-Сима, ты обссановку секи, понял, да? Тырца, ёбни его тихонечко, боец бдильнасть, тьфу ты, бдительность теряет. Ну так вот, короче, я ему говорю, товарищ капитан, не по-советски это, не по-нашенскому. Подкинь огурчик... А он чего-то выгнулся, кричит, мельтешит чего-то, а тут ещё Шмак с ямы, короче рулит, грязный весь, ну ты понял, короче. Капитан, вобщем на него хлебало открыл тоже. А Шмак тогда с фингалом ходил, ему Ованес карате, короче показывал, и сапогом прямо в гляделку засадил. Понял, да? Вобщем, кэп ему говорит, типа, я хочу знать, откуда раны, типа ну и всё такое, а то, типа, гланды, значит эвакуируем через ухо. А Шмак тоже пацан нервный, в бутылку на раз лезет, вобщем, отвечает ему, типа, бандитская пуля, коммунисты явки не сдают и идите, товарищ капитан с такими постановами до Верки-сифилички.
Ну, типа намекнул на зазнобу капитанову, шо все её знают. Вобщем, ротный на нас с тех пор зуб точит. Шмака в дисбат сплавил потом, а я вот, последним откинусь, месяца через полтора точно. Тырца, бля, скажи Симе пусть бдит, а то за очко возьмут и уйдём в декабре с натуры.
- Дык, Тарас, готовый он, гля, еле стоит, доход.
- Да фуфло гонит! Пинать их надо! Чтоб стойкие. Ну, это, дух воспитывать. Я ёп, меня по молодухе ой как дрючили. А у этих тут курорт наступил.

- Симаков, ещё будешь?.......- э, боец, тебя спрашивают.

Тырца подошёл к молодому, стоящему на стрёме у приоткрытой двери кунга. Хлопнул по лопаткам. Сима взохнул и задумчиво сполз на пол, виновато бормоча что-то неразборчивое.
-О, Сима, копыта отбросил.
-Одуванчик мамин, 100 грамм и готов. Не, Тырца, я те говорю, слабак нынче пошёл, слабак.
-А я тебе говорю, нехер наливать ему было, Тарас, пахал он, трое суток с Корявым землю грыз. Не спал ни хера.
-Ой, прям, слезу пустил, ща в исповедальню пойду. Молодому нальёшь - не вложит, понял? Круговая порука мажет как это...ну. Бутусова слушай, учись и наливай.
- Копоть, копоть, интеллигенция, бля.
-Давай, за наших. Чтоб всё пучком у них... Эх, хотелось бы мне с ними сегодня. Уже, наверное в поезде. А Рыбак, ваще уже сидит, маманины блины жрёт, гнида.
-Гыыы, не хер нёркаться было. Сидел бы тихо, сегодня ушёл бы.
-Обана, а ты-то чё? Отличник тоже мне, военно-политической. Небось вместе пойдём.
-А мне чё? Я вон, зато альбом такой нарисую... У молодых художник объявился, лабус один. Рисует, - офуеешь.... Ладно, давай, вздрогнули.
-Ш-ш-ш, - Тарас приложил палец к губам. - Несёт кого-то нелёгкая.

В мягкие трели сверчков плавно влились звуки шагов и глухой говор. Собутыльники затихли, напряжённо вслушиваясь в голоса ночи. Зампотех с дежурным по парку обсуждая что-то глубоко профессиональное неспеша приближались к шеренге выровненных по верёвочке КАМАЗов.
- Крот с Корявым, нелёгок на помине, прошептал Тырца и беззвучно прикрыл дверь. В кунге стало абсолютно темно и тихо. Было слышно, как на бешенные обороты вышли сердца бойцов. Нечипор, здоровенный добряк из Белой Церкви - тот давно лыка не вязал. Из угла доносилось его ровное дыхание. Сима, молодой из последнего призыва тоже пребывал в нирване и не издавал ни звука. Оставалось залечь на дно и переждать.

- Так ведь, Лёха, мы уже четыре штуки списали, за полгода-то. Сколько можно, возьмут нас за жопу, - бубнил зампотех.
- Ну, так бойцов поднимем, чёнить из старья подкрасим, таблички перебьём и привет семье, - по-менторски деловито налегал капитан Корявый. - Не ссы, майор, шо ты как первый раз замужем-то. У тебя вон, сколько барахла за боксами валяется.
- А бойцы что, бараны? Им-то что скажешь?
- Дураком майор прикидываешься? Это кто куда нос сувать будет-то, дембелям ведь работку дадим, им до фени, что к чему , - лишь бы до хаты выбраться. Есть у меня парочка распиздяев...
- Ш-ш-ш, - майор приложил палец к губам, собеседники остановились.
-Слыхал?, - шёпотом спросил зампотех, тыча пальцем в один из фургонов.
- Храпит кто-то, что-ли?

Офицеры испуганно переглянулись и тихо, по-воровски подкрались к машине. За прикрытой дверью кунга сержант Никифоров, по прозвищу Нечипор не ведая об опасности и наблюдая во сне какую-то муть с гражданки по-молодецки всхрапнул, доведя дембелей Тараса и Тырцу до прединфарктного состояния. Кунг был овеян вкусным и манящим запахом застолья. Пахло спиртом, соленьями, сигаретным дымом и проблемами. Майор по кличке Крот (Кротов, конечно же) поманил Корявого к себе пальцем и перешёл на шопот.

- Капитан, жопа, кажись. Хер его знает, кто там, да чё там. А вдруг слыхали они всё.
- Слушай сюда, - деловито сказал капитан и увлёк зампотеха за собой по дорожке.

В их тёртых годами службы головах начал созревать план, когда Тырца, прилипший в щёлке с облегчением дал отбой.
- Свалили, кажись.
Недолго входя в русло возлияние продолжилось с новой силой с небольшими перерывами на сходить "задать сена" (пописать), да помыслить над услышанными обрывками разговора. Ни Тарасу, ни Тырце, ни , тем более отрубленным зелёным змием Нечипору и Симе не приходило в голову, что капитан Корявый в это время устроился в засаде, проклиная себя за неосторожность и потихонечку раздуваясь от комариных укусов. Абсолютно естественно, что никто из пъянствующих сторон не видел, как капитан Корявый придерживая фуражку рысцой побежал держать совет к зампотеху, вычислив личности нарушителей и их кондицию. Абсолютно естесствено, что утром вся ремрота была страшно удивлёна, узнав, что два самых отчаянных залётчика, Тарас и Тырца уже отвезены на станцию и их срочная служба подошла к концу. Молодой пацан-художник бегал и спрашивал оставшихся дембелей, что теперь делать с недорисованным альбомом Тырцы, а Нечипор, мучаясь головной болью в растерянности повторял, - "ведь только вчера....". Но больше всех были конечно же удивлены сами герои, отловленные на четвереньках по пути в казарму в три часа ночи и отведенные в штаб. В последний раз.