Полковник Лукьяненко посмотрел на часы, оглядел комнату и привычно начал планерку:
- Сегодня вторник, 11 июля...

День начинался, как обычно, утренним сбором отдела. Начальники отделений вяло обсуждали немногочисленные текущие задачи. Ведущий инженер Фомушкин, как всегда, мирно дремал в деревянном кресле, украденном из конференц-зала. Офицеры разминали сигареты и жадно поглядывали на Аркадия, который держал в руках свежий номер "За рулем", но открыть пока не решался - из уважения к начальству. Подписка на журнал была коллективной.
Я тоже ерзал на стуле в нетерпении. Когда же закончится эта тягомотина, и можно будет включить компьютер?
Но по хитрому взгляду, брошенному на меня начальником отдела, понял, что сегодня с компьютером опять выходит облом. И точно:

- Так, с текущими задачами разобрались. Теперь переходим к боевым. Все знают, что в этом году наше Управление справляет юбилей. Вчера на совещании у командира был поставлен вопрос: почему у нас до сих пор нет своего памятника? У всех есть, а у нас нет...

Эпопея с памятниками началась год назад. Тогда юбилей справляло Первое, летное Управление. Накануне праздника на площадь перед центральным КПП торжественно выкатили списанный Ту-16. Самолет поставили на круглый газон в центре площади. Передняя стойка на газон не поместилась и перекрыла половину дороги. Весь день вокруг самолета, как муравьи, бегали технари из Первого и негромко матерились.

Художественный замысел скульптора стал понятен только утром, когда население городка потянулось в гарнизон посмотреть на авиашоу. За ночь техники подтянули хвост самолета к земле и закрепили стальными тросами. И теперь офицеры с семьями с веселым удивлением смотрели на бомбардировщик, гордо устремившийся в небо. И на немолодого человека - видимо, из приглашенных ветеранов Управления, - стоящего на коленях перед самолетом. А человек не замечал празднично одетой толпы. Не видел мальчишек, облепивших хвост самолета. Мешали слезы. То был штурман, пролетавший на этой "тушке" больше двадцати лет.

После этого в Институте начался скульптурный бум. Пятое управление украсило аллею перед входом в авангардной манере - локаторами разнообразной формы. Девятка притащила с трассы трубу телеметрического измерительного пункта, издали похожую на зенитную пушку. Даже батальон охраны припер с полигона какой-то ржавый броневик и с помпой водрузил его посреди караульного городка. И только наше Управление, находившееся на отшибе, не принимало участия в этой суете. Но вот пришло и наше время.

- Место для памятника уже выбрано, - сказал Лукьяненко. - Командир жертвует под монумент половину стоянки своего уазика перед входом. В четвертом отделе на площадке лежит ракета КСР-5.

Подполковник Фомушкин вдруг открыл глаза и шевельнулся.
- Фома каэсэрку с закрытыми глазами собрать-разобрать может, - зашептал мне на ухо Аркадий. - Как автомат Калашникова.

Ну, положим, десятиметровая ракета - не автомат, и ее так просто не разберешь, да и незачем. Но к Фомушкину я проникся еще большим уважением.

- Двигатель с нее уже сняли, - продолжал Лукьяненко, - сейчас насаживают на трубу, вроде постамента. От каждого отдела в бригаду скульпторов выделяется по одному человек. Для выкапывания ямы. От нашего отдела назначаю капитана Печенкина.

Я обреченно вздохнул. Дослужившись до капитана, я так и оставался самым молодым в отделе. Числились у нас, правда, еще два прапорщика, но оба давно были проданы в вечное рабство на строительство спортивного комплекса...

Работа ломом в сорокаградусную жару - удовольствие для мазохистов. Верхний слой асфальта сковырнули довольно быстро и стали углубляться в бетон. Подошел пожилой старший прапорщик, к которому все обращались только по отчеству - Василич. Присел на ограждение, неспешно раскурил беломорину. Мне посоветовал:
- Лом не сломай. Пригодится еще.

Через три часа работы трудовой энтузиазм выветрился окончательно. Появился Федор. Так в части называли помощника начальника штаба - и за глаза, и в глаза. Пришел, видимо, с целью нас подбодрить:
- Ну, мужики, сантиметров пятнадцать уже ведь продолбили. Чуть-чуть осталось - а там и грунт пойдет.
- Не пойдет, - подал голос Василич. - Когда крыльцо строили, весь мусор как раз на этом месте закопали. Там еще с метр бетона и кирпичей.
- Что ж ты раньше молчал?!
- А кто меня спрашивал? - удивился старший прапорщик...

- Сегодня среда, 12 июля... - начал Лукьяненко.
- В Первом Управлении по утрам сверка часов, - шепнул Аркадий, - а у нас - сверка даты.
- Первая попытка возведения монумента закончилась неудачей, - продолжал начальник отдела. - Командир распорядился перенести работы на другую половину стоянки. Один хрен там теперь даже на танке не припаркуешься. Состав бригады прежний...

Асфальт был снят, бетон продолблен, и яма была выкопана уже наполовину, когда мы наткнулись на асбестовые трубы.
- Надо Федора звать, - сказал кто-то.
Федор подошел к яме, заглянул, и выронил сигарету. Глаза его забегали.
- Быстро зарывайте, если не хотите до конца службы объяснительные в Особом отделе писать! Это же ЗАСовская линия связи!..

- Сегодня вторник, 18 июля, - объявил Лукьяненко. - На вчерашнем совещании командир объявил благодарность всем придуркам, расковырявшим территорию перед Управлением, и предложил перенести работы на противоположную сторону дороги - пока не завалилось все здание. Тем более что на этой стороне копать уже негде. Благодарность объявлена по предложению начальника службы тыла за обнаружение водопроводных труб, которые не могли найти с прошлой осени.
- Так что, Григорий, - обратился он ко мне, - компьютер еще подождет.

- Говорят, вам в бригаду нужен еще один сильный программист, - зашептал Аркадий. - Для работы кувалдой.

Прежде чем спуститься вниз, я посмотрел в окно. Среди неровно засыпанных ям и спиленных деревьев черным квадратом выделялась заново заасфальтированная стоянка...

- Ну, наконец-то! - сказал Василич и воткнул лопату в стенку свежевырытой ямы. Верхняя часть стенки покачнулась, поползла и провалилась куда-то в черноту, булькнув на прощание. Все ясно: подземный пожарный водоем оказался чуть ближе, чем было указано на плане.
- Кто Федору пикнет - придушу, - страшным голосом сказал Василич. - Григорий, звони этому гребаному церетели, пусть тащит сюда свою елду. Да пусть поторопится, пока командир с совещания не вернулся!

К приезду командира перед Управлением возвышался памятник. Бригада скульпторов с ломами и лопатами курила в некотором отдалении. Метрах в десяти.

А через полгода Управление переехало в другое здание - поближе к штабу.