Поймаем всех!

С детских лет во мне была абсолютная уверенность в том, что советский пограничник может все, враг не проникнет, а если и рискнет на этот отчаянный шаг, то будет задержан в любом случае. Шли годы, количество прочитанных книг о героях-пограничниках росло, рос и я, причем все больше на заставах и в погранотрядах. В голове занозой засела мысль о карьере офицера пограничника. Пришло время и я пошел служить срочную в погранвойска, что бы точно знать, что можно и, что нужно требовать от солдата. В войсках уверенность, что остановить можно все и всех. На службе я сам тормозил и пароходы и машины, даже паровозы могли на раз. А задержание? Да легко! Исключение составляли разве, что самолеты. Дескать, это вотчина ПВО.
Я расскажу о том, как было развенчано это мое последнее заблуждение.
Дело уже было после дембеля, я учился в МГУ, и этим летом поехал в строяк на Сахалин. На дворе 1991 год. Вылетели из Внукова. В нашем Ил-86 народу было не много, июнь, на остров никто не летит, все летят на материк в отпуска. Помимо нас в почти пустом салоне хмуро пили командировочные и дружно лопали московское мороженное полтора десятка ребят в зеленых фуражках. Они летели на заставы, возвращались из отпусков. В то время еще были такие чудеса, летали на самолетах отпускники. Я естественно влез к ним, поболтал. И вернулся к своим. В Красноярске мы сели для дозаправки. Выгнали нас всех в накопитель, выход в город разрешили. Вышли, взяли пивка, курим. Пограничнички мои опять за мороженным ломанулись. А что еще нужно? Вы себя-то на срочной вспомните! То-то! Все мы на сладкое падки были. Проходит какое-то время и в просвете дверного проема появляется 'небесное создание' стюардесса и, не повышая голоса выше среднего, заявляет: 'Так! Южно-Сахалинск! Проходим на посадочку'. Развернулась и пошла. Прикиньте, ни объявления по громкой, ни информации на табло, ничего! Ну, мы поорали, собрали, кого смогли и на спецконтроль. Прошли, сели на места. Ласково завыли двигатели, стюардессы начали традиционный обход, живо интересуясь пристегнутостью молодых пассажиров. Начали рулежку. И тут меня осенило: 'Стоп, а пацаны-то где?' Передо мной, через три ряда сидело трое ребят погранцов, а сейчас их нет. Я непроизвольно выглянул в окно в надежде на чудо. Чудо не заставило себя долго ждать. Наперерез нашему Илу неслась автоцистерна ЗИЛ-130, на подножках с обеих сторон висело по погранцу, размахивающих фуражками, третий сидел в кабине. Я нажал кнопку вызова стюардессы. Подошла, я ей говорю: 'Скажи пилотам, что мы своих погранцов забыли. Может тормознем?' Сказал без малейшей надежды, ну кто перед взлетом остановит борт? Вот и рулежка уже почти закончилась. Я с тоской повернулся к иллюминатору. А обалдел от увиденного. В кабине явно шла борьба, ЗИЛок рыскал как обезумевший кабан после ранения. В конце концов траектория его выровнялась и он пошел строго на перерез самолету. Чуть притормозив, и сбросив с подножек двух бойцов, ЗИЛ продолжил путь. В лучших традициях погранвойск ребята бежали по полю, выкинув на вытянутой руке зеленый семафор фуражек. Ил кивнул и встал. ЗИЛ уже стоял поперек его курса. Открыли трап, благо на восемьдесят шестом он свой. Тут же из ЗИЛа выбежал третий боец и ломанулся к борту. Они влетели в салон взмыленные, с остервенелыми взглядами, но, не забыв сказать стюардессам 'спасибо'.
Плюхнулись в кресла и попросили воды. А после взлета к ним подошел кто-то из пилотов и спросил: 'Вы как ЗИЛ-то угнали?'
- Так он наш, в погранвойсках служил! Только на взлетку выезжать не хотел, пришлось руль рвать!
Подошла стюардесса и спросила, показав на меня: 'А этот, который тут суетился, он тоже ваш?'
- А то!
- Ну, черти! Ну, мафия! Самолет на взлете остановить!

Так был развеян мой последний миф о якобы невозможном. А пограничное братство меня не раз еще выручало, но об этом как-нибудь в следующий раз.