Взято с www.anekdot.ru, но туда постил тоже я, история произошла со мной, так что ИМХО копирайты все на месте.
История эта приключилась со мной и моими друзьями в 1998 году.... В августе. Для нас это время было не временем дефолта, а временем научной конференции, которую проводил научный Шеф одного из моих близких друзей. Т.к. друг был доверенным учеником Шефа, то получил он в виде бесплатного приложения к конференции профессора Ульмана, американца немецкого происхождения (вроде бы, сбег в США из Германии, в которую тогда как раз вступила доблестная Советская Армия). И обязали моего друга водить оного профессора и его сына по Северной Пальмире в роли экскурсовода. С этим другом мы в тот момент жили в одной квартире, дело было летом, потому таскались с иностранцами по Питеру вместе. Вскоре таскаться пешком нам надоело, и я привлек к выгуливанию Ульманов своего другого друга, который обладал замечательным девайсом ВАЗ-2015 бежевого цвета, таким образом преобразовав выгуливания в покатушки, в которых роли распределялись так: мой друг-водитель вез всех нас, я, собственно, вел экскурсию, а тот друг, на которого собственно и повесили этих америкашек, автоматически переводил мои бредни. Историй за это время с нами случилось много (эта понравится-расскажу остальные :)), но больше всего запомнилась эта...
Надо сказать, что Ульманы (особенно старший) оказались чрезвычайно неравнодушны к нашим памятникам... Началось это с Площади Восстания...
"WOW! Что это за памятник?"-спросил Ульман, указывая на стелу посреди площади. Тщательно прочитав надписи, я сформулировал ответ: "Эта стела поставлена в честь победы Великого Советского Народа над немецко-фашистской Германией!". Никто не обратил на это внимания, но
Ульманы почему-то сникли... "WOW! А что это за памятник?" - спросил тот же Ульман уже на Площади Победы (конец Московского проспекта). "Хм... А эта
стела поставлена в честь прорыва 900-дневной блокады Города-Героя Ленинграда, который осаждали немецко-фашистские захватчики!" - услышал он бодрый ответ. Не знаю почему... так вышло... но ВСЕ памятники, которые мы видели, были посвящены теме ВОВ... Исключением стал только памятник Дзержинскому, который заинтересовал америкосов как "monument of founder of KGB" :))... А потом мы поехали в Кронштадт... Только за несколько лет
до того переставший быть закрытым городом... Для усиления экзотики америкосам запретили говорить по-америкосски, чтоб никто не принял их за шпиенов... И вот... От набережной в синие воды Финского залива уходит длинный бетонный пирс, у которого стоят Боевые Корабли Балтийского Флота. Вход на пирс перегорожен шлагбаумом с КПП, на котором двумя матросиками руководит старший мичман. Нет... не так.. Старший Мичман! Седые усы... Нашивки за выслугу лет чуть не до плеча... Орденские планки... И тут неуемные америкосы-таки проявили свою подлую сущность, увидев ОЧЕРЕДНОЙ памятник! В 10 метрах ЗА КПП стояли несколько якорей, окруженные цепью, которая опиралась на старые снаряды. "Мы хотим ТУДА!"-сказали Ульманы... За дело взялся я... "Товарищ старший мичман, разрешите обратиться?!" "Слушаю вас, молодой человек..." "Товарищ старший мичман, у нас гости из иностранного государства, хотели бы сфотографироваться на фоне этого памятника с русским морским ОФИЦЕРОМ, с вами!". Уф... От важности, от осознания того, что его назвали офицером... Усы взвились вверх еще сантиметров на 5... И без того широкие плечи еще расширились... Из ноздрей повалил дым. Оставив матросика на КПП за старшего, мичман лично поднял нам шлагбаум. Фото! И тут... Как всегда..."WOW! А что это за памятник?". Перевод на русский. Старший мичман гордо глянул на американцев НЕМЕЦКОГО происхождения, сглотнул комок в горле... и хорошо поставленным командным голосом выдал фразу, которая тут же дословно переводилась нашим гостям.. "Этот памятник стоит на том самом месте, с которого линкор "Марат" ураганным огнем своих орудий сдерживал натиск немецко-фашистских орд, рвущихся к городам Кронштадту и Ораниенбауму!" Больше за неделю нас не спросили ни об одном памятнике....

ДВЕРЬ И ЮРА

У старшего прапорщика Савченко родился сын. Из роддома позвонили на узел связи дивизии, а веселые девчонки-телефонистки тут же разнесли эту новость по всему гарнизону. Вообще-то, у локаторщиков, 'облученных', почти всегда рождаются сыновья, но Савченко, зная об этом, все равно очень боялся рождения девочки.
Первым о новорожденным узнал ротный. Личный состав Узла наведения немедленно был построен перед домиком дежурной смены, шеф приказал Савченко выйти из строя и объявил о пополнении в славных рядах прапорщиков. После троекратного 'ура' одуревший от счастья отец был освобожден от исполнения обязанностей службы до понедельника. Объявив место и время неизбежного в таких случаях мероприятия, Савченко на ротной 'мыльнице' помчался готовить поляну.
После окончания рабочего дня офицеры, не переодеваясь, дружно передислоцировались 'на пеньки' за 3-е КПП. Как водится, после ухода комбата 'легкое употребление по поводу' быстро перетекло в грязную пьянку. Боеготовность Узла наведения авиации была подорвана решительно и бесповоротно. Сначала пили водку, потом спирт, ну, а особо закаленные товарищи приступили к принесенному из гаражей самогону, когда солнце уже цеплялось за верхушки елок.
Из всей компании относительно трезвыми оставались только двое: я - потому что утром должен был заступать на дежурство - и двухгодичник Юра, потому что его вообще невозможно было напоить. Юра был мастером спорта по самбо и дзюдо, весил больше центнера и, по его словам, 'отдых' у него начинался только после 'литры'. Юру вообще никто и никогда не видел пьяным. Действительно, ну кому придет в голову потратить литр водки, чтобы развлекаться эстетически сомнительным зрелищем пьяного самбиста - двухгодичника? И опасно, к тому же… Юра относился к типу избыточно здоровых людей, на которых водка действует как-то неправильно. Он не пьянел в обычном смысле слова, но после определенной дозы в его истощенном анаболическими стероидами организме щелкало какое-то бракованное реле и Юра просто дурел. Что может быть хуже здоровенного мужика, который прочно стоит на ногах, в глазах у него не двоится, кулак напоминает малую кузнечную кувалду, но хмельные тараканы в голове танцуют греческий танец сиртаки? То-то и оно.
А вот ротный наш пьянел. И очень быстро. Это был другой тип пьющего человека: водка настолько прочно вошла в метаболизм его организма, что, казалось, попадала в мозг, минуя пищевод, желудок и прочие соединительные патрубки. Происходила такая своеобразная алкогольная возгонка: трезвый-трезвый-трезвый - в говно!!!
Весь личный состав Узла знал, что если при употреблении в закрытом помещении, например, в общаге или канцелярии, шеф пытается пописать в платяной шкаф, его пора эвакуировать. На природе шкафа, естественно, не оказалось, 'проверить капканы' в ближайших кустах периодически ходили все, поэтому за шефом не уследили. Когда пьянка в очередной раз стала замирать, выяснилось, что дух майора Садовского уже давно пребывает на значительном расстоянии от гарнизона, а тело в отсутствии управления самостоятельно отгоризонтировалось и пускает пузыри.
Кое-как подняв длинного и нескладного шефа, мы с Юрой повлекли его в жилую зону. Шеф вел себя очень странно. Иногда на него накатывали приступы ясности мысли, тогда он ворочал головой, пытаясь опознать местные предметы, и даже вяло шевелил ногами, а иногда начисто выпадал из реальности, обвисая у нас на руках. Лично я бы его давно бросил, как раненого комиссара, но могучий и совестливый Юра волок тело вождя без особых усилий.
Пьяными мы с Юрой, повторяю, не были, но и трезвыми нас назвать было бы все-таки неправильно, поэтому нужный дом мы нашли не сразу. Ни я, ни Юра в гостях у Садовского не были, поэтому его местожительство представляли себе в самом общем виде, полагаясь на объяснения пьяных коллег и ангела-хранителя, который защищает любого пьяного.
Надо сказать, что персональному ангелу майора Садовского крепко не повезло - бедняга трудился, не покладая крыльев, вытаскивая своего подопечного из самых разнузданных переплетов. Другой бы на его месте давно бросил непутевого подопечного, пьяницу, матерщинника и стихийного безбожника, но, видно, ангелы-хранители офицеров тоже знакомы с воинской дисциплиной. По крайней мере, шефу до этого момента везло, но…
Дома офицерского состава вообще похожи друг на друга, как патроны из одного магазина, а тут еще сумерки и два нетрезвых дурака, несущих одного совсем пьяного. Не выдюжил ангел, плюнул виртуально и отлетел.
- Виталий Владимирович, где ваш подъезд? - спросил я.
- Ы-а-и-с-с-с… - дал указание ротный и опять отключился.
- Вроде эта квартира, чего там мужики говорили? - поинтересовался Юра, придерживая майорское тело. Шеф, наподобие резиновой куклы, гнулся в самых неожиданных местах и пытался стечь по стене.
- Позвоним, - предложил я и нажал кнопку. Дверь не открылась.
- Никого нет дома! - догадался Юра. - Ищи у него ключи.
Я полез по карманам. Шеф глупо хихикнул и выволок из кармана громадную связку ключей. Часть из них была от аппаратных РЛС. К замкам ни один ключ, вроде, не подходил.
- Ну? - торопил меня Юра, - чего копаешься?
- Не походят… Чего делать-то?
- Л-ломай! - неожиданно пробудился шеф.
- Держи его! - сказал Юра. Я прижал плечом благоухающего перегаром ротного к стенке. Юра потрогал дверное полотно, зачем-то подергал за дверную ручку и неожиданно нанес мощный удар корпусом. Дверь аккуратно вынесло из стены вместе с коробкой.
- Заноси! - скомандовал Юра, аккуратно приставляя оскверненную дверь к стенке.
- Квартиру хоть узнаете? - спросил я, сбрасывая шефа на ближайший диван.
- Да-а-а-х-р-р! - ответил шеф.
- Ну и ладно.
Когда мы с Юрой вернулись на пеньки, народ пошел уже по третьему кругу.
- Оттащили? - поинтересовался старый капитан, неизменный собутыльник шефа.
- Вроде… - нерешительно ответил Юра.
- Как это 'вроде'?!
- В квартире не уверены…
- Вы что, своего ротного в чужую квартиру занесли? Ох#ели?! Представляете, что будет, когда его там найдут?! Пошли проверим!
К жилой зоне мы подходили с замиранием сердца. Так… дом - тот. Подъезд - тоже тот, слава богу… А вот квартира?! Мы тихонько поднялись по лестнице. Коробка по-прежнему стояла рядом с дверным проемом. Оглядев дело рук своих, Юра подумал и неожиданно нажал кнопку звонка. В квартире неприятно громко зазвенело. Из кухни показалась заплаканная жена ротного, секретчица из нашего штаба. Ошпарив нас взглядом, она молча повернулась и ушла. Сразу же из комнаты выскочил шеф. Он уже заметно протрезвел, на левой щеке отчетливо проступили длинные, вспухшие царапины, очевидно, от ногтей.
- Как вы, шеф? - заботливо поинтересовался Юра.
- Но-о-мально, - пробубнил ротный. Язык у него ворочался еще плохо, как у человека, которому только что вырвали зуб. Он стоял, покачиваясь и разглядывая мутные глубины своего 'я'. Внезапно в глазах у него мелькнули какие-то искры сознания, шеф еще раз осмотрел нас, и, неожиданно посерьезнев, спросил:
- По-е-е-ему в форме?! У нас что, 'тревога'? Я сей-а-ас!

Сеня и Гиббон
(почти что Маша и Слон)
Военно-морскому братцу и памяти м-м Вонг посвящается.

Давным-давно, когда шарики еще бывали красными, а маркеры - помповыми, жил да был в пейнтбольном клубе «Аникс» пейнтболист Сеня (как и многие из моих героев, «хорошенький, но с небольшими отклонениями»). Действие происходило осенью, игр уже почти не было и личный состав клуба маялся бездельем в теплой техничке. В один из таких дней и раздался телефонный звонок. В чаянии запоздавшего клиента менеджер снял трубку:
- Здравствуйте, это пейнтбол?
- Да, добрый день.
- Вас из зоопарка беспокоят - менеджер тут несколько напрягся, а голос в трубке продолжал: - Видите ли, у нас обезьяны в зимний вольер перешли...
Менеджер почувствовал, как крыша сдвинулась с места.
- Но вот гиббон не перешел...
Крыша потихоньку разгонялась.
- Он на трос над прудом удирает, мы его достать не можем.
Крыша набрала крейсерскую скорость.
- Вы не могли бы его из маркера пугануть, чтобы он в вольер спрятался?
Завершив круг почета, крыша финишировала в точке старта.
- Конечно, можем!
Далее последовало уточнение технических деталей и вскоре Сеня был командирован в московский зоопарк, имея на вооружении самый точный и дальнобойный в то героическое время VM68 со сверхдлинным стволом аж в 14 дюймов. Также он был снабжен некоторым количеством шаров с наполнителем красного цвета для отстрела гиббона.
Гиббон тем временем всячески препятствовал своему отлову и водружению в зимний вольер, зависая на упомянутом тросе над упомянутым прудом. Сеня прибыл в зоопарк, явился к пруду в сопровождении зоотехника (или как называется эта должность в зоопарке?) и получил указание шугануть гиббона, но, главное, ни в коем случае не попасть гиббону в глаз - зверь заморский, цены немалой, хлопот не оберешься. Можете себе представить сложность задачи - сильно подвижная цель, приличное расстояние, наши неприцельные маркеры и несферические шарики плюс немедленно собравшаяся толпа доброхотов, подававшая непрерывные советы Сене по тактике уничтожения гиббонов и прочего четверорукого скота.
Сеня, как заправский снайпер, угнездился на парапете и пальнул в животину. Самое поразительное, что с первого выстрела он угодил гиббону в нижнюю руку. Гиббон, почувствовав шлепок по лапе, подтянул ее к носу, увидел кроваво-красное пятно и с паническими воплями кинулся зимовать в вольер. Сеня же отправился распивать различного рода алкоголесодержащие жидкости с персоналом обезьянника.
Надо отметить, что с тех пор боле звонков из зоопарка не поступало - видимо, наловчились загонять гиббонов на зимовку более мирными средствами.

Мыс Крузенштерна, юг Сахалина.
Солдатики слошь родом из Кыргыз- Кайсацкыя Орды...
Диалог посланного на склад узбека с каптером таджиком:
-Э, таджик, сИнька есть?
-Есть, а какой цвэт?
-Бэлий, ёб тваю мат!!!

Узбек был послан за отбеливателем...

С сайта Дениса Яцутко:
http://denisbooks.rema.ru/POINT2w.htm

В бумагах писателя Фёдора Абрамова сохранились наброски к автобиографической повести о следователе контрразведки (отдел СМЕРШ). В этих черновиках есть достаточно много моментов, когда следователь-писатель возмущается элементарной безграмотностью сослуживцев и начальства. Когда он исправляет ошибку в протоколе коллеги, тот отрицает это исправление, ссылаясь на то, что полковник его не исправлял, а у него, мол, высшее образование, а у тебя, мол, только три курса университета. Напрасно Абрамов твердил, что Цезарь не выше грамматики. Офицеры вообще придавали грамотности слишком мало значения. Это были суровые годы войны, коммунизма и сталинизма.

Я служил в армии с 1993 по 1996 год. Мирное (относительно) время. Просвещённый (так говорят) конец ХХ века. Блистательный (вне сомнений) Санкт-Петербург. Штаб округа, почти все офицеры могут стучать по клавишам компьютера и писать плакатным пером. Я - чертёжник с одним семестром политеха, двумя с половиной курсами филфака, парой лет заочного обучения религиоведению и сержантской школой в противотанковой батарее за плечами. Я работаю. Ко мне подходит полковник. Он - бывший преподаватель артиллерийской академии, заместитель начальника группы планирования огневого и ядерного поражения, доктор военных наук(!). Он несколько минут стоит за моей спиной, глядя на мою работу, ждёт, пока я повернусь к нему лицом, и выдаёт: "Денис! Ну, ты же третий год служишь... Когда же ты поймёшь, что в армии причастные обороты запятыми не выделяются?!"