Дело было в Балашовском ВВАУЛ, аэродром "217-й" в 1989 году.
Заходит на посадку Ан-26 из Левашово. Погода - ночь, 100х1, реально даже меньше, что-то вроде туманчика. Дальний привод в Балашове находится на 80 метров в стороне от оси ВПП, поэтому при заходе вся надежда на визуальный контакт с полосой. Да, так вот, заходит Ан-26... Экипаж то ли уставший был, то ли просто лопухнулись от перенапряжения, но приняли огни подхода за огни полосы и сели в аккурат возле ближнего привода.

Когда увидели, что под ними не бетонка, а чистое поле, было уже поздно. Самолет разложен как в присказке: "Приземлились, мягко сели, высылайте запчастЯ - фюзеляж и плоскостЯ". Экипаж, на счастье, отделался ушибами и синяками. Ну, на вышке, естественно, шухер, как же - борт разбился! Пока нашли дежурную машину, пока разбудили водилу, пока тот понял, куда ехать... Короче, экипаж сидит возле самолета в районе привода, а командир пошел пешком на вышку.

Приходит, поднимается, происходит примерно следующий диалог:
- Извините, мне можно позвонить?
- Иди на х., не до тебя сейчас!
Скромно и тихонечко отходит в сторонку, молчит. Через пару минут снова:
- Да мне всего один звоночек сделать...
- Да пошел ты! Не до тебя и твоих звонков! У нас тут борт гробанулся!!!
Снова тихонечко отходит в сторонку, молчит. Группа приема лихорадочно куда-то названивает, подчищает документацию, короче, предпрокурорская суета.
Наконец, примерно через полчаса кто-то догадался спросить:
- А ты, собственно, кто такой и откуда?
- Да как вам сказать... Командир разбившегося борта...