Охота.

Заполярье. Кто из нас не зачитывался в детстве книгами об этом крае? Кто не подумывал тайком от родителей лицом к лицу встретиться с Белым Безмолвием. Джек Лондон, Санин и другие люди на собственном опыте познавшие цену мужской дружбе, краткосрочному великолепию полярного лета, суровости зимы, выплеснули нам в детские души изрядную дозу полярной романтики. И мы, впитывая в себя как губка, грезили северными сияниями, изматывающими путешествиями по заснеженной тундре, безапелляционно верили в глубокую порядочность людей Севера. И те из нас, кто попал на Север, не были обмануты. Жизнь подтвердила все эти не хитрые истины. Всё оказалось именно так! Сама природа обусловила все то, о чем писали 'люди с Севера'. Мерзавцы здесь не приживались надолго, отношения между людьми были просты и естественны как природа. Всё лишнее и чужеродное вымерзло и ушло в небытие. Жаль, что времена эти уходят все дальше и дальше в историю. Тундра загаживается людьми все больше и больше, несмотря на то, что самих людей проживающих на Севере становится все меньше и меньше.
История эта случилась в 1969 году с моим отцом, в то время заместителем начальника пограничной заставы в Нижнеянске. Застава располагалась в месте вполне цивилизованном, рядом с портом на другом берегу Яны был поселок. Народу было не много, все друг друга знали и если не дружили, то находились в приятельских отношениях. Любое событие сразу же становилось всеобщим достоянием, будь то радость или беда, люди всегда были готовы разделить его с тобой. Даже соседские отношения на Севере приобретали гигантские масштабы, к соседям относились все кто находился в пределах досягаемости одного 'прыжка' 'летающей бетономешалки' - вертолета Ми-4.
Застава была автономной, тут было все, что нужно для жизни и службы, дизельная, ГТТ, аэросани, катер, 'вертолетка' и люди. Служи и радуйся! Но этого было недостаточно. Нужно было еще что-то для души. Для души была ОХОТА. Охота делилась на плановую и внеплановую. Этот случай относится явно к внеплановой. На заставу, кряхтя и вздрагивая, прилетел Ми-4, не принимала по метео соседняя застава и крылатые ангелы погранвойск приняли единственно верное решение 'пересидеть' в Нижнеянске. Циклон сыграл злую шутку и запуржило у нас. Отоспавшись и отъевшись, народ начал думать о том, чем бы себя занять. На правах хозяев, офицеры заставы достали, как положено, 'полярочку' и скоро организовали застолье. Через три дня, хотя это будет неправильно, день был один и тот полярный, изрядно погостив 'ангелы' высунулись на улицу и с удивлением обнаружили, что образовалась какая-то видимость видимости. Было принято решение: 'Летим!'. Но начальник заставы немного сомневаясь в метеоусловиях, а не в мастерстве наших асов погранавиации, заявил, что лучше он запросит метео в порту. Экипаж согласился с этой здравой мыслью, тем более, что одним из аргументов выступила очередная бутылка питьевого спирта. Порт уважил пограничников и выдал метео, дежурный по заставе запросил 'соседа' об их условиях. Картина была крайне запутанной. Соседи утверждали, что у них 'дрова', пуржит так, что шуба заворачивается, а порт говорил, что у нас скоро видимость будет 'миллион на миллион'. Июньские посиделки в Нижнеянске явно затягивались. Следующий оборот стрелок по циферблату часов родил в умах всех участников посиделок новую идею. Полетели на охоту! Что без дела сидеть, мяска свеженького набьём к столу. Сборы были не долгими. Идея овладела массами. Из оружейки выгребли автоматы и пулемет, кто-то из заставских посчитал это не спортивным и схватил свою двустволку, и вся честная компания весело переругиваясь и подрагивая от охотничьева азарта ломанулась к вертолету. Завелись в взлетели.
Через какое-то время дичь была обнаружена. Это было небольшое стадо северных оленей, лихо заложив вираж сделали на ними круг. Олени бросились удирать. Нормально. Дикие, бей их. Со слов отца вертолет напоминал из себя нечто средне между бастионом Брестской крепости в период атаки немцев и Константиновским равелином при обороне Севастополя. Грохот поршневого двигателя и выстрелов слились в единый адский ансамбль, дым пороха, остервенело-азартные лица не вполне трезвых стрелков, лихие виражи командира вошедшего в образ Покрышкина, все смешалось, но было дьявольски гармонично. Угомонились только тогда, когда был уничтожен последний олень. Зашли на посадку, повисли. Бортмеханик выпрыгнул и, потопав ногами, запросил щиты. Щиты скинули, и он вместе с папашкой растащил их под стойки шасси, чтобы смогли сесть не провалившись. Сели. Начали стаскивать туши оленей и свежевать, у всех знакомый каждому охотнику мандраж, идет бурное осуждение, кто как зверя завалил, смех. Механик уже и костерок разводит для свежей печеночки. Класс! И тут, когда собрались за очередной тушей командир экипажа многозначительно заявляет: 'А не слишком ли мы много набили?' Господа офицеры попытались было возразить, что много в тундре не бывает, но командир не дал закончить эту мысль, подведя итоговую черту емким словом: 'Писец!' Все устремили свои взоры на него, а он устремил свой вдаль, в тундру. 'Якут! Пастух! Бля, колхозное стадо завалили!' Вдали, перескакивая с кочки на кочку, пружинистым шагом, раскинув руки как крылья на своем шесте, к вертолету бежал якут. 'Атас, по коням!' Команда была уже принята к исполнению, но начальник заставы обреченно сказал: 'Бесполезно! Бортовой номер он уже видел, белая полоса над 'жопой', однозначно указывает на погранавиацию. Писец! Приплыли!' С ним нельзя было не согласиться. Тучи сгущались. Срочным образом был созван военный совет, результатом которого явилось единогласное решение - откупаться. Якут тем временем приближался. По мере его приближения к вертолету, глаза его становились все шире и шире. 'Вы, однако, что? Ох..ли, однако?' - только и смог выговорить он. Господа офицеры переглянулись и, выделив из своей среды начальника заставы, как человека умудренного опытом, заняли оборонительно-выжидательную позицию. Начальник заставы заявил: 'Здорово, я мы тут дичи набили, садись! Печенку будешь?' Якут, стоял и молчал. Начальник продолжил монолог: 'Вот и спиртик есть'. Это магическое слово вывело якута из оцепенения и он кивнул. Налили. Выпил, утерся присел у костра, печенка уже весело шкворчала на сковородке. Закусил.
- Однако, плохо дело, пограничника!
- Чего так?
- Оленя колхозный был.
- Да ты, что, родной! Мы над ними два круга дали, они удирали! Когда это колхозные олени от вертолета бегали?
- Однако, колхозные. Три дня искал, в пургу отбились, оголодали, лед на ягель встал.
- Да, ты, что-о! Беда-то какая! Что делать будем?
- Однако не знаю.
- Слушай, может не нашел ты их. А мы тебе ящик спирта, а?
- Ящик спирта? За пятьдесят голов?
- Пятьдесят голов? Да ты, что, якут?
Охотнички переглянулись и срочно выпили. Пятьдесят голов это не шутка, это сроками попахивает за социалистическую собственность. Срочно выпили по второй. Закусили. И решили пересчитать оленей. После часа мытарств по тундре обнаружилось, что от рук 'палачей' пало 38 скотинок. Но этот подсчет облегчения не принес.
- Родной, ну ты видишь, 38 всего.
- Однако, стадо колхозное.
- Черт с тобой, два ящика и ящик водки! (Надо сказать, что водка на северах дикий дефицит и имеет более высокий обменный курс чем спирт, цивильное питьё).
Но якут уперся и ни в какую. Торг был длительным и неистовым. Остановились на следующем варианте. Пять ящиков спирта, один водки и все шкуры якуту, а мясо вывезти все на заставу. Стадо, по официальной версии, сгинуло в тундре и было загрызено волками, свидетельством тому рваные шкуры. Матюгаясь на чем свет стоит, герои границы свежевали туши. Загрузили первую партию в вертолет изрядно взмокнув, вновь принялись за работы. Борт, натужно попердывая выхлопом ушел в сторону заставы, унося в своем чреве мясо и начальника заставы. По прибытию в поселке была объявлена всеобщая мобилизация спиртного. До согласованных объемов не хватало ящика спирта. У героев-охотников состояние стремительно приближалось к коматозному. Выручил начальник порта. Из собственных запасов он выделил разносортицу: водка, спирт, коньяк. Но ящик был не полным. Обреченно вздохнув, герои двинулись назад.
Оставшиеся выпив все, что было, взмыленные от работы, уныло сидели у костра и ненавидящими взглядами буравили якута. Тот только песни не пел. Захмелев и отъевшись он курил цигарку и мерно раскачивался. Жизнь хороша! Олени уже не столь волновали его. Прилетел вертолет, выгрузили выпивку. Не досчитавшись бутылок, якут поначалу забастовал, но коньяк и опыт начальника, а так же обещание командира доставить все это богатство до 'хижины унылого якута' перевесили чашу весов в пользу пограничников. Но якут выдвинул условие, сперва увезите мясо, а потом меня и 'огненную воду'. Боле того, хитрая бестия настаивал на том, что пара человек осталась у него в заложниках пока будут возить мясо. В воспаленных мозгах воинов границы уже поселилась мысль: 'А не грохнуть ли этого урода прямо тут и сказать, что волки загрызли?' Но здравый смысл взял вверх. Матюги заглушали мерный грохот двигателя вертолета. Грузились. Было сделано еще два рейса. Ножи нещадно тупились. Свежевание превратилось в пытку. Якут сидел и наблюдал, прикладываясь то к бутылке, то к кружке с горячим чаем. В конце концов, загрузили последние туши, затушили костер. Изнывая от усталости в трудом засунули на борт ящики с 'калымом' и самого якута, который уже еле держался на ногах. Подвисли впихнули щиты и взяли курс на стойбище. Через тридцать минут сели и не заглушая двигателя выкинули на бренную землю тело уснувшего якута и калым. Не сделав привычный круг ушли на заставу.
После этой охоты все участники сутки спали мертвецким сном, а когда проснулись решили перекусить. Была найдена водка, повар принес свежую печень оленя. Выпили, закусили, переглянулись и, заржав во весь голос, дали себе обещание впредь на охоте в боевой азарт не входить, пока облёт на предмет обнаружения якутов не сделают. В тот раз пронесло.

P.S. Поселок практически весь трескал оленину неделю, а начальнику порта была выражена особая признательность за взаимовыручку. Когда батя уехал в отпуск на большую землю, начальнику порта на день рождения подарили отцовский магнитофон. Двери на Севере не закрывают!