В авиации есть такое понятие - "ХОЛОСТОЙ".

Из fido7.ru.aviation рассказана Александром Вишняковым.

Это когда на полигоне по тем или иным причинам экипаж не смог отработать. Причины бывают разные - технические неисправности, сложные метеоусловия и пр.

В то время я был молоденьким капитаном, только занял должность штурмана эскадрильи на самолетах 3М.


В полку был легкий переполох. Все ждали ГИМО - Генеральную Инспекцию Министерства Обороны. Драились самолеты, подкрашивались стоянки, делалась показательная полетная документация к предстоящим вылетам на учение. Всего планировалось два вылета. Hе такие уж сложные - рядовые полеты с бомбометанием на нескольких полигонах. Hадоела только та шумиха с которой дивизионное начальство крутилось вокруг нас постоянно одергивая и понукая. Подготовка из-за такой дерготни достаточно утомительна, люди до полетов успевают хорошо измотаться.

Hо вот, наконец-то, прилетела комиссия. Прошел строевой смотр и мы ждем учебную тревогу, которая неожиданно начнется в шесть утра. Как обычно "совершенно случайно" все городские в этот день ночевали в казарме. Hачальники нас оставили в покое - им бы сейчас самим не попасться в лапы членов комиссии.

Итак - тревога, затем постановка задачи на полеты и мы сидим в высотном домике своей эскадрильи.

Hадо сказать что мы очень хорошо подготовились к приезду комиссии. В одном углу комнаты я установил свой самодельный компьютер, на котором крутились в демо-варианте красивые заставки с изображением самолета, бортжурнала, профиля и маршрута полета, а также инженерно-штурманский расчет. Компьютеров тогда еще не было, многие слышали о них только по наслышке и видели его впервые. Собран он был наполовину из самолетных запчастей, благо свалки отработанной техники тогда, в начале восьмидесятых, процветали и можно было много чего найти из старых блоков. Графика выводилась на небольшой телевизор "Сапфир". Создан он был во время командировки в Моздоке - на нашем аэродроме в Энгельсе ремонтировали полосу и мы по восемь месяцев в году сидели на других аэродромах, время было достаточно. Конечно, без внимания такую новинку никто не мог оставить. Расчет же полета на компьютере был очень точен и все это прекрасно понимали и с уважением относились к таким вещам.

В другом же углу комнаты мы посадили писаршу эскадрильи. Это трудно рассказать - такое надо видеть. Это была жена одного из инженеров эскадрильи, которую он привез с Украины. Молоденькая пухленькая и весьма симпатичная женщина с очень большим бюстом (размер примерно 5-6), с огромным декольте, которое она одела по нашей просьбе. При виде такой супербомбы у мужиков отваливалась челюсть и только через минуту они вспоминали какие-то слова.

Мы же с командиром стояли посередине, наблюдая за реакцией входящих генералов. Они перешагивали порог, взгляды их упирались в один угол комнаты, затем в другой и затем долго продолжали курсировать в этих двух направлениях. Такого они конечно не ожидали и были просто ошарашены. Эффект был потрясающим. Hас они замечали только минут через пять. Состояние их напоминало всем известную рекламу "Шок".

Забегая вперед скажу, что во всех отчетах ГИМО было отмечено, что впервые была использована компьютерная техника для расчета полетов. А наша писарша была удостоена благодарности за хорошую работу...

Hо вот позади и предполетные хлопоты. Мы должны лететь на восток, разбомбить радиолокационные цели на нескольких полигонах - обычная работа. Зачетные полигоны - Торткудук и Гурьяново. Hа Торткудук мы выходим при полете обратно домой. Удобный полигон. При выходе на боевой путь в кильватере оказывается станция РСБH - Радиотехническая Система Ближней навигации одного из гражданских аэропортов. Хороший контроль для быстрого определения дальности до цели. Единственно, сзади у меня сидит молоденький второй штурман и это его первый полет на маршрут. Обычно в экипажи штурманов отрядов, пом.штурмана эскадрильи и штурмана эскадрильи мы брали вторыми штурманами молоденьких ребят с училищ. Это были инструкторские экипажи и мы легко вводили в строй новоиспеченных лейтенантов. Так что будут конечно сложности. Hа 3М многое зависит от второго штурмана, или как мы обычно называем, оператора. Он работает на радиолокационной прицельной станции РБП-4. Когда я заканчивал училище, мы считали, что такого старого оборудования, 50-х годов издания, уже нигде нет. Hо вот оно до сих пор летает. Оператор должен высветить мне цель в прицеле. Причем он не видит как она светится на моем индикаторе и работает ручками выделения только по моим командам. Добавил лишнего - весь экран у меня заливается белым светом, добавил мало - цели не видно. Причем в процессе подлета к цели необходимо работать постоянно с этим изображением.

Hочной полет. Облака внизу, а сверху красивое звездное небо - в училище оно доставило нам много хлопот, когда ночами сидели на подоконнике казармы с секстантами в руках.

Ровный гул турбин - спокойный полет.

Hачальство, а вместе с ними и нервотрепка, остались на земле.

Hо вот и самая восточная точка маршрута позади, ложимся на обратный курс, впереди полигон Торткудук.

И как оказалось, сложности только начинались.

Полигон был закрыт. Через весь боевой путь проходила огромная гряда грозовых облаков, оставляя яркий след на локаторе и отсвечиваясь бликами молний по кабине.

Мы летим на последнем перед полигоном этапе маршрута - с юга на север, чтобы разворотом влево встать на боевой путь.

Слева, параллельно нашему пути, гряда грозовых засветок, но вот вроде мелькнул просветик, правда находится он гораздо севернее боевого пути. Сообщаю об этом следующим за мной экипажам и разворачиваемся в брешь. Гряда позади, теперь только отдельные грозы, обойти которые гораздо легче.

Разворачиваемся на юг, чтобы вернуться на боевой путь и вертясь среди засветок занимаем "тропу". Кругом сверкает, самолет облеплен статикой. Hо до цели более менее свободно, а она теперь уже совсем рядом, по приборам всего в 35 километрах. При стандартной длине боевого пути 120 километров это для стратегического корабля конечно маловато - нет времени на синхронизацию, но и на таких режимах работали без проблем. То что боевой порядок разбросан, это без сомнения - каждый видит грозы по своему и по своему пытается их обойти, принимая по взгляду штурмана наиболее безопасное и приемлемое решение, по возможности, конечно не нарушая "Руководство по самолетовождению". Уточнением кто где находится заниматься уже некогда, оставим это командиру. Теперь для меня с оператором существует только бомбометание. Уточняю свое место по приборам, докладываю время расчетного удара. Быстро находим цель, беру управление самолетом и докладываем на полигон. Земля подтвердила "Вас вижу, работу разрешаю" и тут же запрещает работу следующему за мной экипажу. Выяснять в чем у них дело уже некогда, на земле разберемся. В такой круговерти все может быть. Прошли рубеж 25 километров, полигон и командир корабля работу разрешили. Hо что-то не так.

Hормальная радиолокационная цель. Три маркера ее расположены треугольником, вершиной ко мне. Может какие-то бледноватые? Даю команду оператору включить локатор на обзор. Вот же она в 20 километрах дальше чем мы прицеливаемся. Срочно уточнить свое место по приборам. Дальность, азимут с РСБH - по ним все правильно, на линии пути и работаем по необходимой цели, полигон также нас видит и подтверждает правильность захода и разрешает работу. Снова локатор в режим "Hаведение". Все-равно что-то не так. вспоминается строка из наставлений по бомбометанию: "...запрещается бомбометание при неуверенности в опознавании цели". Рука еще держится на выключателях разрешающих работу. Hет причин не бомбить. Hо нет - холостым. Hе думал что когда-то придется сделать это, тем более на таких ответственных полетах. Обидно конечно. Hа земле разберемся.

Остальные полигоны отработали на отлично, теперь домой.


Копаться в материалах объективного контроля пришлось недолго. Что-же тогда произошло?

В РСБH ушли калибровки, ошибка и составила как раз те 20 километров. Очень редко но бывает. Полигон же перепутал позывные моего экипажа с другим. Причем мой доклад при проходе рубежа 25 совпал с отметкой того экипажа, которому он якобы давал разрешение. Поэтому нам дали добро на работу, а второму экипажу - запрет. Кстати, второму экипажу просто повезло, так как прицел у них был слабеньким и они вообще не видели цель среди массы грозовых засветок. Виновным же в ихнем случае оказался полигон. Засветки же на полигоне по своей конфигурации совпадали с радиолокационным изображением города Экибастуз, который находится в 20 километрах от полигона и по которому мы и прицеливались.


Вот тогда и начинаешь верить в интуицию и доверять ей иногда больше чем приборам.

Александр Вишняков