Его не любили: весь какой-то нескладный, длинный, неуклюжий, с выпяченными губами и широко открытыми наивно смотрящими на всё происходящее глазами.
Прохаживаясь перед строем, ротный придирчиво оглядывает группу, за ним по пятам ходит лейтенант и плаксивым тоном канючит:
- Ну, товарищ капитан, ну на кой мне этот Латышев, у него и выход первый, - не стесняясь присутствия последнего, говорит летёха, - а если нарвёмся, что я с ним делать буду?
- Так, состав группы я утвердил, задача поставлена, действуйте! - отрезал ротный.
Мы нарвались. Задачу выполнили, но, как всегда, подвёл господин случай: пришлось пошуметь, и уже седьмой час уходили от преследования, запутывая противника и неся на себе раненого "саида". Когда дошли до точки эвакуации, все валились с ног, и была только одна мысль - упасть и забыться.
- Ну что, товарищ лейтенант, вроде, ушли, и пацан не подвёл? Латышев, молодец, не ожидал. Борт будет через четыре часа, надо кому-то в дозор.
Мы все стыдливо прячем глаза, мысленно моля бога: «Только не меня», потому что сил нет, даже дойти до кустов, и тут встал он: «Я пойду».
И сказано это было с такой обыденностью и непосредственностью, как будто разговор шёл как в надоевшей рекламе «Кто пойдёт за «Клинским».
С той поры его зауважали, он оказался самым молодым и самым стойким, о таких говорят: «Я БЫ С НИМ В РАЗВЕДКУ ПОШЁЛ».

Он погиб через семь месяцев, когда прикрывал группу, в которой большей частью были необстрелянные бойцы. В батальоне о нём написали песню, там есть такие слова: «Он, даже мёртвый, перевал держал зубами, вгрызшись в этот дёрн.»

Через некоторое время я, уже будучи комвзвода, прогоняю молодёжь через марш-бросок по пересеченке .Один из бойцов упорно тащит за ремень отстающего товарища, хотя видно, и самому нелегко .Отличный солдат выйдет из парнишки, лицо его мне что-то напоминает...
- Боец, как фамилия?
- Латышев ...
Почему так защипало глаза?
- Ну, здравствуй, братишка.
У них, видно, это семейное упорство и характер. Старший брат погиб в 84-м.
Храни Бог последнего, младшего.