, прямо скажем, не мила.
Не внушала она ему оснований оптимизма и поводов для радости не только по утрам, но и в любое иное время суток. Хуже того, вызывала она у него стойкое отвращение и казалась ненавистнее всех самых вероятных и невероятных противников, что определенно накладывало отпечаток не только на его мировоззрение, но и на исполнение прямых обязанностей.
А обязанностей, как известно, у старшины много: и в каждое очко солдатского туалета заглянуть (на сем извиняюсь за каламбур: хорошо, хоть не в самое солдатское) и на стенку залезть, и на потолок.
Последнее действие старшине было особенно по душе. Ей-богу, на самый потолок! Кто живал в казарме - знает, что там далеко не квартирные 2 м с хвостиком, а повыше вдвое будет.
И ведь залазил! Без стремянок и козел, проявляя чудеса физической ловкости и похмельного фанатизма. После же покорения высот казарменных наш военный альпинист обычно вожделел чего-то более. Например, получения чувства глубокого морального удовлетворения в особо извращенной форме путем проповедования солдатам в доступной для них форме (в переводе основных философских понятий на командирский язык) своего оригинального учения о жизни.
Пьяненько покачиваясь на нетвердых ногах, ст.пр-к выстраивал перед собой все подразделение. Иногда (если поблизости не предвиделось ротного и других офицеров), включая и суточный наряд, оставляя разве что дневального на тумбочке. Правда, в этом случае проповедовать ему доводилось несколько громче обычного, чтобы тому тоже перепало от благой старшинской вести.
Изложение долгих и витиеватых концепций вызывало неподдельный интерес присутствующего л/с, хотя уловить суть доносимого устами вислоусого экзистенциалиста было практически нереально (ну, не для средних это солдатских умов, постигать высокие истины шамана в погонах, вещающего непосредственно из глубин будунного транса!).
Выводы же из его лекций поражали силой ума и ясным осознанием тщетности всего сущего...
Ибо сентенция, завершающая каждую часть учения, была всегда была одной и той же (копирайт ст. пр-ка Сранько):
"Итак, что же такое жизнь? Жизнь - это...это (традиционное глубокомысленное закатывание глаз к потолку. Пауза.)... это... знаете ли... А Х*Й ЕГО ЗНАЕТ, ЧТО ТАКОЕ ЖИЗНЬ!"
На этой ноте обычно все и заканчивалось, хотя бывали и приятные исключения: так, после одержания одной из очередных блестящих побед над вершиной внутриказарменного мира, общие места ликбеза о проблемах бытия были удачно проиллюстрированы конкретным примером, ярко свидетельствующем о незаурядных дарованиях ст. пр-ка не только в области альпинизма, но и зоологии.
Не очень юный натуралист с богатым жизненным опытом в виде отливающих синевой мешков под глазами узрел В ПЛОСКОМ ПЛАФОНЕ, буквально ПРИПЛЮСНУТОМ К ПОТОЛКУ, не что иное как (внимание, все трепещут!): ма-а-а-а-а-ленькую подленькую ПАУТИНКУ! Нужно ли объяснять, что обнаружение десятой планеты Солнечной системы или нового подвида мохнатоногих криворыльцев на берегах Гвадалквивира вызвали бы гораздо меньший восторг у их первооткрывателей!
Вербально высшая форма "внешнего проявления психологического комфорта и душевного подъема" (после лаконичного описания ситуации с цитатами из Камасутры применительно к родственникам л/с по материнской линии) выразилась у ст. пр-ка очередным изречением, потрясающим глубиной заложенного смысла и широтой эрудиции:
"Проверив потолок, я обнаружив на ньому шо?! Павутину! Ее сделал ПАВУК!".
...Дружное подпрыгивание двух десятков клоунов в солдатской форме, пытающихся подручными средствами (как-то: тряпками, швабрами, метлами и даже совковыми лопатами) снять с потолка все хотя бы отдаленно напоминающее "павутину" (желательно, вместе с побелкой), послужило достойным феерическим завершением блестящего семинара на тему "Что такое жизнь и как с ней бороться?".
Десять лет прошло с тех пор. В цирк я почему-то с тех пор ни разу не ходил.

Продолжение следует

Служил у нас матрос Н. Нет, я далек от дешевой романтики, просто фамилия у него на «Н» начиналась. «До приказа» ему оставалось чуть больше месяца, так что был он отъявленным годком, даже слегка карикатурным. Парашют у него за всю службу только один раз не раскрылся, а может быть, он и призывался с заиканием, не знаю, но из всего богатства русского языка ему без проблем удавалась только одна фраза: «Да я, да бля, да на %¥й». Ей он и обходился.
Сказать, что Н был залетчиком, - это ничего не сказать. Начальство всех уровней начинало жарить его где ловило просто по привычке, по принципу «не проходите мимо». Но он относился к этому с пониманием, так как почти всегда был действительно виноват.
Полевой выход. Август. Юг Советской Украины. Вечерком группе старослужащих приходит в голову мысль совершить набег на ближайший баштан. Почему именно «набег». Да потому что до баштана километров 6-7, а транспорт в парке под охраной караула. Принимается решение взять с собой несколько молодых, пробежаться туда, затариться, загрузить молодежь дарами полей и бегом обратно. Часа за два-три должны уложиться, и вся операция вместе с последующим поеданием закончится до подъема.
Все проходит как нельзя лучше, все участники с довольными рожами выползают на утреннее построение. Комбат приглашает офицеров и прапорщиков на первую линию, и, давясь от смеха что-то им «доводит». После того, как смеяться закончили даже прапорщики, звучит команда: «Матрос Н, выйти из строя». Оказывается, крестьяне, расстроенные неожиданной помощью в уборке урожая, а также легкой помятостью всего того, что не сперли, решили было, что концов не найдешь и ну его на, но кто-то заметил лист бумаги. Произведенным на месте расследованием конверт с адресом воинской части и фамилией матроса Н был признан достаточной уликой для обращения к командованию этой части с жалобой на потраву. Так добро бы он его просто выронил, было бы не так весело. Прихватила матроса Н большая нужда, а единственной бумажкой на расстоянии вытянутой руки оказалось письмо с родины, которое он недолго думая и использовал. Крестьянам, конечно было сказано, что мы не в их юрисдикции, но виновный будет наказан. Взлюблен он был за себя и за того парня, так как стоял на том, что был один, но ограничились нарядами, уж больно трудно было выговорить что-нибудь более серьезное в этой ситуации.
Ему же принадлежит ноу-хау по ускорению производства работ в зимний период. В ноябре Н был направлен в парк для погрузки металлолома в «КАМАЗ». Через полчаса направлявший встречает его в расположении. Возникает закономерный вопрос о судьбе металла.
- «КАМАЗ» загружен, все бетон (наивысшая степень оценки в устах матроса Н и, по сути, второе выражение, которое ему удавалось без пробелов).
Начальник - в парк, «КАМАЗ» до краев. Придраться не к чему. Двое молодых на тот момент матросов рассказали нам, как им это удалось. (Я надеюсь, никто не подумал, что Н грузил машину самостоятельно). По прибытии в парк молодые были переодеты по форме «голый торс», их куртки были аккуратно сложены под задницу матроса Н, а ноябрь, он и в Крыму - ноябрь, особенно вечером... Двадцать минут, и задача выполнена.

Судьба героя

...И чего б я так орал! Ой, какой голос противный у этого дневального! Ну, это понятно - о том, что тревога будет внезапно - в 6:00 завтра! - мы еще позавчера знали, так он и вовсе не спал наверно, морально готовился. Где уж тут о приятности голоса рассуждать, невыспамшись!
- Резче батонами шевели, на плацу обуешься! Шо?! Ща как вгребу! Стой! Куда портянку по полу волочишь?! Хочешь, шоб задние на нее наступили и тебе же по горбу прикладом настучали?
Замок был горяч: здоровая ряха немаленького лейтехи (110 кг/ 2.05 см) аж лоснилась от желания все произвести в лучшем виде.
- Старшина! Иди сюда! - и лейтеха ловко выудил из снующей толпы в количестве трех подразделений (разведка, связь и комендаши) ст.пр-ка Н. - У тебя все готово? Все взял? - спросил он и попытался заглянуть в глаза старшины.
Попытка увенчалась успехом лишь отчасти, поскольку уже с утра (или, еще с вечера? Кто его знает...) маслянистые глаза прапора воровато бегали туда-сюда слева направо и, кажется, даже сверху вниз и обратно. Впрочем, мало ли что примерещится спросонья да по тревоге!
- Так я ж оце... ну, взяв трошки. Оно, бойци, ще вчора до кунга затащили. Ну, скока...ну, ящик! - отвечая на незаданный, но сверхъестественным чутьем осознанный вопрос лейтенанта.
- Эй, шо стал! Бегом до оружейки и строится на плацу! Фули уставился?! Философ, мля! - вернулся в тревожную реальность внезапно вспомнивший о службе старшина.
На плацу, зябко поеживаясь от сыроватого июньского туманчика, уже собралась порядочная толпа (назвать это строем было бы на тот момент неправомерно) полусонных и под нос матерящихся бойцов, среди которых кое-где сновали офицеры в непривычной взору полевой форме, обвешанные портупеями и планшетами.
Кеп со свитой явно не торопился: шла двадцатая минута тревогИ, а из "высших" никого не наблюдалось.
Наконец, толпа начала обретать некие осмысленные очертания отдельных боевых единиц и, по неслышной для основной серой массы команде свыше, танковый полк начал выдавливаться небольшими подразделениями сквозь узенькие задние ворота части в сторону парка.
- Памятку о тревоге к осмотру! - ротного, наверно, опять язва прихватила, болезного. Зол он сегодня, хотя в целом - нормальный мужик. Когда не пьет, особенно. - Старшина, мля! Проверить у всех тревожные листки в военниках! Ни хера, мля, не соображают своих действий по тревоге! Вернемся в часть - тренироваться будем! Епстель, пуговицу оторвал портупеей! - вздохнул капитан, бегло оглядев себе все, что мог увидеть с высоты своего взгляда.
А именно: кусочек груди и пузо, препятствовавшее дальнейшему визуальному наблюдению своей фигуры.
- Философ! Иголку с ниткой мне! Почему такая короткая?! И это белая?! Зеленая где?! Это?! Зеленая?! Мля, я дальтоник... Надо же... даже не догадывался об этом! Старшина! Я фуею! Почему у бойца нитка неуставной длины?! Наряд ему по возвращении! Что?! Два наряда!
- К машинам! - зампотех резво пробежался вдоль нескольких БМП/КШМок роты, проверяя, убраны ли из-под гусениц подставки и сняты ли соединяющие машины буксировочные тросы. - Запускай!
Черт... сразу видно, что баба машину конструировала (у нас на полном серьезе бытовало мнение, что двигатель БМП женщина разрабатывала): воздух, так... Или сначала - топливный кран? А, какая на хрен, разница! Аккумуляторы, насос... Зафыркала, родненькая! Ах, ты моя радость! Что это там ротный у ворот бокса кулачищами размахивает? Ага, выезжать велит! Извольте-с, это мы мигом... Не, они еще чего-то желают.
- Слушай, Философ, будешь выезжать из бокса - смотри, помедленнее, не рви! Пол цементный, аккуратнее! - хлопнул рукой по броне и пошел на улицу: - Давай! (приглашающий жест).
- Чуть помедленнее, кони! Чуть помедленнее!!!?. Что у нас там по оборотам? Вроде, в норме, должна гладенько покатиться. Ручничок, сцепление, передача, газ...
Упс. Здравствуй, солнышко. Что-то быстро ты появилось?
Ротный сложил руки за спиной, молча подошел к остановившейся машине и грустно посмотрел сначала вниз, под гусеницы, потом вверх, на механика:
- Вот, смотрел я на твое лицо, Философ, когда ты выезжал, и знаешь, понял, почему мы войну выиграли! Гроза противника, мля... Вернемся - свои наряды в парке отработаешь. Цемент у старшины возьмешь. Если договоришься. Лейтенант, проверить и доложить комплектность экипажей! Зампотех, закрыть боксы! Танки уже прошли, выдвигаемся! Философ, пойдешь головной машиной!
"Эх, дороги!"... Хороша ровная пыльная дорога в летних степях Украины! Не то, что ухабы танковые, где то кормой вверх, то носом вниз и наоборот...Романтика!
Ух, и какой же хохол не любит быстрой езды, да на резвом скакуне да по-походному (из люка мало не по пояс)!
Только случайные ветки хрустят под гусеницами, да камушки по днищу щелкают - клиренс низкий, вот и ловим все, что ни попадя...
Э, хорошо-то хорошо, да только не хватает чего-то? Вроде и на месте все...
Ан, нет. Не все. Как выясняется при более близком рассмотрении.
Нет, ну то, что две бээмпэшки сзади где-то на километр отстали, это ничего, догонят, не маленькие, дорогу знают. И вообще, "отряд не заметил потерю бойца..."
Только вот старшину, сидящего в люке за спиной механика, что-то иное беспокоит. Вон, ажно лицо под шлемофоном побелело на ветру, орет, не разберешь чего: рот раззявляет, а слова ветер уносит.
Одно только понятно: придется останавливаться.
- Ты шо, гоншик, да? - Глаза у прапора слезятся от ветра, лицо понемногу приобретает естественный для него буряковый оттенок, а нос - тривиальный синюшный. С прожилками, в сеточку. От регулярно переносимых тягот и лишений военной службы, надо полагать. - Мы элэктрогэнератора потеряли, мля! Фуево привинчен был на корме, от його и растрясло! Оно там вин, бач, паскуда, лежить! Рули до нього, подбирать будем! Добре, шо остальные машины далеко были - убив бы усих нахер!
Лес...О, как мы в учебке от него выли! Полгода в чернобыльских песках среди сосен за колючей проволокой... Кто был, тот оценит, как говорится...И как радовались, пересев в городе с поезда на "Уралы" своих новых мест службы, что вырвались... И как гнусно матерились, когда эти самые "Уралы" завезли нас опять в сосны и песок уже в другом месте.
Правда, колючей проволоки на заборах там почему-то не наблюдалось (видимо, в войсках не расценивают солдат в качестве преступников).
Кажется, даже сосновые иголки посыпались от изъявления такого справедливого негодования служивых...
- Стой! Вот он, бункер! ЗКП наш дорогой! - явно обрадованный благополучным и скорым прибытием старшина спрыгнул с брони радостно озернулся вокруг: - Прийшов кунг? Ага, мля! Проц и Гуля, ко мне! Вылазьте швидше нахер! Онтамо ящик з пид снарядов бачите? За мной тягнить! Э-э-! Тихесенько! Бо ща взорвется!
- Старшина! Давай в бункер! Машины по местам, загнать в окопы и замаскировать. Сержант, организовать составу завтрак по выполнении! Потом - уборка в бункере и на прилегающей территории леса! А то местные повадились тут со своими б*дями шарится! Тары из-под самогонки навалено на объекте! И чтоб я ни одного репаного гандона не видел! Найду, безо всякой резины в*бу! Прапорщик Задериев мне поможет. Развели, понимаешь, малину!
Тут надо сказать, что страшный с виду, черный-пречерный и носатый аки джинн из "Тысячи и одной ночи", азербайджанец-начальник радиотехнической мастерской полка при всей своей устрашающей внешности был удивительно незлым и неплохим парнем.
Однако, приведенная угроза ротного, похоже имела под собой и некую твердую основу.
Как-то прапорщик Задериев положил глаз на полуисправный телевизор в кабинете кепа и, будучи человеком сведущим в электронике, решил его потихоньку приватизировать.
...Узнав на следующее от суточного наряда, что объект его вожделения был в ударном порядке - буквально под его большим носом! - погружен в машину и увезен в неизвестном направлении, стал очень недоволен.
- Кито это биль? Я сипирашиваю, кито это биль, мля нахер?! Ах, началнык шитаба?! А-а-а-а-а... (тут на лицо Задериева ясно легла тень некоего романтического чувства). - Началнык шитаба...- мечтательно повторил он, смакуя имя своего врага - Я его виебу...
Весть о возможном надругательстве над пожилой задницей старого солдата, которого за глаза никто иначе как "деревянным" и не называл (с обязательной ремаркой: "по пояс сверху") быстро облетела весь полк и прочно засела в сознании его обитателей, став притчей во языцех.
- Да, лес летом - это тебе не вонючая казарма или парк! Птички поют, говнецом, правда откуда-то попахивает...
- Вот ты его и пойдешь щас искать и закапывать! Философ, мля! Задрал физдеть! - туповатый сержант по прозвищу Башня (метр в прыжке, кривые волосатые ноги и непропорционально большая голова с огромным шнобелем-стволом. Точнее определения и не подберешь) злобно оскалился, полагая, что сострил.
- Да я те по натуре говорю, говнищем несет! И не из леса! Опа! Из... бункера?! О-о-о... там же наши шакалы сидят! Хорошо сидят, бухла-то немеряно! - поддержал "дембель" Тиша. - Ой, мля! А это шо еще за цирк ?!
Из дверей лесного бункера, неподалеку от которых расположились бойцы, сначала донеслись странные звуки, похожие на всхлипы, а вдогонку за ними - витиеватый набор выражений на командирском языке.
Звуки все приближались и, наконец, стало возможным разобрать слова двух доминирующих голосов:
- Твою мать! Мешки с песком! На спину и на грудь! Строго в северном направлении! Десять кал...кол...ки-илометроов! - взрыкивал басовитый тенор с пьяной решимостью.
- Ну, товарыш капытан, ну як же це... Ну, це ж вобше...Ну...може вин сам, га? - тоненько подвывал ему дискант.
- Марш-бросок, мля! Вперед, нахер! Шо, мля, занычковались?! Шаритэсь?! Думаетэ усю жизнь дурня провалять? Ни-хэ-ра! Нэ выйдэ! - не сдавался пьяный
- Ну, товарыш капытан... Ну, чого имэнно я?! - не уставал гнусавить мелкий голосишко.
Представление обещало быть интересным, и все прислушивавшиеся к звукам внутри бункера приготовились к зрелищу снаружи.
Первым из полуподземного оплота боеспособности страны появился старшина.
Вид его навевал смешанные чувства ужаса и ужасной гордости за мощь отечественного оружия: одетый по форме "не-знаю-какой-номер" (кальсоны с завязками и полосатенький тельник), прапорщик крепко держал в одной руке гранчак (пустой), а в другой почему-то свои штаны.
Штаны он держал несколько на отлете, точно желая не дать им ни единого шанса на соприкосновение с собой.
Вторым номером следовал рядовой Проц, в руках которого имелся термос от 40-литрового продуктового бачка. Проц безостановочно и издавал жалобные звуки, в дуэте с хрипящим тенором прапорщика создающие невообразимую какофонию.
Завершал процессию ротный. При выходе из дверей он спокойно облокотился о косяк и закурил, туманным взглядом наблюдая за дивной парой.
Однако очень вскоре ему это представление наскучило, и, сделав широкий шаг вперед, он одной рукой отстранил с дороги скулящего Проца, а другой развернул старшину, который легко крутнувшись на 180 градусов, сотворил некое подобие фуэте, блестящим финалом какового стали картинно отлетевшие в ближайшие заросли прапорщицкие штаны.
В воздухе запахло свежим говном. Зрители неподалеку отвернули носы.
Капитан твердо взял за руку старшину и поволок за собой в бункер, на ходу обернувшись и пальцем многозначительно указав Процу на дурно пахнущий предмет начальственного гардероба.
Через секунду он выглянул снова, показав небрежным жестом все еще находящемуся в ступоре Процу с железной бадьей на виднеющийся вдали колодец.
Жалобный скулеж, ритмично перемежаемый матюками, возобновился и постепенно нарастал по мере приближения бойца с термосом к опоганенным штанами зарослям...

Эпилог

Долго еще в полку жила легенда о Прачке Проце и Старшине Сранько, получившему сей звучный псевдоним за принятую на грудь неразумную дозу местечкового самогона...
Сам же героический прапорщик не вынес лихой доли и, по возвращении с маневров, все еще не приходя в сознание, тут же вломился в кабинет командира полка и послал его на х*й.
Казалось бы, при чем тут полковник? Об этом история умалчивает. А вот то, что рота осталась без старшины (правда, ненадолго), а армия - без прапорщика - сие есть факт.
Но появление в роте нового старшины - это повод для совсем уже другого рассказа.