Сила Российского Флота и ее любовь к слабому полу.

Случилось это в славном городе Севастополе на 1-е мая.
Стоял замечательный весенний день, солнце приветливо грело, но без фанатизма. В такой день просто грешно не выйти на рыбалку. И не суть в пойманном, а так, для поддержания тонуса и принятия соответствующего количества пива. И вот, трое: два индивидуума и супруга одного из них вышли на пирс в порту, коих в Севастополе изобилует великое множество.
Однако удочек всего было 2 штуки, но, как истинные джентельмены, молодые люди не оставили даму без средств ловли рыбы. Была найденна старая катушка лески, повидавшая на своем веку не меньше, чем парусник "Крузенштерн", крючок размером не менее чем на белую акулу, промышляющую аборигенов в теплых водах Тихого и Атлантического океанов, вместо грузила был приспособлен болт, по техническим характеристикам соответствующий описанию - большой, старый, ржавый, неизвестно откуда выкрученный и непонятно зачем лежащий на месте описываемых дейтвий. Весь этот агрегат был назван закидушкой и под видом фамильной драгоценности, доставшейся одному из участников похода на пирс от Жака Ива Кусто, был вручен даме с инструкциями - ловить, пока не поймаешь. На все подозрения дамы в пригодности прибора для добывания рыбы был категорический ответ:
- Снасть - что надо! Ловить не переловить!
И, рассевшись на пирсе, троица занялась добыванием морепродуктов и принятием прохладного пива вовнутрь. Вот в такой обстановки идиллии начинали разворачиваться события...
В это время удалой рукой морячок направлял к соседнему пирсу катер. Он блестел свежей краской, начищенными бляхами на ремнях матросов и глазами молодого мичмана узревшего на берегу описываемую выше троицу. Однако блеск в его глазах вызывал не стройный ряд пивных бутылок, не прекрасная рыбачка, живописно смотрящая в легкую морскую рябь, а он... спининг одного из троих. В воображении молодого мичмна мелькнули картины из книги про капитана Ахава, белого кита... и он решился.
Как только катер причалил к берегу, молодой мичман метнулся резвым кабанчиком к отдыхающим. Поведав свою историю жизни, в которой описывалось детство в Российской глубинке, где моря он не видел, а только слышал рассказы о нем и о рыбах неописуемых размеров, обретающихся там. Разжалобив рассказом троицу, он выпросил спиннинг порыбачить. Принимая позы метателя копья, мичман живописно закидывал спиннинг, ожидая смелого рывка ожидаемого кита. Однако, процесс не шел... то ли кит был не в духе, то ли родина не та, но результата не было. Перемещаясь по пирсу, мичман не забывал также попутно красоваться перед молодой рыбачкой своим новым мундиром с блестящими пуговицами и аналогичной по светимости бляхой на ремне с романтичным якорем на ней. Таким образом, совершая свои эволюции по месту дислокации, он не заметил, как опрокинул в воду "фамильную реликвию".
Тут произошла совершенно неожиданная вещь для служивого: прекрасная рыбачка вдруг превратилась в разъяренную тигрицу. Мало того, что она подозревала, что раритет был фиктивным, так ее еще оного и лишили. На голову новоиспеченного капитана Ахава свалилась целая гора упреков, сравнений с различными представителями животного мира, а также претензиями по поводу необходимости добыть фамильный раритет со дна морского. Бедный мичман не знал, что делать... он молчал, вглядываясь в глубину морских волн. Но тут в его глазах появился блеск и с воплем:
- Вот он! - мичман умчался в направлении, из коего появился и исчез за мачтами портовых кранов и прочей дребедени, во множестве своем находящемся возле берега.
Троица благополучно похихикала ему вслед и продолжила заниматься прямыми обязанностями - потреблять пиво и наслаждаться весенним солнцем.
Но тут вдруг легкая морская рябь превратилась в довольно сильно накатывающаю прибойную волну, воздух вокруг наполнился ревом дизелей, и к пирсу подвалил он... красавец военный катер. На его борту в ряд стояло несколько матросиков с перепуганными лицами и вооруженных огромными баграми. На носу катера стоял капитан Ахав, тыкая в глубь морскую пальцем, и громко вопил:
- Вот он! Вот он белеется!
Стройный ряд матросов стал дружно баламутить баграми морскую воду, добывая нечто белеющееся. Процесс продолжался довольно долго, чем вызвал ажиотаж и недоумение на берегу. В собравшихся массах высказывались предположения об утопленнике, кладах пиратов и подобных вещах...
В конце концов нечто белеющееся было добыто и им оказался несчастный контуженный баграми и ревом дизелей морской конек, размером не превышающий колпачок от шаривой ручки... Мичман был обескуражен... но торжественно вручив милой рыбачке конька, поднеся его на багре, как в средние века рыцари несли платок своих возлюбленных на копьях, и торжественно расшаркался.
Только один робкий голос прервал наступившую торжественную тишину:
- Товарищ мичман, мы только за ним сюда и приходили?
ответ же последовавший за этим был заглушил рев дизелей красавца катера, величественно отваливавшего от берега. Но жестикуляция мичмана и осанка морячка, задавшего вопрос, ставшей похожей на кол, вбитый посреди пустыря, говорила о употреблении наречий российской глубинки, столь родной сердцу молодого мичмана...

А конек? А конек, не выдержав невзгод жизненных и мощщи Российского флота, приказал долго жить и был таков. Сейчас он сушится на балконе у прекрасной рыбачки в качестве артефакта сией истории и радует многих гостей, в число коих входил и автор этих строк...