С отставным майором Григорием ЛукашОм (ударение на последнем слоге, к персонажу Гашека никакого отношения не имеет) я познакомился в 1988 году, будучи в командировке в губернском городе N. Занимал Лукаш должность начальника технического участка узла связи. Каким образом он, будучи человеком абсолютно дремучим и технически безграмотным, попал на эту должность, было загадкой для всего персонала узла, наверное не обошлось без волосатой лапы. Однако, с руководством вверенным ему участком он худо-бедно справлялся, благодаря армейской исполнительности и идеальной отчетности. И даже был у вышестоящего на хорошем счету. Передвигался по 'расположению' Лукаш всегда в сопровождении своего верного оруженосца Володи - бывшего прапорщика. Подчиненные прозвали их Два-Сапога-Пара или проще - Сапоги. Не знаю, как в других местах, но гражданские связисты всегда отставников сапогами дразнили.
Парными, тем не менее, эти сапоги никак не смотрелись. Лукаш - невысокий, плотный, с благородной сединой обычно неторопливо проходил по помещениям, вельможным кивком отвечая на приветствия. На полтора шага сзади обычно плелся Володя - унылый детина высоченного роста, сутулый, с длинными руками и совершенно отсутствующим выражением лица. Где обитал Володя, когда не сопровождал начальника и какие обязанности исполнял, я так и не понял, поскольку ни разу одного или в обществе других людей я его не видел.
Помимо всего довольно характерного букета достоинств и недостатков Лукаш обладал тремя весьма примечательными особенностями характера. Вот на них и хотелось бы остановится подробнее.
Во первых, Лукаш был одержим страстью к рационализаторству. Главному инженеру узла приходилось, глотая ядовитую слюну, подписывать не менее двух совершенно идиотских рацпредложений бравого начтеха в месяц, но формальной причины отказать ему не было - все оформлено честь по чести, не подкопаешься, а участок и весь узел вместе с ним постоянно перевыполняли план по рацухе. Примеры лукашовой рацухи:
- приделывание штифта к ручке настройки, чтобы удобнее было крутить;
- специальный инструмент для извлечения монет застрявших в монетоприемнике таксофона, предсталяющий из себя проволочку изогнутую буквой Г;
- аптечная резинка надетая на ручки бокорезов, чтобы они не раскрывались в сумке монтера... и.т.д.
Я не шучу. Все эти достижения высоких технологий в числе сотен аналогичных были соответствующим образом оформлены, прошли десятки инстанций, и снабжены актами о внедрении с десятками подписей. Часть своих предложений, вроде настенных подставок для горячих паяльников для работы на 'верхних этажах' аппаратуры, Лукаш просто подсматривал у техников и милостиво брал их в соавторы.
Советская машина поощрения изобретательства и рационализаторства работала безотказно. Ежемесячно на доске вывешивались соответствующие приказы и 'N-ский новатор' получал премии из специального фонда. Именно эти премии, достигавшие иногда суммарно, страшно подумать, двух червонцев, вызывали тихую ненависть коллег и подчиненных, но от соавторства все старались отказаться по мере сил, дабы не стать предметом насмешек. Однако, объяснить рационализаторские порывы Лукаша чисто меркантильными интересами невозможно. Слишком много труда и нервов вкладывал он в это дело. Оформить все бумаги надлежащим образом и получить все визы - задача очень непростая. Скорее всего, здесь имела место причудливая смесь хобби, корыстолюбия и честолюбия, хотя сомнительность подобной чести не понимал, похоже, только сам великий изобретатель.
Другой интересной особенностью поведения нашего героя были сумеречные медитации. Поясняю. Все время, когда Лукаш не был занят ведением отчетности и оформлением рацпредложений, он проводил в своем кабинетике, сидя за столом с выключенным светом. При этом он ничего ровным счетом не делал, но и не спал никогда. Просто сидел за столом положив руки перед собой. Так он мог просидеть и час и два, пока его не отрывали от этого занятия по какому-нибудь делу. Я поначалу считал, что его нет на месте, когда через полуоткрытую дверь видел, что у него не горит свет. Но потом оказывалось, что он сидит за столом в темноте. Молча. С открытыми глазами. Мне даже сперва немного жутко было, потом привык. И он не спал и не уходил 'в себя'. На поставленный вопрос тут же реагировал вполне адекватно, на телефонные звонки отвечал по военному четко. Злые языки, конечно, соревновались в обьяснении причин таких посиделок. Некоторые утверждали, что в эти минуты Лукаш обдумывал свои гениальные изобретения. Другие считали, что их начальник просто при отсутствии внешних раздражителей переходит в режим Stand by. Я же думаю, что такую привычку он заимел во время службы, когда нужно было убивать время, а заниматься чем-нибудь посторонним было 'не положено'.
Ну, и наконец, самая выдающаяся черта описываемого героя - всепоглощающая скупость. Скупой рыцарь, Плюшкин и папаша Гобсек вместе взятые по сравнению с ним - просто верх гусарства и расточительности. Материальную ответственность в вверенном подразделении Лукаш не доверил никому и все 'ценности' хранил и выдавал работникам лично. А к ценностям этот фрукт относил все практически без исключения. Склад барахла, именуемый в народе кунсткамера примыкал к лукашовому кабинету и был всегда заперт на два замка. Ключи от этих Закромов Родины Лукаш не только никому не давал, но и никому не показывал (чтобы острый шпионский глаз не срисовал формы бородок). А на складе он хранил: несколько громадных коробок с изолентой, часть из которой от старости пришла в полную негодность; ящики с обрезками проводов длиной от 2-х см.; коробки и коробочки с радиолампами, давно вышедшими из употребления ... ну в общем, ни одна вещь, исправная или неисправная никогда не выбрасывалась, а находила свое место в этом заполненном под завязку помещении. Но самое обидное, что даже когда кому-нибудь зачем-нибудь нужна была заскладированная железяка, получить ее у Лукаша не было никакой возможности. Не отдавал под любым предлогом. Никому. Даже по указанию главного инженера. Только прямая угроза срыва производственного плана могла иногда заставить Лукаша вытащить заветные ключи и выдать таки, но втрое меньше, чем необходимо.
А напоследок - реальный эпизод, который помню до сих пор во всех деталях. В процессе проводимых мной пусконаладочных работ потребовалось мне распаять разъем питания, а следовательно нужен паяльник помощнее, чем был у меня с собой. За паяльником я обратился к технику Саше, который был ко мне прикомандирован.
- Ой! - Сказал Саша - А паяльник 100 Вт у на сгорел два дня назад... Что же делать?
- А что, он у вас был один??
- Дык, Лукаш больше одного не выдает. И теперь новый выдавать не хочет. Говорит, что мы сами виноваты. Сожгли, мол... А знаешь, давай вместе к нему сходим, при тебе он постесняется скупердяйствовать.
- Ну, давай...

И мы пошли к Лукашу. Лукаш по своему обыкновению медитировал в полутемном кабинете. Когда мы зашли, он включил настольную лампу и осведомился о цели прибытия. Далее привожу по памяти диалог между Сашей (С) и Лукашом (Л).

С: Вот, Григорий Петрович, нужен паяльник стоваттный, питание паять, а у нас сгорел...
Л: Я тебе уже говорил, НЕ ДАМ!!! Сам спалил, теперь покупай за свой счет.
С: Почему это Я спалил? Он сам погорел... Ему уже больше двух лет было.
Л: А я видел, как вы там в зале курить уходите, а паяльники включенные лежат. Я предупреждал. Теперь покупайте сами.
С: А что же нам, выключать их, если они разогреваются по полчаса? (начинает закипать) Да я и купил бы, если бы они продавались! У вас этих паяльников десятки лежат, а нам работать надо! Если аппаратуру до среды не запустим, премии за внедрение не получим! Мне, что ли, больше всех это все надо?!
Л: А это не твое дело, сколько у меня паяльников! Вам дай волю - ни одного не будет!

Надо сказать, что присутствуя при этой перепалке я чувствовал себя крайне неуютно. Ну, вроде как, присутствуешь при семейном скандале в чужой семье. Однако, Саша оказался прав. Мое присутствие, плюс угроза потери премии смягчили сердце скупого рыцаря и он, воровато оглянувшись, двинулся в закрома. На свет божий было извлечено изделие электропрома в картонной коробке. Но Лукаш не был бы Лукашом, если бы отдал паяльник 'as is'. Он открыл коробку, извлек из нее паяльник без жала (оба комплектных жала остались в коробке) и нехотя вручил его Саше.
С: А жало!!?
Л: Вытащи из старого! Кстати старый принеси и сдай мне лично. У него еще шнур с вилкой есть.
С этими словами Лукаш вынул из коробочки два жала и переложил их в ящик, где по моим оценкам хранилось несколько кило разнокалиберных жал для паяльников.

- Во! Видал? - Спросил у меня Саша, когда мы вышли в коридор.
- Дааааа.... - Только и смог ответить я.
- Это еще ничего! А видел бы ты, как наш Витек у него три дня назад припой и канифоль выбивал! Минут сорок ругались, но больше пол-прутика Лукаш так и не дал. Разрезал кусачками пруток пополам и еще долго не мог решить, какую половинку отдать!

В Сашином голосе явно проступали нотки гордости за своего начальника.