Санчасть всегда была для лечтиков выходом в другой мир. Не потусторонний, хотя и такое бывало: В другие миры:
Все зависело от расположения звезд и таблицы полетов. Это был или выход в воздушный океан, через предполетный медосмотр - в голубое небо.
Или через болезнь и освобождение от службы - в спокойный мир домашних
тапочек, телевизора и пива. Минимум на три дня. Кроме того иногда санчасть давала пропуск и в полу-миры. Например, освобождение от строевой или физической подготовки. Ты вроде бы со всеми, на службе, сдаешь контрольную проверку, но только присутствуешь при этом, потому как - оба-на - вот она, справочка-пропуск-освобождение! И трогать меня не моги, гад проверяющий! Я лучше в сторонке постою, покурю, дыхание восстановлю, а то мне переход из столовой до плаца очень-но чижало дался, понял!? :
Поэтому с санчастью всегда надо было дружить. В санчасти и у всех ее служащих всегда были исправны телевизоры и радиоприемники. Не было проблем с часами, телефонами, обогревателями и другой бытовой техникой. Все автомобили - с пол-оборота в любой мороз. Лучший стол в летной столовой. Бензин и солярка. Летное обмундирование. Почет и уважение.
Про алкоголь я вообще молчу:
Тут, конечно, тоже свои правила были. Не попрется же простой прапор к начмеду - майору Арботько - с бутылкой, дай, мол, Иваныч, освобождение от службы на три дня, а то так поясницу схватило, что всю картошку в селе выкопать надо. Все согласно купленным билетам, кто на что учился - прапора к фельдшарам-прапорщикам с самогонкой, младшие офицеры - к хирургу Ахмаду со спиртом, старшие - к начмеду с коньяком.
Правда, все равно в конце-концов все справки приходили к начмеду на подпись. Но ворон ворону глаз не ампутирует: И обычно Арботько подписывал справки коллег сразу, читая их лишь из литературного интереса: класно здесь Ахмад залудил! А здесь слабовато, стиль не выдержан, стилистика хромает: А вот это надо запомнить, пригодится!
Но все это до особого случая. Особый случай наступал по рекомендации командира полка, обычно перед итоговой проверкой или учениями. И тогда, при появлении очередного просителя-заболевшего, если только он был не при смерти, мог самостоятельно передвигаться и дышал без аппарата искусственного дыхания, начмед, вздыхая, доставал ключи от сейфа.
'Я на самом деле болен, товарищ майор! ' - просил пощады пришедший, сжимая в кулаке клаптик бумаги с надписью 'Нуждается в освобождении:'
'А здоровых вообще нет, есть необследованные:' - отвечал майор, открывая
сейф.
'У меня гайморит! ' - с надеждой продолжал проситель.
'А у меня гемморой:' - парировал начмед, погружаясь с головой в сейф.
'Но у меня справка! ' - в отчаянии кричал гайморитчик.
'Какая справка? ' - с неожиданным интересом говорил Арботько, выныривая из сейфа.
'Вот: От фельдшара Непейпиво: Нуждаюсь в освобождении:'
'Разве ЭТО справка?! '
'Конечно, смотрите, Владимир Иванович, вот печать, вот подпись, все на месте:'
'Нет, ЭТО - не справка! Вот ЭТО - справка!!! ' - говорил геммороидальный майор и показывал посетителю бумагу, только что вытащенную им из сейфа.
Да: Я видел эту бумагу. И скажу вам честно - это действительно была СПРАВКА.
Судите сами.


Центральный Военный Госпиталь МО СССР
Г. Москва

СПРАВКА

Настоящая справка выдана майору Арботько Владимиру Ивановичу. В результате стационарного обследования в условиях госпиталя было выявлено, что майор Арботько В. И. находится на 14 (четырнадцатом) месяце беременности и нуждается в освобождении от исполнения служебных обязанностей, строевой и физической подготовки сроком на 2 (два) года.
Рекомендованый способ передвижения - автотранспорт, максимально допустимый поднимаемый вес - 1 (одна) рюмка.
Разрешается переходить улицу на красный свет, посещать женскую баню, заплывать за буйки, стоять под стрелой и бесплатно слушать паровозный гудок.
Справка действует на всей территории СССР.


Печать Начальник ЦВГ МО СССР
дата Генерал-майор Иванов



Добавлю, что справка была самой что ни на есть настоящей, с угловым штампом, гербовой печатью и подписью. А секрет получения этой справки Иваныч хранил от всех, хотя мы догадывались, что получил он ее на сборах начмедов в Москве. Но как и какой ценой никто не знал:
Сравнив это творение со своим клаптиком, гайморитчик понимал всю бесперпективность своих притязаний и немедленно линял из кабинета начмеда, делая вывод, что от строевой не отвертеться: Увы:

В. Х.