Леха с детства любил Воскресенье. Именно так, с большой буквы. В этот день можно поспать подольше, никуда не спешить и все равно много чего успеть. Потом была учеба, работа. Но он пронес эту любовь через годы. Несмотря на то, что довольно часто надо было дежурить именно в воскресенье. Посудите сами: дежуришь, например, в пятницу. Конец недели. Все устали и раздражены нетерпеливым ожиданием выходных. Это раз. Все оперированные на этой неделе больные болеть берутся именно в ночь с пятницы на субботу. А это значит, что всю ночь будешь носиться, высунув язык. Это два. В субботу утром сиди, пиши все, что наворотил за ночь, иначе недремлющий прокурор не даст спать спокойно долгое время. А это значит, что в субботу ты домой попадешь к обеду. В свою очередь, это означает, что послеобеденный сон плавно перетекает в ночной. Соответственно день пропал. А в воскресенье ты спишь как сурок, встаешь разбитый и ничего не хочешь делать. Соответственно и второй выходной пропал. Нет, все же дежурить в воскресенье несравнимо лучше. Всех, кого надо, уже вылечили, поспать можно даже днем, утром отработал и потопал куда надо. Опустив многие «если» и несмотря на них все равно воскресное дежурство наименьшее, пусть даже и неизбежное, зло.
В это воскресенье Леха не знал куда себя деть. На диван в ординаторской он уже и смотреть спокойно не мог - слишком утомительный оказался снаряд. Телевизор все равно ничего не показывал. Все мелкие дела он уже переделал. Он даже не стал возражать проотив перевода больной из реанимации - все же какое-то занятие. Немного суетливой беготни не помешало бы. Но и это занятие вдруг кончилось. Совсем уже измаявшись от безделья, он пошел в реанимацию. Может быть, хоть с кем-нибудь поругаться удастся? В реанимационной ординаторской Сидел Сашка и учил уму-разуму молодого врача. Причем делал это в достаточно своеобразной форме.
- Ну ты че?! Какой нах ацидоз?! Ты ваще в школе учился?! Сиди и хрюкай, книжки читай. - Сашка тоже был не в духе от свалившегося вдруг безделья.
Пейзаж дополняли необозримые Сашкины размеры, короткая стрижка, презрительно оттопыренная его губа и толстенная цепь на его шее, сделанная под золото. Вид у него был еще тот. Ни дать, ни взять новый русский, занятый распальцовками. Ну, эта картина нам знакома. Сашка, в принципе, нормальный парень, размеры его связаны с тяжелым детством и званием мастера спорта по боксу (что не мешало иметь ему светлую голову), короткая стрижка и губа - особенностями характера, а цепь на дубе том просто так, чтобы соответствовать стилю. Бабки на остановках просто молча расступаются, пропуская эту машину без звука. Остальных они просто заталкивали в автобус, сопровождая этот процесс непередаваемым гвалтом.
- Сань, ну че ты к парню привязался? - лениво промямлил Леха, - ну не учили его этому в интституте, нас ведь тоже не учили. Себя вспомни. Ведь дурак дураком сюда пришел. И этот научится.
- Куда он нах денентся?! А ты че приперся? Тебе бабку перевели? Иди лечи.
- Сань, вот ты переводной писал, а ты ее перед переводом слушал?
- Ну?
- А тебе ничего не послышалось?
- Ну?
- Ну и че те послышалось?
- Ну пневмония... Там же все написано!
- Сань, за такой почерк тебе вообще надо морду разбить.
- А че ты там прочитать хотел?
- Да все хотел, а ты, гад, пишешь как пьяная курица.
- Я пьяная курица?!
- Нет, ты пьяный петух!

Весь разговор сопровождался серией незаметных переглядов, в результате которых выяснилось, что новый парень, в принципе неплохой. Глуп еще, но научится. А давай на вшивость проверим? Давай!
- Ну ты че, наехал?
- Да ну кому ты нужен?! Делать мне больше нечего, с жертвой аборта препираться! - и довольный Леха сделал вид, что собирается уйти.
- Ну ты! Челаек! Куда пошел? Пойдем выйдем? - на этих словах бледный вид нового доктора стал еще и мокрым. Но он держался.
Вздохнув, Леха картинно снял очки и буднично (да мы вас всяких делали и будем делать, в лучших дворовых традициях) сказал:
- Ну, пойдем...
У молодого от удивления глаза на лоб полезли - блин, и это приличное заведение...
Молча два тяжеловеса вышли в коридор. Немного потолкались животами:
- Ну ты че?
- А ты че? - и сцепились в борцовском захвате. Леха без труда повалил Сашку
на девственно чистый пол и довольно профессионально стал проводить удержание. Сашка тоже боров тот еще, не сдавался. Все это действо сопровождалось рычанием и страшным грохотом - видели по телевизору, как морские слоны отношения выясняют? Но новенький оказался своим парнем. Быстро глянув в разные концы коридора, рыкнул: «Я на шухере!» и скрылся за углом. На грохот прибежал второй реаниматолог Денис, сидевший в пустом реан.зале, и застыл с вытянувшимся лицом. Молодой быстро глянул из-за угла - ну вы там скоро уже? - объяснил ему: «Это они не сошлись во мнениях о лечении сегодняшней переведенной!» Два морских слона застыли на полу, поглядели на обалдевших молодого и Дениса, довольные собой уже поднимались, помогая друг другу и хихикая.
- Слышь, парень, ты не бойся, мы нормальные. Просто делать нечего... Пойдем покурим, что ли?
- П-п-р-р-р-ид-д-у-урки! - ухмыльнулся Денис и ушел.
Дежурство продолжалось...

Вообще, служить пришлось мне в армии, тоже непобедимой, но не в России, а в Израиле. Патрулируем базу на джипе (помните фильмы голливудские о Вьетнаме? Вот на такой каракатице и раскатывали.) Умными бумажками нам предписывалось, если генерал - командир округа собирается на своём вертолёте садиться - непременно появиться на его площадке и с грозными рылами крутиться вокруг да около. Бдительность проявлять, значит. Получаем по рации (Мишка и я)наводку - дескать Большой Босс летит. Заводим "Коломбину", а она - ни в какую. Хрюкает, дымит, а не заводится. Мы - бегом. На нас винтовки, жилеты, полное убранство походное. Бежать - километра два. Жара. Бежим быстро, как те лоси Деда Мороза. Прилетаем на посадку, растрёпанные, красные, запыхавшиеся. Генерал со свитой начинают выгружаться из вертушки. Оказалось, в гости к нам прилетела целая компания атташе всяческих из разных стран банановых. Мундиры у них - как будто только с маскарада в Рио. Расписные, позолоченные, эполеты до земли достают, важные такие - уссаца со смеху. Какой то офицер из свиты енеральской докопался до нас - типа, телега где. Начинаем истории рассказывать - типа нету, не доехала (нам пологалось быть на резервной, в случае поломки, а до резервной было долго бежать , да и не видел её никто ездящей). Один из "маршалов" африканских около нас стал, слушает внимательно. Наш офицерик долг исполнил, в сторону свалил, мы его , естесственно матернули в спину, а "маршал" рожу скрючил и говорит - "Что, вые%%%бывается, гад ?". По-русски. Подмигнул и поплёлся толпу догонять.

КРЫСИНАЯ ВОЗНЯ

"Если крысы бегут с корабля - быть кораблю в беде". Строчка из не самой известной песенки Андрея Макаревича. Хорошая песенка, правильная, да только поется в ней про людей, а не про крыс вовсе. Крысы - это метафора. В песенке плохой боцман вопреки желанию экипажа истребил всех бедных серых и хвостатых тварей, а потому некому было предупредить бестолковых людей, что корабль собрался тонуть. И корабль нормально утоп. Вот такая вот песенка. В жизни же все обстоит несколько иначе.
Вполне возможно, что наши славные боевые корабли еще плавают только потому, что битком набиты крысами. И цвета они с ними одинакового. Но вопреки песенке наши моряки крыс, мягко скажем, несколько недолюбливают. Не восхищаются ими наши моряки. Дружно, весь Военно-Морской флот - от главкома до первогодка-чукчи, от Черного моря и до острова Ратманова. Не обожает крысу наш моряк, ну не пищит он от восторга при случайной ежедневной встрече.
Действительно, трудно сохранить остатки человеческого самообладания при встрече с корабельной крысой. Это вам не беленькая лабораторная красавица с розовыми лапками и пушистой мордашкой, аккуратно грызущая кусочек сыра, выданный очкастыми учеными за сообразительность. Это даже не помойный пасюк и уж тем паче не домовая мышка. Корабельная крыса - это реликт, это огромное, откормленное, но всегда голодное грозное млекопитающее, готовое и способное на все. Ее хищные черные глазищи источают адский пламень. Она умна, опытна и хитра, как двести пятьдесят обычных пехотных крыс, с первого раза находящих единственный путь к сахарку в сложном лабиринте. Она умеет бегать по подволоку и переборкам, лазить по трубопроводам, плавать по воде и летать по воздуху. Она, наконец, просто коварна. Если у вас хватит самообладания, гляньте вблизи на ее желтые зубищи и прикоснитесь к этому холодному хвосту, голому и похожему на высоковольтный кабель. Вы поймете сразу, что матросы гоняются за ними вовсе не ради десяти суток отпуска за каждые пятнадцать принесенных старпому хвостов. Отпуск за крыс давно уже не дают, а охота все равно идет вовсю, хотя лично я не раз слышал, сколь глубокомысленно и проникновенно поют песенку Макаревича именно моряки, и даже архипелаг на Алеутах когда-то в их честь назвали - Крысьи острова.
Моряки испокон веку пытаются переплюнуть крыс в своем коварстве. Их травили, ловили, били, выводили под дудочку, начитавшись братьев Гримм. Их не пускают на корабль через парадный трап, а на швартовы цепляют специальные круглые нашлепки. Их заговаривали, наконец, с помощью магии и даже обещали напустить на них стаю голодных политработников (а что может быть страшнее?) - в этом верующие моряки солидарны с материалистами. Тщетно. Крысы продолжают бегать по спящим матросам и офицерам и безжалостно их объедать, разнося вокруг гадкие и волосатые вирусы. Сравниться с ними по вызываемому справедливому гневу могут только разве что тараканы - тоже реликт, но на тех просто давно уже махнули рукой...
...Офицеры с получки скинулись и прикупили огромную головку пошехонского сыра, решив, что на такую приманку стопроцентно клюнут даже самые матерые звери. Головку положили после отбоя посреди камбуза и вырубили там свет, а затем весь офицерский состав плавбазы ПМ-150 поставил себе будильники на два часа ночи. Время "Ч" было назначено на пол-третьего. К этому моменту с разных сторон к камбузу подкралось полтора десятка черных теней, вооруженных разного калибра дубьем. Неслышно, как лучшие из лучших японских ниндзя, тени обложили камбуз со всех сторон. Потом старпом дал команду на начало атаки, и кровожадные капитаны с лейтенантами одним ладным рывком ворвались в помещение, врубили фазу и с торжествующими воплями набросились на скопище крыс, как католики на гугенотов, не забыв наглухо задраиться внутри помещения. Слава доблестных крестоносцев, утопивших в крови многострадальную Палестину, была посрамлена в одну ночь. Шахматный кафель устлался телами подобно мысу Херсонес в сорок четвертом. Надо ли говорить, что крысы на ПМ-150 так и не перевелись, а одна из них даже вежливо посетила каюту старпома утром сразу же после Варфоломеевской ночи, приветливо пощекотав его хвостиком и нагло пожелав доброго утра...
Корабельные коты давят крыс довольно редко, и тому есть две главных причины. Прежде всего, корабельные эти коты - всегда отъевшиеся и зажравшиеся, поскольку больше предпочитают охоте гарсунку кают-компании. С крысами им просто нечего делить - корабль большой... Охотиться на крыс они начинают только тогда, когда до них доходит, что завтра они будут за свою лень тривиально вышвырнуты на берег, причем, выбирают, четко следуя теории Дарвина, самых больных и немощных. Во-вторых, корабельному коту, уж если он сдуру решился объявить войну крысам, предстоит крайне нелегкая битва. Многие из них пали в неравной борьбе, ибо изрядно уступали врагу в ловкости, живучести и силе, а главное - в уме. Корабельные коты, как известно, на раздачу Богом мозгов здорово опоздали. Были, правда, индивидуумы, которые успешно вели боевые действия в сложной обстановке темных трюмов, но таких - один-два на флотилию, и проблемы дератизации они никак не решают, хотя и овеяны ореолом легенд.
Плюнув на котов, моряки решили истреблять крыс с помощью их же сородичей. Рецидивы подобных попыток нет-нет, да и выплывают даже по сей день. В железную бочку сажают штук десять отловленных в трюме голодных крыс, которые сразу же начинают решать между собой вопросы продовольствия. В результате акта группового каннибализма остается одна этакая супер-особь, самая отпетая, здоровая и мордатая, которую с надеждой выпускают обратно в трюм, где она - теоретически - должна свести поголовье к нулю. Это называется "вырастить крысоеда". Представляете? Ва-а-а-а! Ночью, бредя с чертыханьем в гальюн, встретить в полутемном коридоре этакого монстра... Глупая затея, ребята. Крысоед - лучшая из имеемых на корабле крыс, выжившая в результате естественного (точнее, искусственного) отбора - не только быстро перевоспитывается остальными тварями из крысоеда обратно в крысу, но еще и дает идеальное с точки зрения генетики потомство. И тут уже начинает вставать вопрос о выживании на корабле экипажа...
Относительно нестандартно подошли к решению проблемы светлые умы, проходившие службу в 82-м году на мрк "Муссон". Помните ту сказочку незабвенных братьев Гримм про мышей и про дудочку? Я о ней уже говорил. Так вот, по замыслу рационализаторов с "Муссона", необходимо было грамотно использовать главную идею, заложенную в сказочке, умело сочетая ее с последними достижениями науки и техники. Поэтому для получения искомого результата была хитростью выловлена одна голохвостая серая гадина внушительных размеров и надежно посажена в квадратную жестяную банку из-под подводницкого шоколада. Банку взгромоздили на горячую плиту и сунули в нее микрофон. Другой конец микрофона воткнули в обычный магнитофон и полчаса записывали отчаянные крысиные вопли, пока банка шипела на медленном огне. Потом эту пленку новаторы запустили циркуляром через боевую трансляцию на полную катушку и... И н а ч а л о с ь!!! Никто из бедного экипажа "Муссона" не предполагал даже, сколько храбрых крыс проходит трудную флотскую службу вместе с ними на одном корпусе. Офонаревшие от душераздирающего воя, сотни - сотни!!! - серых тварей, не считаясь с присутствием изумленных людей, в панике потоками поперли изо всех дыр, щелей, шхер и закоулков. От крысиного воя, усиленного хриплыми динамиками, кровь натурально стыла в жилах. Безумные зверюги однозначно решили, что кораблю настала хана и, свернув уши в трубочки, гонимые леденящим ужасом, рванули на ют, а оттуда по трапу - на стенку. Вахтенный у трапа в брезгливом страхе залез на леера и отдавал честь оттуда. После трапа поток крыс растекался по стенке и терялся в бескрайнем Советском Приморье... Поставленная цель была вполне достигнута.
Через несколько лет во время практических ракетных стрельб в малый ракетный корабль "Муссон" случайно попала крылатая ракета.

ДУНКАН, БАРЬЕР!

- Дункан, барьер! Барьер, кому говорю!!!
Не понимаю, почему нельзя просто разбежаться и прыгнуть. Молча. Так нет же - Петька обязательно выкрикивает этот призыв трижды. И только потом, достаточно взбодрив сам себя, разбегается, тяжело ухая сапогами, и неуклюже переваливается через зеленый деревянный щит.
Вообще-то Дункан - это я. И в самом начале нашего с Петькой знакомства я думал, что приказ 'Дункан, барьер!' относится ко мне. Но с тех пор прошло уже достаточно времени, и любой двуногий, включая Петьку, давно бы понял, что через барьер я прыгать не стану ни при каких условиях. И оставил бы меня в покое. Но Петька не унимается. Ну, раз ему нравится - пусть прыгает.
- Дункан, вперед! Ну!!!
Эх, парень, тебе бы болонок в цирке дрессировать. И на бум я тоже не полезу. Людей только смешить… А Петька по буму лазает немногим лучше, чем прыгает через барьер.
Петька, Петь… Прекрати издеваться над собой. Приличного пса из тебя все равно не получится. Слышишь, Влад пришел. Едем на вызов. Слезай с бревна, позорище.
И угораздило же меня… У всех напарники - люди, как люди. И только у меня этот…
Я люблю ездить на вызовы. Во-первых, люблю кататься на машине, а во-вторых - когда мы едем работать, Петька не пристает ко мне со своими дурацкими идеями типа принести тапочки или подать голос. Ему самому бы сперва поучиться.
В трезвом виде Петька почти не разговаривает, потому что не умеет. Слегка подвыпив, говорит только про баб и способы их употребления. Подвыпив еще чуть-чуть - говорит исключительно обо мне. То есть доказывает всем окружающим, что я ирландский сеттер. Мне лично это все равно - сеттер я, или там овчарка, или еще кто. Волнует это, наверное, только Петьку. Ну, может быть, еще самую малость - тех, кому он это доказывает. Потому что выпив еще немного, он опять ни о чем не разговаривает, а просто бьет морды. Тем, кто усомнится в моем сеттерстве.
Приехали. Все, как всегда - машины, люди в сером, люди в зеленом, люди в пятнистом, люди черт знает в чем. Но этих последних близко не подпускают, и это правильно. Они пахнут, чем попало - мешают. А этих - серых, зеленых и пятнистых, - я хорошо знаю. Обычный набор - гуталин, теплое железо и вчерашнее пиво. Запах настолько родной и привычный, что на него можно не обращать внимания. Хотя гуталин - это, доложу я вам….
Эге! А вот этих я не люблю. Не знаю, что это за вонь, но такая же стояла в ветлечебнице, где мне лечили ухо в прошлом году. Там они все были в белых халатах, и я почему-то думал, что так пахнет белый цвет. Эти же почему-то в синем - маскируются. Знают, что я их не люблю, могу и покусать. Наверное, халаты у них под брюками. Меня не обманешь - такую-то дрянь даже Петька не пьет.

- Здрасьте, здрасьте, - батюшки, какой противный голос! - Так это, значит, и есть наш эксперт?!
Ну да, мадам, я эксперт. Чего пристала? А Владька с Петькой наперебой кидаются здороваться и хвастаться моими (моими!) достоинствами. Своих-то нет…
- Какой славный! Можно его погладить?!
Ух, я бы тебя погладил - мало бы не показалось! Заведи себе мопса, его и гладь. А ко мне не лезь. Но Петька, которого я вижу боковым зрением, согласно кивает. Сговорились! Ладно, мадам, пожалуйста, мадам, очень приятно, мадам… Петьке это будет стоить пары новых ботинок.
От ее рук разит духами - ненавижу этот запах с тех пор, как однажды сгрыз пластиковую бутылку из-под лимонада. Но воспитание обязывает улыбаться. Вздергиваю правый край верхней губы - так, чтобы лишь слегка сверкнуть клыком, не обнажая его полностью, и поднимаю левое ухо - оно больше правого похоже на сеттерское. Это всегда срабатывает.
- Ой, смотрите - он улыбается! - восторгается женщина.
Петька тоже вздергивает верхнюю губу - тоже пытается улыбнуться. Но у него вместо белоснежного клыка золотая блямба, поэтому до моей улыбки ему далеко. Однако женщину это устраивает.
- Хороший пё-ё-оосик, - радуется она, - Ну-ка, дай лапу!
Чиво-о-о? Какую еще лапу?! Тоже мне - нашли клоуна.
- Ну, Дунканчик, дай девушке лапу, - Петька, похоже, с ней заодно.
Ну что же, коллега, раз ты так настаиваешь… Извольте, мадам, - вот вам моя нога. Только уж извините, она малость того… Грязно тут у вас. Что? Нет, платочка у меня нет. Хе-хе… За платочком - это к Петьке. И все претензии тоже ему.
С ним всегда так. Когда Петька где-нибудь нашкодит - неприятности имеет он. Ну, например, когда переусердствует, доказывая, что я ирландский сеттер. А когда что-нибудь натворю я - вроде того цыпленка, которого недавно загрыз в соседнем дворе, - по ушам получает… Нет, не угадали. Не я, а опять же Петька.
Петь, ну чего ты ворчишь? Знаешь ведь, что я терпеть не могу здороваться за руку с незнакомыми людьми. Скажи спасибо, что я ее еще по заднице не хлопнул. Она бы тогда замучилась свою юбку стирать.

Ну что же, публика в сборе - можно начинать. Для разминки - небольшая пробежка крупной рысью туда-сюда. Мускулисто пружиню ногами, как заправская овчарка, хотя от овчарки у меня разве что хвост и левая сторона носа. Публика в восторге. А теперь к делу! Ну, что тут у нас? Трава-а-а, кирпи-и-ич, оку-у-урок… Тьфу, тоска какая. Шелуха от семечек, вчерашняя кошачья свадьба, бензин… Только зря тратим время.

А еще Петька плетется позади! При каждом его шаге меня обдает волной кирзы и гуталина, а это сильно портит рабочий настрой. Петь, ну какого черта ты увязался за мной? Толку от тебя никакого - только виснешь на поводке, как гиря. Без тебя бы я справился быстрее. Знаешь, что… В следующий раз я тебя, пожалуй, с собой на выезд не возьму. Поеду с одним Владом - он топает себе тихонько в сторонке и ни во что не вмешивается. К тому же ты имеешь обыкновение после каждого выезда выпивать. Знаешь ведь, что я этого не люблю - запах не нравится, да и ты дурной. Впрочем, ты и трезвым мне не очень… Тебе просто надо запретить работать с собаками. Вот на фига ты перед этой дурой выпендривался? А на прошлой неделе, например…. А-а-а-атставить!!!!

Это он! Запах, который я не спутаю ни с чем! Он пока еще слабый - царапает нос не сильнее репейника, но он здесь! Так, черт с ним, с Петькой, еще успею ему все высказать. Работаем, Дункан, работаем! Асфальт (вонища похуже, чем от Петькиного гуталина), окурки, возле водосточной трубы стена помечена кем-то из двуногих - кажется, портвейн с воблой… Не отвлекаться, Дункан! Чей-то одеколон, - дрянь-то какая!, - земля, опять асфальт… Ну где же?! А запах уже сильнее целого репейного куста. Он сверлит голову, выедает язык, рассыпается в мозгу на миллионы колючек, которые ввинчиваются в тело все дальше и дальше, он лезет в глаза, как стеклянная пыль, я не вижу ничего, кроме этого страшного, царапающего запаха; он скрежещет в ушах, как когти по льду, - сильнее, громче, еще громче, еще страшнее, он крутится в мозгу, как ядовитый колючий волчок, крутится, крутится, крутится, кру…. ГАВ!!!! Вот оно! В приямке подвального окошка - разноцветная коробка из-под торта. Кто знает, почему это почти всегда бывают коробки из-под торта?! Вообще я их люблю - они пахнут влажным картоном, сладкой липкостью и совсем чуть-чуть - мышами. Но только не эта. Все, хватит. Я сказал 'гав'. Петька, пошли отсюда!
- Молодец, Дуся, - радуется Петька и совсем не торопится уходить.
Обычно Петька ни другим, ни самому себе не позволяет называть меня Дусей, или, еще того хлеще - Дуней. Но сейчас - особый случай. Я Нашел. Черт их знает, зачем им это нужно. Я просто не представляю себе, на что может сгодиться предмет с ТАКИМ запахом. Но каждый раз, когда я Нахожу, они радуются, как щенки.
- Молодец, собакин, - это уже Влад треплет меня по загривку.
Собакин - это, наверное, моя фамилия - еще одна Петькина дурацкая фантазия. Мне все равно, мне лишь бы подальше отсюда. Ну что ты радуешься, чудак? Тебе бы разок нюхнуть такого - небось еще не так бы залаял. Отпусти поводок, чучело!

В большинстве случаев, правда, я ничего не нахожу. И тогда они почему-то злятся. Вчера, например, выезжали в школу. Обегал все, надышался мелом и ссаными тряпками на всю оставшуюся жизнь - и ничего. Только такая же вот коробка из-под торта, в которой после торта жил хомяк. Я потом в толпе зевак вычислил того, кто над нами так подшутил - от него за версту разило тем же хомяком. Петьке жаловаться не стал, конечно. Петька, правда, сам догадался - наверное, по моему взгляду. Но ведь мои-то слова к делу не пришьешь! Поэтому он только и смог, что замахнуться на этого ублюдка коробкой из-под хомяка и с мечтательным сладострастием сказать: 'Ух, ща как врезал бы…'

Ну наконец-то. Теперь Петькина очередь работать, а моя - смотреть. Хотя любоваться, конечно, особо нечем. Сначала он долго наряжается в дурацкий костюм, который пахнет пылью, железом и почему-то протухшими бутербродами. В завершение всего водружает на голову какой-то круглый котел. И так-то не красавец, а уж с котлом на голове… Я лучше отвернусь, чтобы не засмеяться, не то он опять решит, что я за него волнуюсь. А еще лучше - пристроюсь-ка вот здесь, за колесом, да подремлю немного. Неизвестно, когда еще день закончится. Не дай Бог, Петьку опять понесет прыгать через барьер! А потом он наверняка напьется и, как обычно, будет изливать мне душу. Рассказывать, почему от него ушла одна женщина (я бы на ее месте тоже ушел!), почему его не любит другая, и как ему это все осточертело. А мне не осточертело?! Особенно волочь его на поводке домой, извиняясь перед каждым встречным милиционером, и объяснять Петьке, что я не могу открыть дверь его ключами. Не пойду с ним никуда сегодня. Спать….

Уууаааааууу!!!! Что?!!! Что случилось?! Что это было?! Что-то не так, кажется… Да стойте вы, стойте, вы же меня затопчете! Что там произошло?! Пустите меня, пустите… Пусти, гад! Эх, хорошо, что ушами я слышу хуже, чем носом - иначе точно оглох бы. Да подвинься ты… И ты тоже… Дайте пролезть. Ух, ща как цапнул бы, да некогда… Что там?
Ну, я так и знал! Конечно, опять Петька! Разлегся тут, придурок, в красивой позе. Ты посмотри на себя-то, пугало! Да еще в таком наряде - ты похож на выпотрошенный диван, который выкинули с десятого этажа.
Эй, Петь… Тебе что, плохо? Да не дрейфь, бывало ведь и хуже. Ты вспомни, каким я тебя в воскресенье домой принес - и ничего ведь…
Ну вставай уже, вставай, не выставляй себя на посмешище. И так-то не краса… Стоп! Это еще что? Да, этот запах мне тоже знаком. Приблизительно такой же был у цыпленка, которого я укр… поймал в прошлом году в соседском дворе. Только тогда он был в сотни раз слабее и приятнее. А сейчас - тягучий, тяжелый, отвратительно липкий и…и… Это же кровь! Только она забивает нос наподобие насморка! Вот уж не думал, что у Петьки она тоже есть. Да еще столько! Вот оно в чем дело!
Ну что, допрыгался?! Доигрался, мазурик?! Я давно это предвидел. Опозорился ты, парень. Впервые в нашей практике такой прокол: какую-то дрянную коробочку из-под торта, - и ту не смог… Хана тебе теперь - уволят. Наконец-то я приду сегодня вовремя домой и отосплюсь от души. И на вызовы буду ездить теперь один, и никто не будет вонять за спиной кирзой и гуталином! Я давно говорил - отольются тебе мои неприятности - и барьеры эти твои облезлые, и котлеты из магазина, и та девочка, которую я однажды привел в гости, а ты выгнал… Ну, что молчишь? Нечего сказать? Да погодите вы толкаться! Я же с ним работал, а не вы! И незачем тащить меня за ошейник!

Стойте, вы, вонючки из ветлечебницы! Да симулянт же он, симулянт, неужели не видно?! Зачем вы накрыли его с головой?! Я ведь ему еще не все сказал! Да отвяжитесь, пустите меня! Раз уж представился такой случай, я все ему выскажу… Ч-черт, ну и вломит же мне Петька ремня потом, но ничего не могу поделать - наверное, этим грохотом у меня сорвало тормоза… Петька, ты меня слышишь? Я тебе сейчас все припомню… И как ты меня пивом напоил, и как однажды по пьяни постриг под пуделя… Так, мое место- впереди рядом с водителем. Эй, мужик, ты чего? Нет, вы видали? Меня, профессионала, - выбрасывать из машины!!! Стойте, подождите!!! Мне ведь за вами не угнаться! Вы же на колесах, а я - на своих четырех! Имейте в виду - вы с ним будете иметь одни неприятности! Он всегда лезет в драку, когда выпьет, а еще он бабник редкостный, а еще… а еще… Эх… Уехали…

Разноцветные люди еще суетятся там, где я их оставил. Можно, конечно, еще разок пробежаться туда-сюда. Но на хрена мне теперь перед ними красоваться?

Влад, ну что ты повис у меня на шее? Я тебе что - буйвол? Ну, ну… Ну не скули. Ты кобель, или кто? Прекрати сейчас же, не то укушу!
Ну и гадость же эти человечьи слезы! Эта дрянь почти не имеет запаха, но жжет язык почище, чем железная цепь на морозе.
Владька, ты слышишь, - если я еще пару раз лизну твою морду, я отравлюсь! Ну перестань. Вот увидишь - он поправится. Правда-правда. Только очень долго будет выздоравливать. Я-то, наверное, уже не доживу. Фауст, - знаешь коккера Фауста? - уже четыре года ждет, пока вернется из больницы его напарник. С ним такая же вот фигня приключилась. А мне уже шестой год. А ты, Владь, может быть, и дотянешь…

Что? Какая собачка? Ах, это вы мне… Мадам, идите в ж***. Я ирландский сеттер.

Странный какой-то запах… Незнакомый. Как удар колючей проволокой… Только откуда взяться проволоке там - глубоко в левом боку? Похоже на боль… Ладно, разберемся…

Вот только… Кто же теперь будет прыгать для меня через барьер?

Учился я в прошлом году в небезызвестном городе Москва. Cisco Systems, серьезные курсы, коммутируемые сети, MSBCN, профи-сокурсники, приятно пообщаться. Обитал в гостиннице "Минск", на Тверской. Возвращаюсь как-то вечером, слышал вроде по радио что Буш прилетает ( эт когда показывали как они ехали по проспекту и в последней тойотое торчал мужик с помповиком ). Вобщем интересно, менты машины с улицы кранами и эвакуаторами вывозят, зачищают, ну я пива взял, стою на переходе к макдональдсу, не каждый раз северянину доведется увидеть как президенты разъезжают. Народ, тусовка, "Елки-палки" рокерское кафе под названием "Тун" ( мультфанаты поймут ), проспект притих, народ стоит, смотрит, я пиво тяну. В трех метрах стоит бомж, классический боттлхантер. Конкретный БОМЖ, на нем написано что он БОМЖ, даже плаката не надо. Мимо летают ментовские форды под стольник, бомж стоит опустив голову. Вдруг он абсолютно незаметным движением из грязного плаща достает рацию, абсолютно трезвым голосом говорит в нее "все спокойно", и принимает то же убитое положение. Нда. :)