ПТИЦА

Фамилия - Голубев. Звание - капитан-лейтенант. Имя - Витя, или Вица, это для друзей. Кличка - Птица, сообразно фамилии.
Таких, как наш Птица, больше на свете нет. Я в этом уверен на сто. Нет, теоретически-то я согласен, что каждый человек по-своему своеобразен и единственно неповторим. Но наш Птица - абсолютно своеобразный и исключительно неповторим.
- Проверить срабатывание блока автоматики! Нажать ВР-один!
- Е-есть... нажать ВР-один... - это голос Вицы.
Расчет напряженно ждет, когда загорится лампочка. Она не загорается.
- Я сказал - нажать ВР-один! Птица, мать твою за ногу, ты чем там занят?!
- Есть... щас... нажать... угу-у...
Плюнули на все, дернулись к нему, заглянули через плечо. Ну, да, Витя и в самом деле занят - не оторвать. Пинцетом зажал отчаянно сопротивляющуюся и чуть ли не вопящую от ужаса здоровую сортирную муху и острым скальпелем режет блестящее зеленое брюшко. Дело известное. Аппендицит, как он сам говорит. Тьфу, ёпрст!
Ненависть к обширному мушиному стаду сильнее всего проявлялась именно там, где мухи больше всего досаждали Вице. Как-то раз сменялся он с дежурства, сдал пистолет, передал сменщику документацию, ключи от сейфов и прочую дребедень, а потом и говорит:
- Вот тебе печать, вот тебе ключи... А главный сюрприз - в верхнем сейфе... Пока! Бывай... - напялил фуражку и был таков. Да, я забыл сказать, что дело было в августе. Ну так вот, примерно в полночь новый дежурный вспомнил вдруг про обещанный сюрприз и заинтересованно полез в верхний сейф. Открыл, значит, и тут началось!.. Многотысячный рой мух. Самых разнообразных - обычных и экзотических, больших и маленьких, блестящих, зеленых, сортирных, коричневых под цвет любимой среды обитания и Бог весть каких еще - заполонил рубку дежурного; жужжанье плотным слоем наглухо заткнуло органы слуха, и пятисотсвечевой лампочки не было видно сквозь густую тучу самых прекрасных насекомых на свете! Оказывается, Вица целые сутки во время дежурства отлавливал этих всяких разных мух, где только мог, и собирал в бутылку из-под молока; мухи сидели в ней битком в заточении до тех пор, пока Витя не засунул бутылку в злополучный верхний сейф, снял крышечку и запер сейф на ключ, не забыв опечатать...
У Вицы в голове - линия задержки. Это такая штука, которая задерживает на определенное время полезный сигнал, прежде чем начать его обработку. Вица в этом плане - впереди планеты всей.
Иду в сторону хлебного магазина. Навстречу - он. С буханкой в руках. До закрытия магазина остаются считанные минуты, а может, уже и закрыли, поэтому я спрашиваю, когда поравнялись:
- Привет, Птица! Магазин открыт еще?
Проходит мимо меня, не повернув голову. Буханку прижал к груди, смотрит в вечность. Я оторопело вылупился вслед, и когда расстояние между нами увеличилось метров до тридцати, он вдруг остановился, словно споткнувшись, еще раз глянул в вечность, пожевал губами, подумав, а потом повернулся в мою сторону, виновато улыбнулся и задумчиво проговорил, ковыряя в носу:
- Ну... что тебе сказать... вообще... по этому вопросу...
Витю представить очень нетрудно: рост значительно выше среднего(его ботинки традиционно называли ластами), столь же большая голова с этакой виноватой доброй улыбкой, огромные ласковые глаза и торчащие локаторами уши. Насчет ушей он очень сильно комплексовал, и намекнувший на их величину и другие особенности рисковал нарваться на немилость. Немилость эта выражалась во фразе "Так, Юра, я тебя предупреждаю, еще раз ты что-нибудь скажешь про мои уши, и я... я... я..." Что - "я" - никто не знал, потому что Витя был очень добрый и, кроме мух, никого в жизни никогда не обидел. В голове у него всегда играло что-нибудь из старого доброго хард-рока, изредка вылезая наружу, и те, кто знал Витю более трех лет, запросто отличали по его выражению лица "Лед Зеппелин" от "Юритмикс". Линия задержки работала постоянно, без перерывов на обед и сон, и поэтому Птица был неимоверно рассеянным. Он мог прийти на построение без галстука, мог надеть галстук и не прийти на построение, мог уйти со службы в чужой фуражке или шинели - невзирая на разницу в размерах, мог часами витать в облаках, настраиваясь на сеанс дальней космической связи с Альфой Волопаса, но при всем при этом он был истинный патриот своей Родины, и потому та смело доверяла ему ядерный курок. Преображался он только на спортплощадке - линия задержки на время игры отключалась СВЫШЕ, и мы только дивились потрясающей его подвижности и острой реакции. Волейбол, баскетбол, настольный теннис - тут с ним немногие могли потягаться. После игры линию задержки включали обратно.
- Вица! Весь проход загородил! Сказано же - не стой в узкостях! Дай пройти!
Витя (подумав буквально пару минут):
- На.
И, пожав плечами, отходит в сторону.
Прославился Витя еще на первом курсе училища, изваяв во время самоподготовки из пластилина великолепную скульптурную форму - скажем так, извечный символ плодородия - более чем в натуральную величину, заботливо и тонко исполнив все складочки, сосудики и щелочку. Вошедший начальник факультета к творчеству Родена, Микеланджело и им подобных определенно был неравнодушен, и потому шедевр тут же был изъят, а перед ужином второй факультет выстроили в традиционную "свинью", и начальник долго и возмущенно распространялся насчет высокого искусства, размахивая и потрясая зажатым в кулаке творением и называя его простым татарским словом из трех букв. Витя пожимал плечами, зная, что еще ни один гений не был оценен по достоинству при жизни, а худсовет в лице начальства влепил ему пять внеочередных нарядов на службу...
Рейсовый катер-паром назывался в честь неизвестного мне великого человека "В. Голубев", и этот факт сильно веселил не только меня.
- Вица, как отдохнул в отпуске?
- Нормально... Еду я, значит, в поезде, а тут заходят трое таких... уркаганов... и говорят: в картишки сыграем? Я сразу - ага! - фиг вам, говорю, в карты в поезде я не играю... А они - да ладно, мы и без тебя сыграем... И начали, я смотрю, они не на деньги, и вообще играть не умеют, в простого дурачка... Потом предлагают - давай по копеечке? Ты, мол, нас не бойся, мы не шулера какие-нибудь, только по копеечке, и не больше... я - нет, я только смотреть буду, они: не хочешь - не надо...
- Вица, короче!
- Короче? Ну... триста пятьдесят отстегнул...
Как уже было сказано, Витя был спортсменом, а кроссовки хорошие в те времена были жутким дефицитом. Конкретно - кроссовки "Адидас". После фирменных часов "Ориент" они были для Вити пределом мечтаний и идеей фикс. И вот Витя вернулся из очередного отпуска:
- Ну... поехал в Москве на стадион "Динамо"... жду... смотрю, выходят четверо... настоящие спортсмены - костюмы "Адидас", кроссовки тоже... пострижены так аккуратно, коротко... я им говорю: "Ребята, где можно адидасовские кроссовки купить?" Они: "Садись в машину, поедем, будут тебе кроссовки"... я сел... тачка такая фирменная, вольво... завезли куда-то... и говорят - ух ты, какие часы у тебя классные! Я говорю - "Ориент"... Они: "Снимай". Ну... что делать... снял часы, отдал... они говорят - все, вали отсюда... я говорю - а как же кроссовки? Они: "О, мы совсем забыли! У тебя же еще и бабки есть!"
Что самое интересное - кроссовки из этого отпуска он все-таки привез, и часы новые купил.
Сижу дома. Звонок. Снимаю трубку - в ней Вица.
- Юрик! Ты давай, хватай гитару и через час - на хату к Юрке Дубову! Он мне ключи оставил, будут классные тетки, так что давай... выпить ничего не бери, у меня все есть. Это будет здорово, хы-хы!
Я тогда Витю знал еще мало, а потому через час ломился по указанному адресу - звонил, стучал, звал через дверь... Мертвая тишина в ответ. Проторчал под окнами лишних полтора часа, потом озлился и пошел на квартиру к Вите. Что еще за фокусы?!
Витя тогда жил в чудильнике, и еще на подходе я понял, что он дома: музыка орала нещадно. Из-за его двери выплывали слои дыма, дрожа от обилия децибел. Ну, думаю...
Открываю дверь - ёксель-моксель, не видать ничего: дым, дым, дым. Витин голос сквозь рулады "Блэк Сэббэт":
- О! А вот и наш Юрик! - я с трудом разобрал в клубах длиннющий силуэт, семафорно размахивающий руками. - Прошу любить и жаловать! Уж с ним-то никогда не соскучишься!
Ага, думаю, значит, "тетки" все-таки есть. Тогда ладно, разборки потом, сперва - женский пол. Разогнав кое-как дым, делаю шаг внутрь помещения - ну конечно! - сидят на диване с ногами, глупо улыбаются, но только никакие не тетки, а буквально вчера прибывшие для прохождения службы молодые лейтенанты в количестве 2 (двух) тел... Пьяные, понятно - в хлам, в дуст, в дрюсюсюлю и еще неизвестно в чего.
Витя:
- Ну, что, хы-хы? Как я тебя тонко подколол? Не обиделся, нет? Юрчик...
На тебя?! Вица! Да ни Боже мой! Надо быть последней сволочью, чтобы обидеться на Вицу. Дело в том, что я знаю один его маленький секрет - он всегда жил для других немножко больше, чем для самого себя.
Где ты теперь, Витя-Вица-Птица? Где-то в Севастополе, говорят... Дорого б я дал, чтобы снова пожать твою нескладную большую и добрую руку...
Ах, да, совсем забыл! Мы же с мух начали? Так вот:
- Вица, откуда такая патологическая ненависть к мухам?
- Откуда, откуда... Вот знаешь, вот стоишь ты дежурным, с девяти до двенадцати маленько поспать можно, а они, сволочи, летают, на рожу садятся... Ну, садятся - это ладно еще, ходят по ней, по роже, хрен с ними... Но вот когда эта падла взлетает и ногами отталкивается!..