В Новый год отдыхают даже авторы историй, поэтому на протяжении праздников мы будем публиковать истории прошлого года, получившие максимальную оценку, по категориям.
Сегодня - "Армия".

Администрация сайта.

Куклачев

Навеяло историей про Рики-тики-Павла...
"И кормил чтобы каждый день, жрать давай консервы лососевые - на другие они и глядеть не будут! Понял? Смотри у меня!" - инструктировал прапора зам по тылу, оставляя на его попечение двух жирных, длинношерстных котяр, сыто жмурящихся и снисходительно наблюдавших за диалогом двух военных. Офицер вручил Петровичу (не буду оригинальничать - пусть будет Петрович), и отправился к поджидавшему его Уазику, дабы поехать на аэродром и с бортом свалить на Землю из этого долбанного морозного северного гарнизона Тикси-3...
Петрович трезво рассудил, что переться по морозу с целью обеспечения провиантом двух мерзких (на его взгляд) тварей - это слишком жирно для них, посему вывалил в кормушки по двойному пайку "Лосося в масле", наполнил поилку, обозрел дело рук твоих, процитировал котам своего начальника (Смотрите тут у меня!), и в приподнятом настроении закрыл за собой дверь квартиры... Мысль об увеличении временных интервалов между кормежками котов была, собственно, последней трезвой мыслью Петровича, так как, решив конкретно дерябнуть по поводу отъезда своего начальника, он вошел в весьма крутое алкогольное пике... Прошло около недели...
"Петрович, давай хоть консервов каких на закусь зажуем!" - произнес разделяющий перманентное алкогольное состояние прапора, собутыльник... "Закусь-->консервы-->лосось-->коты-->зам по тылу-->ТВОЮ МАТЬ!!!" - молнией пронеслось в проспиртованном мозгу Петровича. С дикими от ужаса глазами он схватил пару первых попавшихся консервных банок, и, причитая "твою мать! ну мать твою!", рванул сквозь пургу к дому начальника...
"МЯААААУУУУУ!" - встретили Петровича с порога два жалких, отощавших, со свалявшейся шерстью создания, в недавнем прошлом - красавцы-коты. Когда животины, урча и отпихивая друг друга от миски сожрали консервы, оказавшиеся, кстати, препаршивейшим "минтаем в собственном фуфле" (которым и дворовые кошки-то зачастую брезговали) и следы их жизнедеятельности (которых, понятно, оказалось не так уж и много) были уничтожены, Петрович крепко задумался - коты, слава богу, живы (хорошо, что дверь в туалет не прикрыл плотно - воду лакали из унитаза), но как бы конкретно уменьшились в размерах, синоптики обещали, что затишье будет не сегодня-завтра, а значит прилетит зам по тылу - в такие сжатые сроки раскормить хышников возможным не представляется... Что делать? О, идея!
"Ну выручай, Натусик! Солнце мое, ты у меня на складе не продукты, а деликатесы одни будешь получать! Ну войди в положение!" - уламывал Петрович штабную машинистку и, по совместительству, местную "парикмахершу на дому". Получив не один десяток обещаний, что с сегодняшнего дня ее жизнь превращается в гастрономический рай, Натусик согласилась помочь имевшему несчастный вид прапорщику... О, как бились два карманных тигра, как они орали и вырывались! Но в виду того, что отступать Петровичу было некуда, борьба завершилась потерями со стороны армии в виде конкретно расцарапанных рук прапора и машинистки и полным торжеством человеческого (хоть и армейского) разума над животными инстинктами... Животины были вымыты с шампунем и, с помощью фена и мусса для придания дополнительного объема волосам, были увеличены практически до исходных своих размеров...
"Каждый вечер приходил кормить, как и приказали! Правда вот, к более простой пище котиков я ваших приучил, твщ подполковник!" - с невинным видом докладывался Петрович начальнику, пряча за спину исцарапанные в праведной борьбе руки. Коты, в доказательство его слов, с аппетитом уминали минтая, с ненавистью косясь на своего истязателя... "Молодец, Петрович! В следующий отпуск у меня пойдешь, когда сам захочешь!" - одобрил зам по тылу... "Пронесло!" - понял Петрович.
ЗЫ А болт он свой все равно получил - машинистка молчание, как нетрудно было догадаться, хранила недолго, и, в итоге, история эта сала достоянием гарнизона. Кроме того, что, по странному стечению обстоятельств, Петрович еще долго ходил в наряды по праздникам, к нему до конца службы приклеилась кличка Куклачев...

Counting on Normal Human Reactions.

Ноябрь 1987 года. Рембатовская учебка в Добеле, тогда все еще Латвийской ССР. Мы уже младшие сержанты, но из-за начинающейся борьбы за независимость Латвии в войска нас не отправляют. Довольно тревожно, спим в одежде, готовность если не номер 1, то номер 2 (не помню эти степени тревоги). Целый батальон новоиспеченных младших командиров... Чем занять? В караул через день на ремень! А в караулах проверки почти каждую смену. Вы тут все эксперты; знаете, что такое 4 раза в день поспать по 20 минут? Мы полтора месяца ходили, как сомнабулы, с одной мыслью: спать!

...На своем посту номер 2 младший сержант Саша уже давно оборудовал уютное местечко: пожарный щит. Ляжешь туда, кошмой пожарной накроешься, не дует - красота! Только можно ведь уснуть и проворонить разводящего или проверку. А с этим у нас сурово - в дисбат, может, и не отправят, но во второй роте одному лычки перед строем сорвали. Поэтому надо создать систему раннего оповещения. Саша был гуманитарий, поэтому вместо сложных инженерных конструкций он решил использовать психологию. Лучше, если проверяющий сам о своем приходе объявит. За боксом нашлась пустая консервная банка. В полтретьего ночи Саша поставил ее на асфальтовую дорожку, идущую между боксов, упал за свой пожарный щит и закемарил.

Начальник караула капитан Петров вместе с разводящим ст. сержантом Егоровым на цыпочках проникли на территорию второго поста. Часового не было видно.
- Щит проверим,- прошептал капитан старшему сержанту, - Только тихо, не спугни.
"Спит ведь, гад такой",- подумал Егоров с ненавистью,- "А мне за него капитан абзац устроит". В это время капитан свернул на боковую дорожку, ведущую к пожарному щиту. Прямо посередине дорожки аккуратно стояла консервная банка. Забывшись, капитан разбежался и ударом профессионального футболиста впечатал банку в железные двери бокса. Грохот... и крик часового из-за пожарного щита:
- Стой, кто идет!!!!
- Начальник караула... С разводящим... Разводящий, твою бабушку! Егоров! Егоров!
... Старший сержант Егоров даже не ржал, он булькал, хрюкал и попискивал, привалившись к стенке бокса и не в силах выполнить очередную команду часового и осветить лицо. Капитан Петров всплеснул руками и присоединился к нему. Часовой Саша терпеливо ждал с автоматом наизготовку.

РАЦПРЕДЛОЖЕНИЕ
(из цикла "Мудрость вождей")
Как всякий уважающий себя лейтенант, я начал свою офицерскую службу на дальних форпостах Родины, в Заполярье, в частях отдельного командно-измерительного комплекса, управлявших орбитальной группировкой космических аппаратов Министерства Обороны СССР. Назначен я был на должность инженера астрономо-геодезического пункта (сокращенно АГП) и со всей ответственностью приступил к выполнению возложенных на меня задач. А уж задач возложили на нас, лейтенантов, по традиции - будь здоров! Во-первых ...., во-вторых ...., ...., в сотых ..... и петь в самодеятельном хоре. Старшие товарищи помогали, как могли, но ряд бадяжных обязанностей полностью ложился на нович-ка, и это не обсуждалось. К таковым относились выезды в полевой район, рационализаторская работа, написание статей в настенную прессу отдела и участие в художественной самодеятельности при клубе. Так что, не прошло и месяца с момента моего прибытия в часть, как я уже был рацоргом АГП, ответственным за рубрику "Будни АГП" в отдельской стенгазете "Орбита", пел вторым голосом в офицерском хоре и состоял в отряде восстановления боевой готовности, выезжавшем по тревоге в полевой район.
Нельзя сказать, что обилие дополнительных служебных обязанностей меня как-то очень уж сильно угнетало, а рационализаторская работа так вообще скоро стала моим лю-бимым занятием. Еще бы - за каждое внедренное рационализаторское предложение в бухгалтерии части исправно выплачивалось 10 рублей, сумма по тем временам немаленькая и, главное, совершенно не поддающаяся никакому контролю со стороны любопытных жен, возжелавших узнать реальные доходы мужа. Что же касается самих предложений, то трудным оказалось измыслить лишь первые два, а затем мой мозг как-то перестроился и в дальнейшем каждый встречный предмет казался мне неиссякаемым источником для вся-ких усовершенствований, ну а если вдруг вставала реальная потребность решить какую-то задачу технического характера - так это был настоящий праздник души.
В то утро, когда я маялся на разводе дежурных смен, мои мысли занимала именно такая ситуация. Дело в том, что на днях мы получили автоматическую метеостанцию, и при попытке ее установить в центральном техническом здании АГП столкнулись с неожиданной проблемой. Необходимо было пробросить тонкий сигнальный кабель по ка-бельному колодцу протяженностью метров двадцать от места ввода до аппаратного зала. И все бы ничего, да вот только строители в свое время, не мудрствуя лукаво, упаковали все кабельное хозяйство технического здания в узкую трубу, проложили эту трубу вдоль центрального коридора от ввода до аппаратной, а сверху все залили бетоном и покрыли веселым линолеумом в клеточку. Одного взгляда в темные недра трубы, забитой перекрученными силовыми и высокочастотными кабелями, щедро приправленными многолетней паутиной, хватило, чтобы осознать ? пропихнуть туда двадцать метров мягкого провода нереально. Не говоря о том, что в конце коридора чертова труба изгибалась на 90 градусов и уходила в аппаратную. Вскрывать пол тоже никто не хотел, поэтому работа встала.
Встала работа, но ничто не остановит мысль рационализатора, вышедшего на тропу войны - к концу развода я уже знал, что делать, а когда КДС скомандовал "Шагом марш!", я уже знал как делать. Скачками прибежав на техническое здание, я взялся за дело, перво-наперво раскурочив старый перфоратор с целью изъятия электромагнитов. Од-новременно к располагавшимся неподалеку военным строителям отправился мой засланец рядовой Аладушкин, который, угрожая мабутам смертельной радиацией из антенны нашего дальномера, изъял у них порошковый огнетушитель и колесо от велосипеда. Теперь можно было начинать ваять мою рацуху.
Часа через два на моем столе уже стояло прекрасное в своем совершенстве изделие, похожее на диковинное насекомое техногенного века (рядовой Аладушкин более скромно окрестил его космическим фаллоимитатором). Красный пластиковый корпус порошкового огнетушителя был разрезан поперек, и, под действием электромагнитов, его половинки могли двигаться относительно друг друга на пружинах. В каждую половинку под острым углом было вплавлено по восемь обрезков велосипедных спиц. При подаче напряжения устройство начинало судорожно дергаться, то растягиваясь, то сокращаясь, упиралось в стол спицами и ползло! Неуклонно ползло вперед! Вот так оно поползет и по трубе, упираясь спицами в загогулины старых кабелей и волоча за собой провод метеостанции!
Я быстренько заполнил стандартное описание рационализаторского предложения и акта о внедрении, и, чрезвычайно довольный собой, направился к начальнику АГП.
Начальник АГП, старый мудрый майор Александр Васильевич Окорочков, грустно сидел за столом в своем кабинете. Пятнадцать лет службы на берегах соленого озера Балхаш полностью убили в нем веру в высшую справедливость и целесообразность всего сущего. То, что теперь вместо ненавистных солончаков в окне виднелась занесенная снегом тундра, только подтверждало невеселые выводы Александра Васильевича относительно совершенства этого мира. Он грустно рассматривал свой рапорт на поступление в академию, который вернулся из строевой части с резолюцией "отказать по возрасту", и выражение его лица красноречиво говорило: "Ничего другого я и не ожидал...". В эти минуты он чем-то смахивал на грустного ослика Иа из мультфильма о Винни Пухе. Для пущего сходства с ситуацией не хватало самого Винни Пуха, бодрого, веселого, поющего "Трам-папам-папам..." и ни черта не петрящего в этой жизни, невеселую сущность которой уже познал мудрый Иа. И заполярный Винни-Пух не заставил себя долго ждать!
Я весело распахнул дверь в кабинет, бодро подскочил к столу и, раздуваясь от гордости, шмякнул перед Александром Васильевичем свое ползучее устройство и заявку на рацпредложение. Не говоря ни слова, включил изделие, и оно, защелкав якорями электро-магнитов, тряско проползло перед потрясенным Александром Васильевичем.
- Теперь можно и кабель тянуть через патерну! - торжествующе пояснил я.
Александр Васильевич минуты две задумчиво рассматривал прибор, потом аккуратно расписался в заявке и акте внедрения, протянул их мне и сказал:
- Вы только не обижайтесь, Юрий Анатольевич, но в кабельную патерну я эту вашу штуку не пущу.
- А как тогда кабель протягивать? Может, Вы покажете?! - агрессивно завелся я, смертельно обиженный недоверием к творению своего ума.
Окорочков обречено вздохнул, устало приподнялся из-за стола и вышел в коридор. Он грустно посмотрел на распахнутый кабельный колодец ввода, в стенке которого зияло отверстие злополучной трубы, потом перевел взгляд на аппаратную в дальнем конце коридора и снова вздохнул. Потом молниеносным движением схватил проходящего мимо агепешного кота Ватсона, мгновенно затянул у него на хвосте узел из кабеля метеостанции и, сунув ошалевшего кота в трубу, неожиданно крикнул ему под хвост: "ПУ-У-У!"
Бедный Ватсон, потрясенный человеческим вероломством, половину трубы проскочил вообще молча, и только у аппаратной из-под земли донесся замогильный рев: "МА-А-А-У!". Через секунду, освобожденный от своих пут Аладушкиным, Ватсон нетвердой походкой убрался восвояси, мимо нас с Окорочковым он пролетел стрелой, злобно шипя. Александр Васильевич грустно посмотрел коту вслед и вернулся в кабинет.
Я остался стоять в коридоре, потрясенный происшедшим не меньше Ватсона. Всего за несколько секунд Окорочков сходу решил поставленную ему задачу, над которой я проломал голову не один час! И вот тогда-то мне впервые пришла в голову мысль:
"Они, старые, мудрые майоры, знают что-то такое, что нам, прочим, неведомо!"

Дню пограничника посвящается (рассказ друга)
Заранее извиняюсь за стиль и объем, история рассчитана на литр под закусь. За достоверность случившегося также не поручусь. Все фамилии изменены.

Начали, как водится, загодя. Накануне. За ночь восемь часов сна таки набрали, но на пятерых. Утром кто-то из пятерки заикнулся о работе, но на него посмотрели с таким молчаливым презрением, что он сразу сник и снова взялся за пущенную по кругу банку с рассолом. Умывались-брились в три приема, по двое в ванной. Один, следовательно, сделал это два раза, но по опухшим лицам невозможно определить, кто. Так, построились. Вкруг стола. Морщась от воспоминаний о вчерашнем начали вытаскивать заныканые вчера мятые бумажки. Самым запасливым, как всегда, оказался бывший сержант Манохин. А самым 'пустым' - бывший рядовой Синицын. Решение созрело само собой: за пивом был отряжен именно он. Попытки последнего отмазаться тем, что половину вчерашней выпивки покупали на его кровные была пресечена в корне замечанием, что про кровные - это он хорошо вспомнил и, поскольку он работает в налоговой, то это не его, а именно наши кровные, случайно попавшие в его карман. Да и внешний вид у него поприличнее, и в костюме карманов больше, больше пива сможет унести. А бывший сержант Манохин напомнил, что и демобилизовался он последним из пятерых.
Такова селява, как выразился все тот же Манохин.
От судьбы, как водится, не уйдешь. И Синица не ушел. То есть за пивом он, конечно, поплелся, но вернуться с оным ему не выпало. Отряд не сразу заметил потерю бойца, занятый глубокомысленным созерцанием сиротливо лежащих в банке огурцов и поглощенный воспоминаниями, уносящих всех присутствующих в самые разные, но равно удаленные от города Н. закоулки своей Родины. Ибо все присутствующие отличались и возрастом, и призывом, и местом прохождения службы. Объединяло их только 2 обстоятельства: 1) все служили в ПВ, 2) жили в одном дворе.
Вообще-то, эти два обстоятельства объединяли их гораздо сильнее, нежели мешали такие мелочи, как то, что Петровичу - уже без малого полтинник, а Синице - 24; что капитан запаса Полтавец руками водит в одной пусть небольшой, но строительной организации, а хозяин квартиры, в которой они сидят, ефрейтор запаса Ишмуратов, уже отчаялся закончить ремонт в своей однокомнатной; Манохин же вообще являлся уникальной личностью - отслужив, поступил в университет, закончил, начал писать кандидатскую, женился, начал подрабатывать на рынке на прокорм семьи, увлекся, в результате чего лишился работы, жены, кандидатской и квартиры, а ныне проживает в том же доме, но уже в дворницкой, работая, соответственно, дворником.
Ремонт, постигший квартиру ефрейтора запаса, длящийся уже более года приобрел некий перманентный характер. Вот и сейчас все сидели за столом, - один на табурете, один на составленных друг на друга банках с краской и двое - на стремянке, лежащей одним концом на подоконнике, другим на стопке кирпича. Вот такая мизансцена, характеры героев описаны выше. Конец первого акта.
Из под сваленных в угол рулонов обоев пробилась трель телефона. Про его существование как-то позабыл даже хозяин. Звонил Синица. По сотовому. Из милиции. Его замели утром. Это было утро 28 мая.
Выручать сотоварища пошли все. Идти пришлось недалеко, но Петрович сказал, что в его возрасте вредны даже такие походы, особенно с похмелья. Все молча ему посочувствовали.
Пришли. Надо сказать, что День пограничника отмечали и в милиции тоже. Навроде того, как социалистические праздники отмечались на границе. То бишь усилением нарядов и т.п. Соответственно, в наличие в дежурной части оказался лишь седеющий капитан, задроченный начальственными нагоняями по телефону, да сержант при АКСУ у вертушки. Первую попытку войти в контакт, предпринятую Полтавцом, капитан просто проигнорировал, увлеченно записывая какую-то лабуду в журнал. Петрович пытался добыть крохи информации из наличествующего сержанта, что тоже не удалось в силу объективных причин - тот заступил после пленения их товарища и того не видел. На этом не остановились, Полтавец и Ишмуратов попеременно продолжили попытки вовлечения в разговор капитана, Петрович разводил сержанта. За сим времяпрепровождением никто не заметил, куда запропастился Манохин. Зато выяснилось, что товарища Синицу взяли 'просто так', в связи с несоответствием количества носимого пива количеству имеющихся налицо потребителей оного (Синицын, в кол-ве 1 чел.), ну и за зеленую фуражку 'до кучи'. Ну что ж, хоть не зря полтора часа проторчали…
Тут, откуда-то возник заговорщицки улыбающийся поддатый Манохин, подмигнул Петровичу, приложив руку к козырьку фуражки пригласил капитана в отставке на выход. На выходе, вне поля зрения дежурного, стояла толпа, при появлении Полтавца, попытавшаяся принять вид строя. Какого цвета на них были фуражки вы уже сами догадались. Где Манохин собрал всех за час с небольшим - загадка, но собрал не менее 50 человек. Со слов того же Манохина, все готовы ринуться на штурм и отбить бывшего рядового Синицына. Руководство штурмом возглавить должен Полтавец, как старший по званию.
Двойственности ситуации, в которой оказался Полтавец, вряд ли позавидует кто-нибудь из офицеров, нынешний и запаса. С одной стороны, человеку, лучшую часть жизни посвятившего охране покоя страны, предлагалось возглавить едва ли не бунт, с другой стороны - наше дело правое, а эти архаровцы запросто разнесут райотдел и без его участия, а накажут, как обычно, всех вообще, а уж нашу пятерку - однозначно. Почесав лысеющую голову бывший начальник заставы вспомнил старый как сама служба принцип: не знаешь, что делать с бойцом, - заставь его работать. Его взгляд случайно упал на бетонные фундаментные плиты, отделявшие автостоянку РОВД от дороги. Плиты как плиты, почти новые, по бокам торчат четыре стальных ушка. План выкристаллизовался почти мгновенно, исполнение было возложено на подчиненных.
Принесли ломы (из запасов дворника Манохина), отодрали плиты от грунта, просунули ломы в ушки и сообща приподняли. Первой плитой, перенесенной на руках, перегородили пожарный выход из РОВД. Второй - парадный. После чего быстренько отпилили стальные ушки нахрен (то есть заподлицо) принесенной запасливым Манохиным ножовкой.
День только начинался. Некоторые милиционеры пытались выйти/войти в/из РОВД. Но встречали при этом неожиданное препятствие в виде той самой плиты. Связались по рации с патрулем, тот прибыл, но сделать ничего не смог. Да и что он мог сделать с этой хреновиной, которую даже не ухватишь. Дверь в РОВД - из стали четверки. Первый этаж обрешечен, по традиции - намертво. Пожарный выход тоже перекрыт.
Посредством старшего патруля начальник РОВД связывается с присутствующими при этой суете погранцами, сидящими поодаль.
- Это вы сделали, мы видели, уберите немедленно!
- А вот хрен, эта … штука всегда здесь лежала, а мы просто мимо шли, присели передохнуть!
- Да я вас!…
- А хули ты сделаешь?! У тебя в КПЗ даже места для всех не найдется.
А надо сказать, что ряды погранцов за прошедшие полчаса выросли уже вдвое и продолжают прибывать новые.
РОВД вызвало на подмогу ОМОН. Те приехали, походили вокруг плиты, попинали ногами валяющиеся рядом отпиленные ушки, грустно посмотрели в сторону погранцов и заявили, что: а) связываться с погранцами не будут, ибо те не бузотерят, б) вызвали их совершенно напрасно, мы что-ли грузчики вам? в) в принципе, они могут эту еб..ю плиту взорвать нахрен, но начальство РОВД пусть само берет на себя ответственность за побитые стекла в квартале и пр. г) а не пошли бы вы… договариваться? Командир ОМОНА, как выяснилось, тоже срочную в ПВ оттарабанил.
Переговоры велись опять же через старшего патруля. РОВД капитулировало. На Синицына у них не было ничего, а связываться с погранцами 28 мая - себе дороже. Опять же начальство как на это посмотрит?
Синицу вывели из камеры, где он увлекательно проводил время в компании пары бомжей и алкаша, которого собственная жена сначала избила а потом сдала в ментовку, привели на второй этаж и через открытое окно спустили на руки ожидавших его собратьев по оружию. После чего Полтавец связался по телефону с родным строительным трестом, откуда через пятнадцать минут прибыл некий агрегат, помесь бульдозера с автопогрузчиком, который за пять минут вернул плиты в исходное состояние. Возникла только одна заминка - когда водитель агрегата уже прицеливался к плите, Синица вдруг подскочил к дверям РОВД с криком: 'Эй, там! Верните сотовый и ПИВО!!!'

C праздником, дорогие товарищи!

БЫЛИ "ПАРКЕТНОГО" КРЕЙСЕРА-6 или "Учиться никогда не поздно".
(Фамилии и имена изменены, любые другие совпадения - обязательны!)

Не сказать, чтобы старпом "паркетного" крейсера капитан 2 ранга Кулибин так уж любил учить других жизни. Но при случае и под настроение вполне был на это способен.
- Каюта - рубке дежурного! Оперативный сообщил - танкер на подходе! - прозвучал бодрый доклад дежурного по кораблю "штурманёнка" (командира электро-навигационной группы) старшего лейтенант Минорова.
- Готовьтесь к швартовке. Я сейчас подойду. - отреагировал старпом, ощутив ту самую тягу к поучительству.
"Блин, что мы, без него баржу не привяжем? - огорченно подумал Миноров,- собрал бы боцманят - да и все дела, а теперь придется образцово-показательные выступления устраивать."
- Шкафутовым левого борта на шкафут! Трюмной команде - по местам приёмки топлива! Дежурному боцману - на левый шкафут! - корабль наполнился гавканьем трансляции, топотом ботинок, лязганьем дверей.
К появлению старпома на шкафуте по линеечке была выстроена швартовая команда (пришлось еще каждого второго за спасжилетом и рукавицами гонять) и дежурный боцман с кранцами (этот сам сообразил, что старпом на борту - новенькие вытащил). У топливного приемного патрубка возилась пара трюмных (с ними воевать бесполезно - приемка еще не начиналась, а уже палуба соляркой уделана). Штурманёнок возглавлял это безобразие.
- Тащ капитан 2 ранга, танкер на траверзе в трех кабельтовых! Корабль к приемке топлива готов! - отрапортовал он.
- Вижу! - махнул рукой старпом, огорченный тем, что придраться вроде не к чему. - Вот смотри, штурман, учись, как корабли водить надо! На полном ходу прямо на нас идёт, а потом машиной и рулями отработает и бортом к нам станет!
Штурман посмотрел. За кормой танкера и впрямь белел внушительный бурун. Дистанция быстро сокращалась.
- Да ещё всё на глаз, без твоих приборов (старпом был ракетчиком и штурманию как науку явно недолюбливал)! Старая школа! - не унимался старпом.
- Тащ, вроде бы пора ему и повернуть, - намекнул Миноров.
- Что бы ты понимал! Старые капитаны свои суда от и до чувствуют! Когда надо, тогда и повернет! - нравоучительно помахал указательным пальцем перед носом штурманёнка старпом.
- Всем от борта! Тащ, держитесь! - не проникся старший лейтенант.
Через считанные секунды крейсер содрогнулся от удара. Почти не снижая скорости и даже не делая попыток лечь на циркуляцию, танкер въехал в борт корабля, обеспечив тому пятиметровую трещину в обшивке и прогнутый шпангоут.
- Мореходы #уевы! - очнулся от транса старпом - Штурман! Ты когда-нибудь таких мудаков видал? Судно водить не умеет, а туда же, в капитаны лезет!
Что добавить? Экипаж танкера оказался повально пьян. Крейсер ещё два года ходил с "нашлепкой" на борту и даже пересекал с ней Атлантический океан, пока в ходе заводского ремонта поврежденную часть корпуса не смогли заменить. А старпом больше не порывался учить штурманов водить корабли.