Дембельский аккорд

«Но есть десантные войска, и нет задач невыполнимых!» (с)
Из песни

Мутные, набрякшие облака медленно ползли по небу, роняя редкие капли, крупные и прозрачные, как слезы. Казлось сама природа плачет, да это и был плач.Плач по нашему дембелю...

Что-то в этом роде я подумал после того как до меня дошло то, что значат цифры на небольшом листке бумаги, а именно: даже если мы будем продолжать копать эту долбаную канаву с усердием дембелей, для которых осталась только одна преграда на пути к дому - дембельский аккорд, то закончим мы ее во второй половине декабря!

Вы не верите что после этого я впал в такое лиричекое настроение? Правильно делаете, ибо в течении следующих 30 минут нашу комнатушку, которая находилась на одном из полигонов, сотрясали такие выражения великого и могучего, посвященые в основном половым сношениям в черезвычайно извращеном виде с нашими командирами, что если бы кто-то потрудился изложить их на бумаге, то Кама Сутра рядом с этим творением выглядела бы как журнал «Мурзилка». Достаточно только упомянуть, что в этих процессах предполагалось использовать такие предметы, как: совковую лопату, банник для пушки БМД, порох для ПРС (цилиндр спессованого пороха несколко сантиметров диаметром и около метра длинной), бензовоз, самолет ИЛ-76, троллейбус, взрывчатку в различных видах и многое другое. Однако это мало что меняло в исходной диспозиции, а именно:

1. 4 дембеля-залетчика, включая Вашего покорного слугу.
2. Почти 3 километра канавы на полигоне, которую мы должны были выкопать на глубину 1 метр, сбросить в нее силовой кабель и закопать.
3. 2 лома, 2 штыковые и 4 совковые лопаты
4. Литовский грунт, представляющий из себя мокрый песок (кто пробовал его лопатить - тот меня поймет!)
5. Обещание, что после того как работа будет сделана, на следующий день мы уходим домой.
6. Средина октября в начале 80-х.

Первый день мы добросовестно рыли с усердием и энтузиазмом дембелей которые очень хотят домой. Однако в конце дня у кого-то возникла здравая идея подсчитать когда-же мы все это закончим, и путем элементарных арифметических действий на листочке бумаги мы узнали, что если мы будем продолжать с той-же скоростью, то закончим через 2 месяца, с поправкой на дожди и морозы. Далее у нас имелись следующие варианты:

1. Продолжать копать и уйти на дембель в конце декабря
2. Забить на все болт, и уйти домой в те-же сроки
3. Проявит недюжинную дембельскую смекалку и найти способ сделать это все за более короткий срок (сильно подозреваю что именно на это наши командиры и расчитывали)

Дабы творчески процесс шел более интенсивно, было решено активизировать его принятием внутрь нервно-паралитического препарата под названием «алкоголь», для чего один из нас, предварительно позаимствовав у полигонских гражданку, был откомандирован в ближайший магазин. Изрядно «ударивши по венам» (была в в те времена в Литве такая водка «Dar po vena» что означало «Еще по одной», знатная была вещь, 45% с привкусом лимончика, так что у нас это стало кодовым выражением, вместо «выпить» говорилось «ударить по венам») мы приступили к выработке плана. После того как двое из нас в процессе выработки не сошлись во мнениях и попытались выяснить отношения врукопашную, я предложил метод «мозгового штурма» (для тех кто не в курсе - это когда все предлагают решения проблемы, даже самые невероятные, которые записываются, критика и обсуждение запрещены, а уж потом все варианты обсуждаются и принимается решение). Я даже не предполагал что может быть так много решений этой проблемы, ибо листок из ученической тетрадки был исписан мелким почерком с обеих сторон. В процессе обсуждения большинство вариантов было отвергнуто как заведомо нереальные (вызвать из части «духов» например), часть как трудновыполнимые (использование взрывчатых веществ, например... Где бы мы их взяли? Так вы просто не знаете где на нашем полигоне нужно покопаться!), не говоря уже о совершенно фантастических предложениях типа «распустить слух что где-то на полигоне закопано что-то (оружие со времен второй мировой; золото, зарытое немцами при отступлении, и т.п.) и местные лабусы (литовцы) вскоре сами выкопают все что нам нужно. В конце концов мы остановились на двух вариантах, а именно:
1. Забить болт, со всеми вытекающими
2. Найти какую нибудь технику, которая выкопает ускорит этот процесс.

На следующий день, на не вполне твердых ногах (сказывалось принятое накануне), мы разбрелись на все четыре стороны наиболее вероятного дислоцирования этой самой техники. Мне повезло раньше других, уже через полчаса я обнаружил стоящий посреди поля агрегат, сильно напоминающий РТК (Роторный Траншее Копатель, представляющий собой гусенечный трактор с большим колесом-ротором сзади, при помощи которого и выкапываются траншеи, замечательная должно быть штука, но поскольку в ВДВ их не было по причине полной непригодности к десантированию на вражеские территории, то я знал о таких агрегатах только по книгам), который оказался на самом деле агрегатом для ирригационных работ, ил ипопросту говоря - осушения полей. В принципе он выполнял такую же работу, только канаву копал поглубже и поуже, а на конце этого агрегата было приспособлено сиденье, для того чтобы еще один человек на нем сидел, брал из ящика специальные куски керамических труб и укладывал из в уже прокопаную канаву, что должно было приводить к отводу излишней влаги. Рядом с этим агрегатом я увидел сидящего в непринужденной позе мужика в кожанном пиджаке, который задумчиво курил. По мере приближения картина прояснялась в деталях, а именно: кожаный пиджак превратился в ватник, замасленый до металлического блеска, многодневная небритость, мешки под глазами и выражение лица по которому было нетрудно понять что он готов собственноручно удавить автора сухого закона. Дальнейшая беседа протекала примерно следующим образом:

1. Знакомство - 1 мин. 23 сек.
2. Описание сексуальных наклонностей начальства и всех видов сексуальных сношений которые он имел с ними и их родней до седьмого колена - 15 мин. 14 сек.
3. Информация о том что он здесь в командировке уже третью неделю, что у них не осталось горючки и денег, а машина с соляркой и ихним авансом выехал к ним уже три дня тому, но так и не появилась, поскольку шофер, видимо, сделал остановку у своих родичей по пути и там крепко «загудел» - 3 мин. 45 сек.
4. Описание во всех деталях половых сношений с тем шофером, его родней, его грузовиком и начальством, которое послало к ним именно его - 23 мин. 54 сек.
5. Информация о том что денег не осталось даже на спиртное, не говоря уже о еде - 1 мин 34 сек.
6. Различного типа нецензурные выражения, замысловатые обороты речи и производственные термины от которых бы засмущался даже старослужащий нетрезвый боцман - 1 час 34 мин. 24 сек.
7. Заключение соглашения выкопать для нас ту канаву за бочку солярки + определенное количество валюты, как сьедобной так и выпиваемой - 58 сек.

По возвращении, дождавшись всех остальных, я изложил им результаты моих переговоров с представителем рабочего класса, которые были встречены чем-то вроде долгих, продолжительных аплодисментов ( в основном по моей спине) и мы приступили к осуществлению этого плана. Благо солярка в те времена дефицитом не являлась, мы быстро стали обладателями целой бочки, но вот тут встал вопрос: «А как эту бочку доставить к трактору?». По дороге ее можно было просто катить, но дорога составляла очень короткий участок пути, далее шел лес, а еще далее - длинный участок пашни. Вы пробовали когда-нибудь катать полную бочку по свежевспаханой пашне? Попробуйте, получите очень сильные впечатления. Пришлось опять напрячь мозги, правда на этот раз недолго. Вскоре из леса появилась странная процессия, более всего напоминающая возвращение охотников племени Мумба-Юмба с охоты, где они успешно завалили небольшого бегемотика, которого они несли домой подвесив на шесте. Теперь замените охотников на дембелей, бегемотика - на бочку солярки, и вы получите ту самую картину, а именно: двое впереди, двое сзади, между ними на шесте - бочка солярки, и вся эта процессия бредет по пахоте по направлению к одинко стоящему посреди поля трактору. Как оказалось, самое трудное в этом деле - не идти в ногу, ибо в этом случае бочка начинала сильно раскачиваться, угрожая попросту свалить нас всех. Но мы дошли, ибо нет преград для дембеля, который хочет домой!

Все остальное было просто как в сказке: после заправки уже через полчаса трактор был на полигоне, а через 2 часа канава была выкопана на глубину 1 метр 20 см. (для гарантии). Сбросить в канаву кабель было делом недолгим, после чего счастливые и умиротворенные после 3-х литров отвратного самогона который мы даже не смогли допить (на водку денег после расчета с трактористом не осталось ), мы с чуством исполненого долга отключились. Наше настроение не мог омрачить даже тот факт, что в процессе было порвано, в общей сложности, 12 различных кабелей, кои имели несчатье пролегать поперек пути нашей канавы. Не знаю, то-ли эти кабеля были недействующими со времен немецкой окупации, то-ли были просто обесточены в тот момент, но никаких замыканий не было, во всяком случае полигонщики на жаловались (на всякий случай все места были помечены условными знаками, которые мы по убытии сообщили старшему на полигоне, он просто волосы на жопе рвал и катался по полу в конвульсиях, слушая нас), а о таких мелочах как засыпка канавы даже думать не хотелось.

На следующее утро мы вылетели из коек как ошпареные, ибо под окнами нашего домика тарахтел какой то двигатель, что для нас, забытых Богом, людьми и начальством, было прямым сигналом тревоги. Я никогда не был сторонником тупой системы армейского обучения, но она имеет свои преимущества - с бодуна, застигнутые врасплох, мы все были одеты через 45 секунд и готовы отдать свои молодые жизни за Родину, или же порвать как Тузик грелку того кто нас поднял так рано зазря. Молодцевато выскочив на улицу (а вдруг начальство черти принесли) мы обнаружили стоящего у нашей двери вчерашенго работягу с сильнейшими признаками абсистентного синдрома, за спиной которого тарахтел источник нашего раннего подьема - обыкновенный дорожный грейдер, который они исползовали для засыпки канав. Мужик с трудом выговаривал слова, из чего было понятно, что они вчера выпили все что получили от нас. Так-же он рассказал что машина наконец прибыла, но аванса не привезла, т.к. водила прогудел все деньги во время остановки у родичей и у них теперь полный абзац, типа «Брат помирает, похмелить просит...» В заключение он спросил, мол, не нужно ли нам, за небольшую мзду, засыпать выкопаную канаву, после чего развернулся оживленный торг, и когда стороны пришли к консенсусу, ценой было лишь 3 литра самогона (когда горят трубы - согласишься и за меньшее) Похмелившись полстаканом оставшегося у нас со вчера, мужик добросовестно засыпал всю канаву и отбыл, любовно прижимая к груди 3-х литровый пузырь самогона, за которым мы успели сбегать на ближайшую «точку», а мы с чуством глубокого внутреннего удовлетворения завалились досыпать. Остаток дня был потрачен на то, что-бы придать канаве вид усиленного перлопачивания грунта вручную, но от этой идеи пришлось отказаться, ибо полостью скрыть следы работы механизированых средств было просто нереально. По поводу окончания работ был устроен еще один «ужин с возлияниями» и на следующий день мы уже звонили в часть и докладывали срывающимся с бодуна голосом об окончании работ. После обеда к нам прибыли: комбат, замполит, НШ и наш ротный собственными персонами (больше в командирский УАЗ никто не поместился) и с самым скептическим выражением лиц бродили вдоль нашей канавы, загадочно хмыкая. Для контроля качества работ нам пришлось в нескольких местах (по выбору начальников) докопаться до кабеля, дабы они убедились в что кабель закопан на надлежащей глубине, после чего начальство убыло, сохраняя скептическое выражение лица, а на следующий день мы уже грузили свои пожитки в машину присланную за нами.
В части мы были встречены разве что не аплодисментами, в полной уверенности что не сегодня-завтра мы уйдем домой, однако судьба злодейка приготовила нам другой сюрприз. На разводе НШ завершил свое высупление многозначительной фразой: «Вы, четверо, зайдите ко мне в кабинет», и мы пошли, предвкушая как он лично выдаст нам проездные документы. Однако по прибытии в кабинет нам пришлось выслушать обличающюю речь, из которой следовало что начальство умнее чем мы думаем, и наша комбинация раскрыта. После чего последовало изложение полной ахинеи об угоне из расположеного неподалеку отдельного инженерного батальона РТК (см. Выше)и угрозы по поводу этого, и в заключение: «Вам ставиться новая задача...»

Продолжение следует... наверное...

Давным-давно, когда папа был еще кудрявым красавцем в черной шинели и с кортиком, в Североморске произошло знаменательное событие. Появился на свет Я. И еще несколько таких же, что значительно осложнило обстановку в этом населенном пункте.
Сколько себя помню, все время был на лыжах. Только ходить научился - за шкирку и на лыжи. Благо снега было до черта! Веревкой за ремень и к отцовскому поясу. И на буксире, пока Бате не надоест. Интере-есно! Но время идет, я рос и уже самостоятельно шастал на лыжах куда глаза глядят. Чтобы хоть куда-то деть избыток моей энергии, Батя ставил за мной несколько матросов и приказывал догнать. Дети среднерусской возвышенности умели только с горки по прямой и недалеко. Не знаю, что он им говорил, но гонялись они за мной с выпученными глазами и с такими матами, что не хотелось, чтобы они меня догнали. Захватывающее зрелище: целое стадо саблезубых лосей в гюйсах и лыжах, цепочкой неслось крупной рысью за сопливым пацаном. При этом размахивали палками, как вертолет лопастями, матерились и улюлюкали, страшно. А за ними Батя с секундомером и вразвалку. Знал ведь, что не догонят, злодей. Вот-вот уже рядом прерывистое дыхание первого лося. Ага, щазз. Еще немного, еще чуть-чуть, ну… ну…, фухх, забрался на подъем, теперь по террассе сопки еще немного о прямой и там извилистый спуск с заснеженными валунами. Лыжни нет, только накатанный спуск с трамплинами. Палками наподдал и - только свист в ушах. Каждую выбоинку знал там. По ходу слышу позади треск и шум свалки. И только эхо - мать, мать, мать… Внизу - ой, блин, отдышаться бы. И тут - Батя с претензиями. Типа сколько раз тебе говорить, не бегай этой дорогой, ты ж мне всех тут перекалечишь. И руки плотнее к корпусу, разгильдяй, и колени мягче!
Однажды я проворонил штормовое предупреждение и после школы умотал на лыжах. И попал в метель. Начитавшись Джека Лондона, решил пурговать. Ситка Чарли хренов, блин. Через час задубел так, что недозревшие яйца при каждом движении издавали мелодичный звон. Что-то послышалось, ну-ка, морду наружу - ага, фальшфейер, значит ищут. Ой, мама, роди меня обратно, что сейчас будет! Что делать, выполз навстречу. По очереди, все, в чьих руках оказывался, считали своим долгом выдрать. Понятно, что правильно, но ведь неделю сидеть не мог. А ведь некоторых не находили…
К слову сказать, снега не всегда было так много. Погода на севере капризная. В одну зиму стоял мороз, а снега не было. Елку на Новый год на Сафонова воткнули в песок.
23 февраля. Парад на главной улице города. Это же можно было обалдеть, какая была силища. Елки, а когда уходил оркестр под марш. Я тогда мало что понимал, но слезы наворачивались от гордости, что мой Батя тоже один мускул этой силы. И его кортик - маленькая фаланга пальца этого кулака. И пусть только кто-нибудь сунется, такой 3.14зды получит, долго кровью харкать будет агрессор.
А сегодня пришла учительница в школу вся в слезах. Муж… подводник… погрузился… НО - никакой истерики, все знали, на что шли. Они были солдаты своей Родины. Плохая она или хорошая, другой нет.
Люблю грозу в начале мая, как 3.14зданет из-под сарая… Точнее 3.14здануло. Сначала все удивились - вроде бы все праздники кончились, в честь чего салют? И не там, где обычно, странно… Мама, мама глянь! Мам…, мама, что с тобой? Только одно слово - АРСЕНАЛ…. Это было страшно. Особенно, когда встал багровый гриб с черными прожилками до неба. Ббух…. По ушам взрывная волна ффшпок… Мама, это все? - Нет, это только начало…Задымили корабли в гавани, уходят… Значит все плохо. Надо валить. Куда? Отец во Владивостоке, старший сын где-то шляется, что делать? Слава Богу, потушили к вечеру. Или просто выгорело все? Не знаю. Ночью звонок - Батя.
-Малой, ты?
-Папа, папа, у нас тут такое….
И тут противный голос телефонистки:
-Информация о последних событиях является секретной.
Все, связь прервалась
Через 5 минут звонок
-Пап?
-Малой, цыц! Вы в порядке?
-Да, но у нас тут…
-Цыц, я сказал! Мама где?
-На работе.
-Ночью?! Ну-у дает мать…
-Да стекла все собирают.
-А-аа. Ну ладно, завтра уходим во Вьетнам на год. Только писАть буду. И посылки с оказией. Маму береги, мужик, ладно?
-Ладно, а 'оказия' это кто?
-Это 'что', бездуховность, мама тебе объяснит. Ладно, давай…
-Даю…
Я и дал. С компанией сперли из карьера на Маячной сопке ящик динамита. Ну не могли охранники допереть, что бешеной собаке семь верст не крюк. А мы добрались. И дотащили. И спрятали в щели скалы. Вот только что с ним делать? А ночью какой-то мужик на БТРе во двор заехал. Утром пошли его обследовать.
-Ух-ты, во махина-то, а?
-Дааа, а железо-то какое!
-Дурак! Это не железо, это броня, деревня!
-А колеса…
-А вот если оно отвалится, то вместо него сразу же запасное выскочит!
-Да иди ты!
-Не веришь? Тащи динамит!
Это надо было видеть. Капитан-морпех, приехал ночью к своей милке, утром выходит, а тут такое. Нечего выпендриваться, пижон. Блин, еле ноги унесли, пиротехники. Хотя, я думаю, хотел бы догнать - догнал бы. Да и запал нужен к динамиту.
Время шло, отец вернулся, все стало еще лучше.
Вечером звонок в дверь, открыват мать: -Такой-то сякой-то здесь проживает?
-Да, только он на Серебрянке, на рыбалку уехал.
-Да мы оттуда, вот муж передать просил…
И два дюжих молодца начинают таскать ящики с грибами, не обращая внимания на разинувших от удивления рот, женщину и мелкого. Один… два… три… четыре… пять СТОП! -Ребята, а может чаю?
-Да нет, там еще столько же.
-Нет, давайте чаю, далеко ведь ехали…
-А остальное куда?
-А… вы в ресторан сдайте!
-Точно!
Парней напоили чаем, накормили, завернули с собой и отправили умиротворенных.
Потом Батя никак не мог понять, чегой-то жена такая сердитая? Действительно, с чего бы?

Продолжение следует?

Немецкий язык-5.
Окончание, начало в выпусках 496, 497, 499, 500.

После отбоя маленький праздник, провожают комиссованного Гребенщикова. Все какие-то подобревшие, даже Фаитов пришёл, развалился, чавкает, картошку жрёт.
Завтра вечером человек будет дома. Кто угодно от этого размякнет и подобреет.
- Будешь ты Гребень хоть с грыжей, но дома, - лениво бросает Фаитов.
- Ага, ага! - подобострастно смеётся Гребенщиков.
Чмо, завтра ты летишь домой, хватит уже жопу лизать.
Фаитов с притворным удивлением смотрит на Андрея.
- Топорище! А ты что здесь делаешь? Почему не на занятиях?
Кто-то хихикает, остальные почти все молчат.
- Гребень позвал, вот я и здесь, - дерзко отвечает Андрей, - сейчас посидим, пойду на занятия.
Почти уже получается, не отводить взгляд в сторону.
Смотри, Фаитов, не перегни палку. А то вдруг получишь случайно пулю в карауле, или просто кирпич с крыши упадёт, больно сделает.
- Топорков, - прищуривается Фаитов, - ты, наверное, собираешься мне вместо немецкого языка всякую лажу типа «зер гут» и «аллес гемахт» втюхать, да? Так вот, ничего не выйдет. Не будешь знать, как следует, лично удавлю, понял?
- Учиться, бля, бегом! - командует Ташматов.
- Ребята, да ладно, - бормочет Гребенщиков, - он всё выучит...
Вот падлы! Ну, хорошо.
- Ладно, Гребень, ты извини, я пожалуй, пойду, - Андрей старается не спешить, крепко жмёт Гребенщикову руку, - удачи тебе.
- Тебе удачи! - отвечает Гребенщиков и втягивает голову в плечи.

Дорогие друзья, я еду в Берлин. Я еду не один, а с группой студентов.
Переводим.
Liebe Freunde, ich gehe nach Berlin. Ich gehe nicht alone, тьфу, nicht allein, aber... aber mit gruppe, mit eine gruppe von... von студентов... студентов...

Всё, невозможно.
Спать.

Андрей просыпается от сильного удара по лицу.
Что? Кто?
Андрея вытаскивают из постели и бьют снова.
- Ну, что, будем выёбываться или не будем?
- Н-не будем...
Ещё удар.
Ташматов, Садретдинов и ещё кто-то. Масаев, кажется.
Фаитова не видать, не царское это дело, молодых воспитывать. Андрей сжимает кулаки. Хоть бы одному рожу свернуть.
- Не будем, значит?
- Нет...
- Ладно.
Андрей садится на койку, трогает лицо.
Нужно пойти смочить холодной водой.
- Легко отделался, - говорит дневальный, - тебя всерьёз метелить собирались.
- Ещё не вечер, - мрачно шутит Андрей.
- Не злил бы ты его, а?
- Да пошёл он на хуй.
Ничего не разбито, крови нет. Но синяка, наверное, не избежать.

- Откуда синяк? - ревёт капитан Сергеев, - опять со стремянки упал?
- Никак нет, товарищ капитан. В столовой на масле поскользнулся. Все видели, не сомневайтесь.
- Ясно. За мной!
Андрей уныло тащится за капитаном в канцелярию. Сейчас, кажется, ещё добавит. Четыреста девятнадцать дней, о боги, мои боги, за что мне всё это.
- Вот что, Топорков. Или я буду всё знать про бензин, или я тебя сгною. Я понимаю, что бочки выкатывали и будут выкатывать, это диалектика жизни. Если борзеть не будете, пусть так и идёт. Но я должен всё знать. Понятно? Армия не обеднеет, если дембеля пропьют двести литров бензина. Но я хочу знать всё, что творится в этой части. Понятно?
Андрей пожимает плечами. Армия не беднеет и оттого, что примерно раз в месяц из части выгоняют полный бензовоз. Тот же Сергеев уже прикупил новые «Жигули», прапорщик Зинько даже бундесовскую «Ауди» имеет. Баранов новенький, ему пока не положено. А Ивлев - чмошник, на него просто внимания не обращают, три копейки с бензовоза ему отстёгивают.
- Не понял вас, товарищ капитан, - говорит Андрей и напрягает брюшной пресс.
- Не понял?
- Нет.
Сергеев хватает его за шиворот, дергает на себя и два раза бьёт в живот.
Очень больно, дыхание перехватывает, в глазах вспыхивают оранжевые круги.
- Подумай как следует.
Андрей вываливается в коридор и сползает вниз по стене. Странно, но даже в этот момент какая-то его часть хочет спать. Другая часть хочет заплакать.
Подходят Ташматов и Садретдинов.
- Пойдём. Не сиди здесь.
В каптёрке Фаитов курит немецкую сигарету с фильтром.
- Ну что, склонил Сергеев к сотрудничеству?
- Нет.
Фаитов долго молчит.
- Слушай, Топорище, ты нормальный пацан, не гондон. Давай так: пока я здесь, ты выёбываться не будешь. Через три месяца я уволюсь, ты станешь помазком, и всё у тебя будет хорошо. Но пока я здесь - чтобы ниже травы. Понял? Иначе пиздить буду каждый день.
Андрей стремительно шевелит мозгами. Мирный договор? Это что-то новое.
- И Сергееву постукивать придётся, иначе он и тебя сгноит, и нам геморроя лишнего не надо.
- Как это?
- Ну, есть как бы негласное правило: дедам можно выкатывать примерно бочку в месяц. Офицеры тоже воруют и куда больше, все про это знают. Это типа тайного соглашения. Выкатываем мы реально бочки три-четыре в месяц, а докладывать ты будешь про одну, иногда две. И со всеми деталями: бочку отдали, например, фермеру, шестьдесят пять марок пропили у Хейнца, сидели до трёх часов, нажрались, и тэдэ. Сергеев всякие подробности любит. Типа ситуацию контролирует. А про остальное - молчок. Иначе Сергеев не успокоится, рыть со всех сторон будет, и тебя не оставит и нас. Понял?
- Понял, а...
- Про другие дела он тебя и спрашивать не будет, стукачей и так хватает. С немецким нормально?
- Нормально.
- Молодец. Сегодня в половине двенадцатого кино будет, про девчонку, «Бум» называется. Переводить будешь. Оно шло уже, классное. В жизни ничего лучше не видел. Ты там смотри, как следует постарайся.
У Андрея в голове полная суматоха. Неожиданное потепление Фаитова, необходимость стучать Сергееву, да ещё и кино - слишком много новостей.

Dieses Buch ist interresanter als jenes. Und das interresanteste Buch ist hier. Mein Bruder ist alter als ich.
Ich habe diese Ubung zu machen.
Плюсквамперфект. Тоже ничего себе словцо. Плюс к вам перфект, плюс к нам перфект.

Сергеев напоминает о себе перед ужином, зовёт в канцелярию.
- Товарищ капитан, - Андрей старается выглядеть испуганным, да особенно стараться и не приходится, - я согласен. Только прошу вас, чтобы...
- Понятное дело, не волнуйся. Когда катите?
- Пока точно не знаю. На днях, - Андрей краснеет. Вот и стукануть пришлось. Хотя, с другой стороны и не совсем так, какая-то игра в шпионов получается. Ха, двойной агент Топорков.
- Ладно. Держи в курсе.

Herr Weber wohnt in der Gartenstrasse. Das ist einelange Strasse. Viele Menschen gehen hin und her.
Die beiden Gehwegesind schmal, aber der Fahrweg ist breit. Dort sehen wir viele Autos, Busse, Motorrader und Fahrrader. An der Strasse stehe viele hohe Laternen. Sie leuchten abends sehr hell...

Вечером Андрея сажают перед телевизором.
Вокруг - тридцать два человека, деды и помазки все до одного. Только Решетов в отпуске. Цвитишвили даже из караула пришёл, у двери стоит, готов бежать, если кто-нибудь из офицеров нагрянет. Молодой боец на углу казармы стоит на шухере, наблюдает за офицерским домом.
Андрей волнуется, все вокруг оживлены, ждут фильма про какую-то девчонку.
Андрей судорожно прокручивает в голове шаблоны диалогов. Если фильм про любовь, вариантов должно быть не очень много.
«На самом деле я всегда хотел быть только с тобой, Мэри!»
«О, Питер, я уже слышала это тысячу раз!»
Главное - сразу разобрать и в нужные места заготовок вставлять имена.
Фильм начинается.
Ну, пронеси!
Стоп, что-то смутно знакомое. Из машины вылезает евчонка, школа....
Сзади слышится шорох.
- Тихо, тихо! - кричит Фаитов. - Топорков, чего молчишь? Что они там говорят?
Батюшки мои, да это же французские «Большие перемены»!
Вот это удача!
На гражданке смотрел дважды у Светки Гладковой по видаку! А название адаптировано, а родное, точно, так и было - La Boum, «Бум», значит.
Ура!
Как говорится, будем жить.
Славный, добрый фильм про очаровательную девочку Вик, играет некая Софи Марсо.
Андрей прочищает горло и, почти не слушая телевизор, начинает вспоминать кино, не забывая при этом имитировать синхронный перевод с нарочито грубыми ошибками.
- Рауль просил передать, что хочет дружить, э... встречаться с тобой. - Но я не..., я не уверена, но знаю одну, ну, короче, которая была бы не против. - Да ну! Правда, что ли? И кто же это?
Народ затихает.
Откуда-то издалека Андрей слышит обрывки речи из фильма и свой ломающийся от волнения голос.
В памяти быстро разматывается рулон с сюжетом. А детали... да, хрен с ними, с деталями.
Вот появляется и главный герой-любовник, как же зовут этого пижона? Какое-то типично французское имя с окончанием на "е". Как же его: Ренье? Ксавье? Надо же, забыл.
Ага, Матье.
Вот этот Матье сзади надевает на Вик наушники, она падает ему в объятия, звучит необыкновенная музыка, нежная и лирическая, парочка плывёт под неё посреди всеобщего рок-н ролла.
По комнате проносится общий вздох со стоном.
- Dreams of my reality, ля-ля, ля-ля, - невольно мурлычет Андрей, спохватывается и косится на Фаитова.
Тот, подавшись вперёд, тоже покачивает головой в такт. Надо же, и этой дубине не чужды какие-то эмоции.
Андрей украдкой оглядывается.
На всех лицах мечтательные глупые улыбки, Ташматов наклонил голову и сидит с раскрытым ртом. Цвитишвили от дверей посылает экрану воздушные поцелуи. Стулья не скрипят, даже дыхания не слышно.
Чудеса, да и только.
С удивлением понимает Андрей многие слова и целые предложения. В этом смысле немецкий намного удобнее английского. Отрывистые слова, много шипящих и свистящих звуков. Если уж выучил слово, легко различишь его и на слух.
- Ich verreise morgen. Ich fahre nach Kobourr.
- Nehmen Sie lieber ein taxi...

Зрители относятся к другу главной героини ревниво, позволяют себе оскорбительные замечания в его адрес, а когда он получает по морде от отца девочки, откровенно радуются. Бойкая старушенция, напротив, вызывает симпатию.

Вот тебе и ускоренный метод.
Как вам удалось так быстро выучить язык? - Всё просто - очень хотелось жить.

- Чего, чего он ей говорит.
- Говорит, что она легла на грабли.
- Хе-х!

Титры, звучит музыка, та самая.
Вик бросает своего мальчика и обнимается с вполне зрелым молодым человеком.
Народ слушает, тупо глядя на бегущие строчки.
Появляется реклама.
Все начинают шевелиться, выдыхают, молчат.
Великая солдатская мечта о доме, красивых девушках и маленьких забытых радостях гражданской жизни, кажется, сейчас как-нибудь материализуется коллективным желанием.
- Андрей, молодец, - нарушает тишину Фаитов.
В первый раз почти за год по имени назвал, надо же.
Все, как по команде начинают шуметь.
- Отлично, студент, - Цвитишвили даже подходит пожать руку, - классно перевёл, намного лучше, чем Гребень.
Остальные тоже довольны, кивают, хлопают по плечу, В один миг Андрей становится для дедов и помазков едва ли не своим человеком.
Андрей вытирает со лба испарину.
Дебют, однако.
Спасибо тебе, Светка Гладкова, за этот фильм! Как минимум французские духи тебе причитаются.
Теперь на некоторое время есть запас прочности, после такого успеха пару раз можно будет и схалтурить. Тем более, что через неделю будет "Бум-2", который Андрей не смотрел.
- Сейчас по ZDF концерт будет, - говорит кто-то.
На концерт остаются не все. Андрей вопросительно смотрит на Фаитова.
- Свободен, - говорит тот, - иди спать.
Спать.
Целую ночь, почти пять часов.
Вот счастье-то.

После команды Андрей позволяет себе ещё чуть-чуть полежать. Молодые все вскочили, деды спят или лениво потягиваются.
Андрея никто из постели не гонит. Пару минут спустя он неторопливо встаёт, нашаривает тапочки и идёт в умывальник. Не положено молодому бойцу идти умываться в трусах и тапочках, ох не положено. Косятся с любопытством.
В умывальнике появляется Ташматов.
- Сегодня выкатываем, - говорит он, когда никого не оказывается рядом.
Андрей кивает.
По поводу нарушения формы одежды - ни слова. Кажется, социальный статус немного повысился.
Надо бы по старой привычке повторить перед экзаменом.

- Entschuldigen Sie, wie komme ich zum Hotel “Berolina”? Ist es weit von hier?
- Es ist in der Stadtmitte.
- Womit muss ich fahren?


Вечером двухсотлитровую бочку грузят на двухколёсную тачку. Все в гражданке, Андрею тоже выдан тренировочный костюм и ветровка. Бочку везут по очереди. Ташматов открывает запасные ворота. Тут же курит часовой, по части дежурит прапорщик Лудин, уже в восемь часов был смертельно пьян.

Покупатель неподалёку, в овражке. Кряжистый пожилой немец в кулацком картузе.
- Двести литров, как всегда, - пыхтит Фаитов.
- Zwei hundert liter, wie immer, - тут же переводит Андрей.
- Rhein? - спрашивает немец.
- Ja, naturlich, - отвечает Андрей.
Немец откручивает и нюхает пробку, кивает.
- И офицерские хромовые сапоги, две пары, по пятьдесят марок каждая
- Und offiziers Stiefel aus beste Leder, funfzig mark fur jede Paar.
Немец переворачивает сапоги, высматривает размер.
- Zu gross.
- Велики...
- Хуй с ним, по сорок, нет, даже по тридцать. Не тащить же их обратно.
По тридцать немец охотно берёт, отсчитывает деньги.
- Wenn ist die folgende Lieferung?
Чёрт, что же такое Лиферунг? Когда следующая... партия, наверное?
- Когда следующая бочка? - помедлив, переводит Андрей.
- Шестнадцатого.
- Am sechzehnten.
- Shon
Немец ловко прилаживает шланг, качает ногой насос. Бензин желтоватой струйкой течёт в его бочку, такую же двухсотлитровую.
- А не проще ли бочки поменять? - спрашивает Андрей Фаитова.
- Хе. Логично. Скажи ему, пока немного отлил.
Андрей впадает в ступор. Напрочь вылетели из головы существительное «бочка», глагол «поменять», а также все необходимые случаю предлоги.
Пауза затягивается. Нужно сказать хоть что-нибудь.
Андрей заглядывает в бумажку.
Огнетушитель - Feuerlosher.
- Wollen Sie ein Feuerlosher kaufen? - наобум спрашивает он.
- Nein, - мотает головой и смеётся немец, - shon habe zwei.
Понятное дело, есть у него огнетушитель, даже два. Из пятидесяти штатных огнетушителей в части штук десять осталось, не больше.
- Не хочет меняться, - говорит Андрей, - эта бочка ему нужна.
- Ну, пусть тогда сам с ней ебётся. Скажи ему: шестнадцатого, в это же время.
- Am sechzehnten, in dieser Zeit.
Немец заканчивает с бензином, жмёт всем руки.
- Du schprichst Deutsch ganz gut, - говорит он Андрею.
- Danke.
Андрей переводит дух. Вроде бы всё нормально. Даже немчура похвалил знание языка.

Фаитов пересчитывает и прячет деньги.
- Ну чё, к Хейнцу или на вокзал.
- Давай на вокзал.

В вокзальном буфете двое каких-то алкашей, больше никого.
- Водки и пива возьми, - распоряжается Фаитов и садится за столик, - себе тоже возьми.
- Драй хундерт водка унд драй гросс бир, битте, - на одном дыхании выпаливает Андрей буфетчику и вспоминает комиссованного Гребенщикова.
Дома уже, наверное, поросёнок.
Будет теперь лечить свою грыжу и плевать на немецкий язык.
- Bitte shon, drei vodka und drei Bier. Zwei und zwanzig mark.
- Danke.
Андрей отсчитывает деньги, берёт сдачу.
Пена шапками нависает над краями стаканов.
Кажется, жить можно.
--------------------------------------------------------------------------------

Дорогие друзья, я еду в Берлин. Я еду не один, а с группой студентов.
Я смотрю в окно автобуса на квадратно подстриженные кусты, розовые деревья, читаю готические вывески, указатели, рекламные щиты.
Берлин - 25, поворот на Потсдам - 9.
Здесь тоже многое изменилось. Единая Германия, опора новой Европы. Карл-Маркс-Штадта уже давно нет. Хемниц теперь, кажется. Что же, пусть будет Хемниц.
На остановке захожу в придорожное кафе.
- Битте, айн гросс бир...
Гаштетчик чувствует незаконченную восходящую интонацию.
- Und? - чуть задирает он подбородок.
Я улыбаюсь. Само собой вырывается:
- Унд айн хундерт водка...

Интермедия - ДЕМБЕЛЬСКИЙ МАРШ

Лето 1987 г., военно-строительная часть под Оренбургом....

Это мое самое яркое за весь первый год службы воспоминание - феерический марш дембелей. Перед тем, как выдать тридцати демобилизованным военным строителям выстраданные ими после "730 дней в сапогах" документы (а некоторым даже и деньги), комбат выстроил их в две шеренги на плацу, оглядел свое бравое воинство в фуражках набекрень, аксельбантах и сапогах всмятку и нежно молвил: "Вот вы какие... Ну, пять кругов по плацу с песней. Только красиво, чтоб молодые видели - вот идут дембеля Советской Армии!" За скобками осталась невысказанная мысль о том, что будет, если маршировать они не захотят. Но дембель - зверек сообразительный, и они рванули, а со второго круга - после команды комбата - даже и запели. Душераздирающее было зрелище. Сумерки, пустой полутемный плац, слитный хрясть-хрясть шестидесяти каблуков об асфальт, метровые снопики искр из-под всех сапог, подкованных дюбелями (мода тогда такая была), и голоса с пятью разными акцентами, выкрикивающие мимо такта: "...Пуговицы в ряд! Часовые на посту! В городе весна! Проводи нас до ворот, товарищ старшина...!" Кажется, они в эту песню вложили все. Два года службы - недосып, недокорм, лошадиные дозы работы, подзатыльники старших товарищей, постоянная тоска по родине (почему-то именуемая у русских красивым французским словом "ностальгия") - и чего в ней только не было. Я не знаю, какой именно стон звался песнею на Волге у бурлаков, но под такое пение их баркасы были бы обязаны враз отрастить винты и быстрее баргузина умчаться вверх по Волге - просто из сострадания. После четвертого круга проняло и комбата. Он махнул рукой: "Отставить! По одному в штаб за документами бегом марш!" Отвернулся и пошел в столовую. Но дембеля самовольно промаршировали до самого входа в штаб, хотя уже и не пели - слова кончились.

1974 год. Барнаульское Высшее Военное Авиационное Училище Летчиков. Рота связи.Командир- майор К. Посреди ночи - тревога! Личный состав одеялами (!) занавешивает огромные окна для светомаскировки. На одном из подоконников, дополнительно взобравшись на стул, трудится ефрейтор Модженок. К нему подходит проверяющий в полевой форме. Тускло поблескивают генеральские звезды на погонах (по одной на каждом погоне). Озвучивается замечание:"Товарищ ефрейтор, опустите одеяло - внизу щель!". Далее следует поворот на одной ноге в сторону дающего указания и замечательный ответ ефрейтора:"Я таких советчиков на х** видал!". Проверяющий не растерялся и по-отечески пожурил ефрейтора:"Ты на погоны посмотри, вояка хренов!". Ефрейтор еще раз оглянулся назад и произнес:"Ой, простите товарищ генерал, я думал, что это майор..." . Рота легла