ШЕСТЬ ПИК.


- Ты в преферанс играешь?
- Нет!
- А как же ты в студенческие годы на жизнь зарабатывал?

Курсантам военно-морского училища зарабатывать на жизнь, в принципе вообще, необходимости не было. Поэтому преферанс рассматривался как непременный атрибут военно-морской культуры и интеллектуальный способ убить время. Учитывая то обстоятельство, что будущий офицер выращивается исключительно на безденежной почве, игра на деньги популярности себе не снискала, потому что их, хрустящих, попросту не было. Играть на сигареты тоже бесполезно, потому как не все курили. А как тогда расплачиваться с выигравшим?
Но и без 'интереса' брать в руки карты было сущей бессмыслицей. Всегда находился за столом 'игруля', который просто начинал маяться дурью. То 'мизер' закажет без единой 'семерки', то начинает торговаться до посинения без единого 'туза' на руках (интересно ему, видите ли, а что там в 'прикупе'), или объявляет игру, например, 'восемь треф'. А из его 'треф', самая старшая карта - какая ни будь 'десятка'. Возмущаться и взывать к совести - бесполезно. Влетел в 'горку'? А плевать! Игра-то не на 'интерес'!
Поэтому не было другого выхода, как установить жесткое правило: проигравший обязан был выполнить желание стола. При этом категорически запрещалось, например, лицезреть неудачника вместо себя в наряде или на работах, требовать оказания каких бы то ни было личных услуг, типа форму погладить или за куревом сбегать. Короче говоря, желание должно быть необычным и по возможности оригинальным.
Как-то раз соригинальничали. Дело было на учебном корабле 'Гангут' во время практики. Шли мы в Северном море домой, в Кронштадт. Дальше Ла-Манша нас не выпустили, в Атлантике был сильный шторм, и нас повернули назад. Поэтому желанную условную линию 'порт Брест - южный мыс о. Гренландии' мы не пересекли и получить жетоны 'За дальний поход' нам никак не светило. Настроение у всех на букву 'Х', если не сказать еще хуже.
Однажды вечером, когда мы огибали самую северную оконечность Дании мыс Скаген, в кубрике решили расписать 'пульку'. Выставили вахту, как положено, и сели за карты. Время шло к отбою, поэтому играли не долго и, примерно, за полтора часа управились. Выявился и проигравший, из-за чего стол погрузился в раздумья, изобретая желание. Ничего такого в голову им не приходило, но тут один взвизгнул:
- А пусть высунется в иллюминатор и орет 'Помогите!'.
- А что? Пусть орет! - одобрили остальные.
- Да вы что, мужики?! - пытался протестовать проигравший.
- А ничего! Желание стола - закон! - не унималась счастливая троица. - Заодно посмотрим, что будет.
И полез бедняга, матерясь на весь кубрик, отдраивать иллюминатор. Высунул голову наружу и прокукарекал, что велели. А эти суслики его в зад толкают да еще и науськивают.
- А ну!.. Давай еще разок и погромче!
Верхняя вахта, естественно, услышала и доложила на мостик. Не успели еще 'форточку' как следует обратно задраить, а по кораблю уже все зазвенело и заревело. 'Каштан' завизжал, как с цепи сорвался: 'Человек за бортом! Шлюпочной команде наверх! Команде и курсантам большой сбор! Построение на пилорусной палубе! Проверить наличие личного состава!'
- Ну, суки! Доигрались, тузы козырные! - завопил Алик Григорьев, слетая с койки. Он только что задремал после вахты. - Из-за вас, идиотов, выноси теперь свой хвост на проветривание.
Пока мы неслись по трапам и коридорам, по отсутствию вибрации корпуса, успели сообразить, что корабль застопорил ход. А на верхней палубе все было залито ярким светом. Прожекторы освещали воду вдоль бортов и по корме. Море штормило, волнение баллов шесть, ветрище - с ног сдувает, а тут еще дождь зарядил. Алик стоял рядом и фонтанировал не переставая, правда, уже шепотом:
- Жертвы неудачного аборта…, подождите же, я вам устрою! Дайте только до кубрика добраться! Ведь лежал, спал, ну ни кого не трогал…Бараны безмозглые…, - потом вдруг затих и толкнул меня в бок. - Глянь, а что это там?
- Где?
- Да вон там, по правому борту.
Смотрю, вдалеке берег - огоньки горят, мили три, не больше. А ближе, примерно в двух кабельтовых, какой-то смутный силуэт. Похоже на небольшую посудину. Рыбаков тут шляется не меряно, но у этого никаких ходовых огней. И тут луч нашего прожектора скользнул по этой тени. Тут уж никаких сомнений не осталось - ракетный катер датских ВМС. ОВРа ихняя пожаловала.
- А там чего? - не унимался Алик, - на северо-запад от нас… что-то виднеется. Присмотрелись, военный корабль класса эсминец и то же без огней, что характерно.
- Все, писец, обложили… Хоть не одного меня достали эти картежники. Даже супостата на уши поставили.
Но на ушах, по настоящему, уже почти полчаса, стоял наш адмирал - начальник практики и старший на борту. После поверки ему доложили, что весь личный состав корабля и курсанты в наличии, а вахтенные и сигнальщики скорей всего ошиблись. Померещилось ребятам.
- Как в наличии..? Кому померещилось..? Не может быть, - возмущался адмирал. - Я своими ушами слышал! У меня в каюте иллюминатор был отдраен.
- Ага, - зашептали в строю,- штормовая погода не для адмиралов. Им перед сном полезно морским воздухом подышать. А то, что по всему кораблю все должно быть по штормовому задраено - их не касается.
Нас пересчитывали раз пять. Все в наличии, хотя могли и лишних насчитать, пока мы дрейфовали в территориальных водах датского королевства.
В конце концов, адмирал сдался.
- Товарищи курсанты! Может кто-то пошутил? Признайтесь! Все прощу, наказывать не буду.
- Ща-ас! - шипел Алик. - Так тебе и признались… Ищи дураков…
Сообразив, что положить башку, хоть и дурную, под адмиральскую гильотину желающих не найдется, адмирал скомандовал распустить строй, фонари потушили и дали ход. А супостат так и остался в неведении, что же искал при свечах военный корабль советского ВМФ в территориальных водах Дании на траверзе мыса Скаген.
Адмирал терзался сомнениями до самого Кронштадта: докладывать или не докладывать о происшествии, которого, по большому счету, в общем-то, и не было. Но когда мы пришли в базу, когда увидели, как адмирала чуть ли не под руки усадили в "УАЗик", мы поняли, что решение он принял не правильное. Передоверился своим ушам. А ведь его убеждали - "послышалось"!