Известно, что многие судмедэксперты-танатологи (специалисты по экспертизам трупов), особенно те, кто непосредственно выезжает на места происшествия, отличаются пристрастием к "зеленому змию" (вполне, впрочем, простительным и понятным) и великолепно развитым чувством юмора.
Итак, место действия - Санкт-Петербург. Время - год 96-97. Ночь. Здание ГУВД. По коридору с "ночной проверкой" бродит начальник ГУВД (большой любитель, кроме всего прочего, цвета "беж" и художественной самодеятельности).
Навстречу ему - дежурный судмедэксперт (в форменном камуфляже). При приближении к нему, начальника ГУВД отбрасывает в сторону резким "выхлопом". Начальник, думая, что в камуфляже ходят только его подчиненные (эксперты же проходят по линии Минздрава), гневно спрашивает:
- Вы сегодня на дежурстве?!
Эксперт: - Да.
Начальник: - Но ведь вы пьяны!!!
Э.: - Нет.
Н.: - От вас спиртом несет!!!
Э.: - Несет...
Н.: - Значит вы пьяны!
Э.: - Нет...
Затем эксперт душевно разъясняет начальнику, что он является судмедэкспертом, дежурит, а их внутренней инструкцией предписывается, в целях дезинфекции, после каждого выезда на место убийства ПОЛОСКАТЬ НОСОГЛОТКУ СПИРТОМ. "Вот так, - говорит, - полощещь иногда, да и ПРОГЛОТИШЬ случайно..."
Так что, "мы имеем дело с несчастным случаем на производстве".
Начальник аргументированно возразить не может, поэтому утром поручает секретарю направить запрос в СМЭС (судебно-медицинская экспертная служба), действительно ли существует такая инструкция.
В СМЭС также работают люди с хорошо развитым чувством юмора, которые, оценив шутку, отвечают - да, существует.
После этого начальник ГУВД совершенно удовлетворен.
Занавес...

Дню пограничника посвящается


28 мая 199.. года, гражданский пирс. Парадная тройка, кортики и плеск знамени части на ветру. Белые, сиреневые, розовые, зеленые- такие летние и милые сердцу облака женских нарядов, детские вихры, и глаза, глаза, глаза, блеск и ожидание театрального действа, верхнее предвосторженное дыхание, сладкий озноб в солнечном сплетении и приглушенный шум людского моря, сводимый ровным уверенным ветром и плеском волн в совершенно неповторимую прелюдию Праздника...
Начальник штаба крутит в руке непривычно маленькую радиостанцию японской фирмы 'Алинко', одолженную у рыбаков для уверенного руководства силами и средствами парада.
- Вот это нажимать?
- Да, вот здесь корабли, здесь катера, вот здесь - подрывники, это - общий циркуляр...
- Точно сработает?
- Убежден...
- Ты когда-нибудь военным будешь, 'люкс' хренов? Ну смотри, лейтенант...Ты меня знаешь...
- Есть смотреть, Сергей Андреевич!
- В строй, в строй...

Эх, была-не была...Поехали!

Четырнадцать плавсредств бригады выгнали в залив, четырнадцать стройно напряженных, подкрашенных и принаряженных ходовых кораблей и катеров. Остальные, трепеша флагами расчвечивания, зыркают радужными переливами стекол ходовых на узкий межостровной пролив, откуда должны появиться главные действующие лица грандиозного спектакля - празднования Дня Пограничника. Единственного дня в году, когда все 24 бригады Морских частей Погранвойск КГБ СССР, гнездящиеся по периметру таких разных берегов огромной страны, проводят свои собственные, отдельно взятые Морские Парады, по уровню зрелищности и изобретательности решительно отпускающие покурить 'дни вэмээф' в больших приморских городах.
Говорят, этот порядок ввел Резниченко. Вы не знаете, кто такой Резниченко? О-о, началось...
ух ты, я потом расскажу, кто такой Резниченко. А пока по узкому фарватеру летят три 'грифа'. Представляете себе стандартный, набивший оскомину натужным романтизмом канал в Венеции? Так вот, судоходный фарватер на Выборг шире только в полтора раза. По нему летят три катера - не один за другим, а строем пеленга: каждый чуть сзади и левее. Кажется, что второй и третий катера сидят по мачты в белых зефирах бурунов. Сейчас 'грифаки' пройдут (пройдут? пролетят, пронесутся, просвистят и прогрохочут тепловозными дизелями на 30 узлах) мимо пирса, и зеленая волна, взметнув дебаркадер и накрыв его белой шапкой пены, рухнет в толпу - восторженный визг и топот, цоканье каблучков. Эти трое командиров, что ведут катера, при этом слегка поседеют и промокнут насквозь прохладным потом летчика-испытателя, этих троих очень долго выбирали. А сами катера перед парадом прошли докование и по винтику отрегулировали рулевой привод и управление машинами: сорокатонный полуглиссер должен слушаться руля, как болид 'формулы-1', иначе костей не соберешь, ни своих, ни гражданских...
Мы - всегда показываем задержание. Это сравнительно просто в открытом море, где есть место для право-лево на борт и плюс-минус три корпуса от точки прицеливания. На фарватере для этого есть несколько десятков метров воды. Вот и все отличие. Скорость та же, и корабль, производящий предупредительную стрельбу, тот же - 50-метровый 'светляк' в 400 тонн весом. Он...будет стрелять. Баковое орудие, 76-мм, снаряд спокойно пробивает навылет стандартную хрущевскую пятиэтажку. От точки выстрела до толпы на берегу - 100 метров. От точки прицеливания до той же толпы - около 40. Ну, нормальные мы люди?
Конечно, нормальные - выстрел холостой.
На острове напротив, метрах в 70-ти, за реденьким частоколом старых деревянных свай, где когда-то был пирс, прячась под маскировочной сетью, сидит подрывник с машинкой и такой же 'алинкой', примотанной к голове. Нет, не арабский террорист - этих он ест на завтрак. Старший офицер отделения охраны границы капитан 3 ранга Коновалов В.К. Витька у нас универсальный солдат - он может командовать любым кораблем бригады, стрелять из любого оружия, у него черный, красный, желтый и зеленый пояса, у него диплом военного переводчика с финского и японского, он высаживался на браконьеров с вертолета, просто прыгая с десяти метров на скрученные потоком воздуха рыбачьи спины, он, в конце концов, за 'вистовую' ночь после получки однажды оставил без денег кают-компании трех кораблей. Он пьет и курит, не пьянеет и уходит хорошим стайерским шагом от половины собак местного отделения погранконтроля. Морской Карацупа, Гениальный Сыщик и оперативник от Бога. Рядом жмется в ряску страхующий боец из роты обеспечения.

- Внимание, - шипит голос НШ на всех ходовых участвующих в параде кораблей и катеров, в ушах оцепления и в голове Витьки-подрывника, - напоминаю, залп по команде 'Плюс'!
- Есть, есть, есть, есть- - разносит эфир.

Ну, вот. Ну, сейчас...Второй Универсальный Солдат, флагманский 'мускул', начальник физподготовки бригады, изображающий нарушителя границы на надувном 'зодиаке' с подвесным мотором, подлетает точке 'Т': заложенному в неприметно плавающем топляке заряду, удерживаемому на месте сложной системой якорей-кошек на толстых лесках и проводами к подрывной машинке, или как там она правильно называется...
- Плюууус!!! - взрывается в эфире мегатонный приказ НШ

Выстрела нет. Нет выстрела - нет взрыва, это ж коню понятно. Коню понятно, а вот НШ - совсем нет. Он с резкого разворота впивается взглядом в меня, и мне плохо, и я начинаю понимать, что такое благородная ярость и почему от нее не спрячешься. Но я точно знаю, что связь работает, я уверен, я (Естьтакточно!) абсолютно уверен в том, что и корабль, и Витька ПОЛУЧИЛИ ПРИКАЗ!

- ПЛЮЮУУУСС!!! - вспышка сверхновой не способна на бОльший эффект.

И тишина.
Как там правильно начинать плакать? Рыдать? 'Хлюп'?

Но шоу - оно, как известно, маст гоу он, в любых условиях обстановки.

Поэтому тут как будто доброе наследие Герберта Уэллса сработало над нашей, отдельно взятой пограничной сценой. Время, мягко и цепко схваченное дисковыми тормозами острейшего желания НШ 'Ну же!!! Ну же, кто-нибудь!!!!' послушно останавливается, корабли застывают в своей бешенной гонке, даже облака подвисают на месте и заинтересованно оборачивают взор на наше действо, а из-за частокола старых деревянных свай, что на островке напротив, взмывает в воздух невиданное диво в развевающихся лохмотьях маскировочной сети. С упорством и решимостью камикадзе диво, отталкиваясь от всего попало потрясающим числом конечностей, перелетает частокол свай, наклоняет нос и в крутом пике рушится прямо на пролетающий мимо задравший нос 'зодиак' с недоумевающим начфизом. Музыкальная фраза душераздирающего, как и положено в таких случаях, воя отвесно пикирующего физического объекта отчетливо делится на 'врешь', 'не возьмешь', 'твою' и 'мать'.

Бух! - раздается в мертвой тишине Вселенной, когда летающее диво, 'зодиак', начфиз и подвесной мотор сливаются в единое целое.

БУММ!! - звучит тут же выстрел бакового орудия ПСКРа.

БААХ!!! - лопается подводный взрывпакет и в условленном месте, но теперь уже точно под брюхом 'зодиака' вырастает белый столб воды.
Хррр, - проворачиваются шестеренки застывшего времени, и оно запускается по-новой, в свой привычный безостановочный бег и тут, как и следовало ожидать, в весенний воздух с ревом взлетает масса предметов туалета.
Толпа в экстазе.
НШ в глубоком ступоре.
Витька с начфизом Корнеечем, путаясь, бьются насмерть в путах масксети под перевернутым 'зодиаком'. С подлетевшего 'грифака' в воду прыгают бойцы в спасательных жилетах.
Цель достигнута.
Потому что все подумали, что так надо.
Вот она - сила спонтанного экспромта!
На корабле, оказывается, вышла из строя система подачи боезапаса - обычная болезнь артиллерийской установки АК-176. Флагманский артиллерист, находившийся на борту, лично произвел выстрел после ручной перезарядки (что строжайше запрещено!), но на это ушли драгоценные секунды. И пока они шли, Витька 'Конь', наш Печальный Рыцарь Границы, неведомо как подбросив себя в воздух, пролетел, семеня всеми членами организма по пикам торчащих из воды свай, -дцать метров и, точно шлепнувшись на 'зодиак', жестко заломал начфиза и крутанул лодку на обратный курс. Ну, а потом, естественно, Бум-Бах, все сработало и 'зодиак', вздыбившись, накрыл их сверху...

- Ты тоже виноват, - бубнил НШ весь следующий года, - не хер было буржуйской технике доверяться...
Ладно. Лейтенант виноват просто потому, что он - лейтенант.
А Витьке я восторженно выкатил фанфурик. В качестве авторского гонорара за постановку и исполнение сальто-мортале воспарив. Он, как истинно скромный герой нашего времени, потребовал еще - для начфиза. За здоровенный синяк на левой скуле, совпадающий по форме с изделием известной японской фирмы 'Алинко'.

Вот навеяло морскими мотивами. Правда или нет - не знаю, но на правду похоже. Как известно академик А.Н Крылов (в частности тесть П.Л Капицы) помимо великих инженерных знаний был еще и по должности царским адмиралом. И правила поведения морские знал грамотно...
Но это присказка.

В советское уже время или нет, не так уж и важно, строили вроде бы по его проекту в городе Питере мост методом навешивания пролета с кранов на быки. Просиходило это все при большом стечении народа, в том числе и начальства всякого и вроде даже жен их, короче публики много. Ну все шло гладко да вдруг, когда пролет уже завис над водой, дунул неожиданный порыв ветра и стал это пролет угрожающе раскачиваться. Народ растерялся, что делать не знает, того гляди все рухнет в море и привет!!! Но адмирал Крылов своим адмиральским басом рявкнул: "Руби наветренные тали, так вас и распротак в $#&@%&$ !!!!!!"
Команда была исполнена мгновенно, мост лег идеально на место и все закончилось благополучно!
Вечером на банкете по поводу удачного завершения работ, кто-то из лиц начальствующих подошел к акакдемику с поздравлениями и между прочим заметил: "....что же это вы Алексей Николаевич, при людях да при дамах так уж грубо высказались, неудобно как-то!..." На что и получил знаменательный ответ: "Знаете, уважаемый! Еще в Петровском Морском Уставе сказано было: "Приказание дОлжно быть отдано в дОлжном месте, в дОлжное время и в ВЫРАЖЕНИЯХ ИСКЛЮЧАЮЩИХ ДВОЯКОЕ ТОЛКОВАНИЕ!...""
Вот так-то! Долой двусмысленности!

Anekdot.ru: 98-04-29

Взлетели.
Стало привычно закладывать уши.
Земля, сначала еще иногда мелькавшая в разрывах облаков, окончательно скрылась в серой пелене.
Наконец, Ан-26, натужно ревя движками, забрался на свой эшелон 3000 и в кабину экипажа, приоткрыв дверь, засунул свою голову шебутной бортмеханик Петруха, фактически исполняющий в полете обязанности стюардессы.
-Слыхали, - не обращаясь ни к кому сказал он - как при взлете снаружи стучало!?
Автопилот был уже включен, поэтому все, кроме штурмана, одновременно посмотрели сначала на Петю, а потом на борттехника Комарова. Капитан Комаров внимательно и спокойно посмотрел на приборную доску, повернулся к Пете и скептически спросил:
-И где это у тебя стучало?
-Да не у меня, - обиделся Петруха - а справа внизу. При разбеге так гремело, что даже пехота волноваться стала.
Пехота - командующий округом и его свита - уже пила в салоне успокоительный чай.
-Сейчас уже не стучит?! Ну… Похоже, что на тормозном диске колодку оборвало… Ничего страшного. В Киеве при посадке послушаем, пощупаем, понюхаем! - подытожил Комаров, и, давая понять что тема закрыта, без паузы продолжил - Кстати, Петруха, а почему мы до сих пор чай не пьем?!
Чем ближе подлетали к Киеву, тем сильнее казалось Пете, что в самолете что-то не так… Но за кофейно-чайными заботами было не до этого. И только когда до посадки осталось несколько минут, он понял в чем дело.
На привычном месте у дверей не было входной стремянки!
'Спрятали! Ну, подкольщики хреновы!' - зло подумал Петя и рванул в кабину экипажа.
-Отдайте стремянку, суки, посадка ведь скоро! - крикнул он. Но только он закончил свою фразу, как понял - спрятать-то стремянку в небольшом Ан-26 просто некуда!
-Какую стремянку?! - повернувшись, удивленно спросил Комаров, но увидел только спину удаляющегося механика.
Позаглядывав в маленький иллюминатор входных дверей и не увидев там ничего, кроме облаков, Петя виновато поплелся назад.
-Петя! Еб… Твою… Мать!!! - раздельно сказал уже догадавшийся Комаров. И, на удивленный взгляд командира, пояснил:
-С неубранной стремянкой во Львове взлетели, командир. Она-то при взлете и гремела…

В небольшом украинском селе дед Панас закончил точить косу и, подняв голову, посмотрел в небо. Силы уже не те, восемьдесят годов уже… Дети разъехались кто куда, и им со старухой с каждым днем все трудее было управляться самим по хозяйству.
Все чаще по вечерам дед Панас молился Богу перед иконой в горнице. Для себя ничего не просил, только повторял: 'Прости, Господи, грехи наши…' и читал дальше 'Отче наш'.
А однажды попросил для старухи. В курятнике сгнила и окончательно разломалась маленькая лестница и уже три дня старая не могла собрать в там яйца. Сделать новую лестницу дед уже не мог, да и досок для этого не было. Сын же обещал приехать только через две недели.
Поэтому и попросил старый помощи у Бога.
А на следующее утро, когда дед давал корм свинье, в огород, возле бахчи, упало что-то с неба. И когда Панас, отправившись поглядеть что-же там свалилось, увидел маленькую желтую лестницу, лежащую среди арбузов, то он упал перед ней на колени и заплакал…

Вспомнив это, дед тихо сказал: 'Спасибо, Господи!', и снова посмотрел в небо влажными от слез глазами.
А высоко в небе гудел пролетающий самолет…

В. Хорошилов

Рембат на полигоне.

Промозглый, холодный, мерзкий ноябрь 1988 года. Одиннадцатая армия участвовала в войнушке: учения Щит 88. От нашего рембата присутствовала только одна летучка. Наш ЗИЛ-131 бороздил просторы Чеховского полигона, как космические корабли бороздили просторы Большого Театра. Вся первая гв. танковая дивизия криком кричала: "Рембат, в корневском полку танк сломался!", "Нет, мамоновцы раньше!" Работа, работа, с утра до ночи...А ночью это безумие продолжается до утра и пошли на новый круг.
Утром лихой джигит механик-водитель из мамоновского полка утопил танк в болоте. Нет, если бы с концами, то и хрен с ним, потом кто-нибудь найдет и в дом пионеров передаст. Танк заглох, сел на брюхо и вмерз в болото. Экипаж слинял. К полудню прибыли рембатовцы и задумались: кран-стрелой не выдернуть, да и не пройдет грузвик по болоту, не танк...На руках 40 тонн не вынести. На болоте, аки злой дух, материализовался нач. бронетанковой службы армии генерал-майор Краскин. Провел разъяснительную беседу, смысл которой сводился к тому, что танк должен завестись и выйти из болота своим ходом.
Надо было подлезть к двигателю снизу. Но...Танк лежал на брюхе и под него не залез бы и крокодил Гена, плоский и зеленый.
- Будем копать под танком траншею,- вздохнув, сказал лейтенант Дергунов.
Под танк лили соляру и разводили огонь. Затем выгребали оттаявшую грязь. Потом операция повторялась. Повторялась в течении двух суток, днем и ночью. Холод адский. Погреться в летучке нельзя: в тепле сразу засыпаешь. Спать не давал лейтенант, которого подгонял легкий трепет от перспектив пообщаться с генералом:
- Сгною, черти! Работать! Лобнис, гад, засыпаешь! Ребятки, ну пожалуйста, еще ночь! Заведем танк, сутки будем отдыхать!
Господи, как хочется спать! Наконец, к исходу вторых суток в сумерках получился окопчик глубиной в 30 сантиметров. Туда сразу нырнул старший механик младший сержант Саша и, чиркая лицом по грязному закопченому брюху танка, пополз к лючку двигателя. Из под танка донесся скрежет ключей по металлу вперемежку с матом. Через час совсем стемнело. У бригады была единственная лампа-переноска, которой завладел электрик сержант Леша, сидевший сверху в моторном отделении и пытавшийся руками, матом и дыханием отогреть какие-то провода. Саша вежливо попросил лампочку и получил вежливый отказ. И так раза три. Тут на воспаленные от бессоницы сашины глаза потек антифриз. Из-под танка раздался визг:
- Если мне никакая сволочь не посветит, уйду спать и имейте любовные отношения с этим танком сами!
Олежка Лобнис, водитель наш дорогой, очумевший от недосыпа, чуть не плача от жалости к своему другу Саше, метнулся помочь. Прежде, чем кто-то успел сообразить что происходит, Олег раскочегарил паяльную лампу и сунул ее Саше под танк. Да, стало значительно светлее. Просоляренная почва под танком полыхнула так, что озарило все болото. Саша оказался в огненной ловушке, выползти можно было только сзади, но именно там и горело сильнее всего.
- Вылезай! Сашка! Сержант, лезь оттуда, трах-тарарах!
- Не могу, горит все вокруг, некуда ползти! Ай, комбез горит! А-А-А-А!!!!!
Тут лейтенант очень спокойным голосом сказал:
- Ну и хрен с тобой, сгорай там к дьяволу. Пошли спать, ребята.
После такой фразы Саша вылез между танковых катков, которые плотно касаются друг друга и в нормальной обстановке между ними и руку не просунуть...Сашу общими усилиями потушили и продолжали работать.
Наконец, все работы, кроме механических, были закончены. Оставалось еще несколько часов поковыряться Саше... Ой, как хочется спать... Почти вся группа ушла в летучку спать. Рядом с танком сидел с виноватым видом Олег и подсвечивал лампой. Как хооолоднооо...Как хочется спать...Время от времени Олег начинал клевать носом, ронял переноску и бился головой об танковую гусеницу. В какой-то момент Саша отобрал у него лампу и отправил спать. А сам - обратно в ставший родным прогоревший окопчик.
И вот - ура! Серым мерзким утром танк завелся! На звук прибежал счастливый лейтенант и сообщил, где именно он теперь вертел генерала.
- Всем - на танк, привести в порядок, закрыть крышку, чистить инструмент, умываться, упаковываться. Саша, в летучку, спать сутки будешь не вставая!
О, счастье! Теплая летучка... Саша из чайника смыл антифриз из глаз, стянул комбез, рухнул в гамак и заснул раньше, чем коснулся подушки.
Через двадцать минут кто-то осторожно потряс его за плечо. Саша с трудом приоткрыл один глаз и увидел перед собой виноватую физиономию лейтенанта.
- Слышь, Саш, ты это...Там подполковник из корневского полка приехал... У них тут тягач заглох... Сходи, посмотри...
Серое мерзкое утро... Боже, как холодно и как хочется спать...