Нам песня строем ходить помогает


Было это в далёкие времена, когда всяким там спортсменам приходилось служить в различного рода Спортивных Клубах тогда еще Советской Армии. Вот и мне довелось защищать честь Родины несколько, cкажем, другим способом.

А так как эти вот СКА находились при штабах армий, округов и т.д., то иногда бывали всякого рода построения на плацу. И все бы ничего, но уважающий или не уважающий себя спортсмен терял выданную казённую форму в первый же день по прибытию в СКА из своей части. Так что, в Спортклубах всегда была хроническая нехватка формы. Из-за недостатка таковой спортсмены на построении представляли собой весьма жалкую картину. Неуставное разнообразие могло поразить ум даже самого продвинутого футуриста. Парадный китель с хэбэшными галифе и наоборот, полная парадка с хэбэшной пилоткой, шапка-ушанка в июле и т.д. и т.п. Лучше всех смотрелись хэбэшные галифе с парадными ботинками, хотя и отсутствовали обмотки времен Первой мировой. Но всех переплюнул штангист Варягин, когда появился на построении в милицейских штанах с лампасами и в ментовской же шинели с гербами на красных петлицах. Впрочем, эта история не об этом...

Итак. Приехал в штаб на генеральскую должность некий молодой полковник Власов. И тут же вступил в должность...

А в обязаности нового боевого командира кроме управления войсками, боевой учебы и всякого прочего малозначимого хлама, также входило курирование СКА. Нужно признаться, что в понимании юного полководца спортсмены в общем-то не являлись военослужащими, так так плохо ходили строем, устава не знали, в бане подразделением не мылись, в солдатских столовых не кормились и, что самое главное, не умели ходить строем и с ПЕСНЕЙ. Видать, вдобавок ко всем своим достоинствам, был полковник еще и меломаном.

Так вот, эта его неприязнь чувствовалась не только личным составом, но и офицерами, и особено майором Ивановым. Майор Иванов был вояка старый, давно отслуживший отпущенный ему Богом и главнокомадующим срок, отвечал за личный состав спортклуба и обладал весьма своеобразной внешностью. А именно, оба его глаза смотрели в разные стороны, что крепко вводило в заблуждение дежурных по СКА. Ибо, не знали они, в какой глаз смотреть при утреннем докладе.

В один прекрасный осений день настроение у всех была отличное, а я имею в виду почти весь прибывший на политзанятия из командировок личный состав, кроме может быть двух-трех постоянно востребованых чемпионов мира. И тут... Вбегает запыханный майор Иванов и сообщает, что полковник Власов объявил всеобщее построение на плацу через час.

Кое-как собравшись и построившись на скорую руку, мы под предводительством запыханного, но все же бравого майора вразвалочку поплелись на построение на плац. Там уже стояли ровными квадратами и прямоугольниками построенные подразделения. Мы, не спеша, заняли свое место прямо напротив трибуны. Власов ждать себя не заставил. Поздаровавшись и выслушав в ответ приветствие, полковник начал толкать речь про то, как все у нас плохо и как все хорошо, но не у нас. Причем, смотреть прямо он просто не мог, ибо там находилась большая куча дерьма в виде разношерстного СКА с майором. И пока он двигал речь, крутил своей папахой из стороны в сторону, как тупой баклан.

И, наконец, наступил тот момент, когда полководец, наговорившись, отдал приказ на смотр подразделений. Ну,мы и пошли. Бодро чеканя шаг (кто в сапогах, кто в парадных ботинках, а кто и хрен знает в чем), мы двигались в направлении трибуны. Но, когда мы, вытянувшись по струнке, с равнением направо проходили мимо трибун, мне показалось, что полковник от нас вообще отвернулся. Отбив пятки, в хорошем состоянии духа (нам показалось, что лучше нас могли пройти только прусские гвардейцы Павла) мы встали на свое место и в ожидании команды «разойдись» - обмякли.

Вдруг случилось непредвиденное. Полковник Власов, не насладившись прелестями строевой ходьбы, приказал пройти еще раз, но на этот раз с песней. Оба-на! И тут он ставит условие. Какдое подразделение поет про свой род занятий. Например: автобат - про военных водятлов, связисты про - связистов и так далее. Полкаш дал 5 минут на выбор песни, обсуждение и подготовку-репетицию. Над плацем стоял гул, выбирались песни. Водятлам здорово повезло с песней «... Крепко за баранку держись шофер...», связистам тоже. Но вот про что петь хозроте, смутно было даже представить. Ведь к тому времяни Великие Советские поэты и композиторы еще не написали песню или романс, прославляющие хозчасть со всеми ее заворовавшимися папоротниками и недостачами.

Мы тоже сникли. Глаза у майора Иванова разошлись в стороны по максимому и бешено вращались с завидной даже для хамелеона скоростью и траекторией. Он дулся, пыхтел, но ничего вспомнить не мог. И тут меня озарило. Лучше и придумать нельзя было. Я, задыхаясь от вдохновления, несколько раз прокричал: «Вратарь, готовься к бою! Вратарь, готовься к бою!». Моя идея была принята на «Ура!». Почти все знали первый куплет и припев этого шедевра Сталинской эпохи. Такие слова как: «Вратарь, готовся к бою! Часовым ты поставлен у ворот...» или «...Когда настанет час бить врагов...» да еще и «Физкуль-ура!» не оставляли никаких сомнений, что это песню написали именно про военных спортсменов. На том и порешили.

И вот мы пошли, песня прозвучала так, как будто ее исполнил ансамбль им. Александрова. Мы сами аж конкретно офигели от такого явно неземного звучания. Как и что пели другие подразделения, нам было уже безразлично. Мы были восхитительны. Спели отлично, в тему, и самое главное, справились с заданием фюрера. Правда, наше самозабвение было слегка развеено нашим местным ансамблем песни и пляски, которые, оттягивая носочки, с румянами на шеках и со своими сверхсрочниками прошли и что-то красиво спели про гвоздику-вестницу ветров. Поскольку гвоздики с ветрами не имеют ничего общего с военным ансамблем, мы были уверены в том, что мы спели лучше.
Но полковничья коробочка с сюрпризами была еще не пуста. И факир-полковник Власов достал последний и самый главный сюрприз. Он начал раздавать ОЦЕНКИ!

Первым, что поразило нас своей несправедливостью, это ПЯТЬ ансамблю. Спели они конечно хорошо, но так как не справились с основным условием партайгеноссе Власова о родах войск, мы думали, что максимум, что они заслужили, это четыре с минусом. Потом пошли среднячки водятлы и хорошисты связисты. Мы ждали нашу заслуженную пятерку. Но что случилось в следующую минуту, заставило нас отречься от веры в хорошее и усомниться в том, что справедливость вообще существует.

Выждав паузу и прокашлившись, полковник выдал: «Спортсмены, ДВА!» и тихо добавил «Позор, б—дь». С чем и приказал разойтись.

Несправедливость восторжествовала! У нас было состояние, схожее с состоянием канадцев во время раздачи медалей по фигурному катанию на Олимпиаде в Солт-Лэйк Сити. Однозначно, засудили!

Не веря своим ушам, униженные и оплеванные, под предводительством злого, раскосого майора мы сходили с плаца. Как вдруг, послышалась майорская команда «Стой!», «Направо!», «Равняйсь!», «Смирно!». Перекрикивая топот сопог расходившихся подразделений и каркание веселых ворон, майор Иванов, выговаривая каждое слово, командным с басом голосом выдал следующее:

«Товарищи солдаты! За отличное прохождение строем с песней от лица службы объявляю благодарность!»

Мы, не понимая что проиходит, все еще находясь в трансе, как пятилетние дети в цирке, где выступают воздушные акробаты, автоматом гаркнули: «Служим Советскому Союзу!». И только после того, как развеелось наше эхо, мы увидили полковника Власова, стоящего за спиной у нашего командира с широко раскрытым ртом. Майор Иванов, резким движением отдернув руку от козырька и косясь на ошалевшего полковника сразу двумя глазами, повел нас восвояси.

Много время прошло с тех пор, но до сих пор не могу понять. Был ли майор Иванов глухой и, не дослышав, принял два за пять или же он был просто тупой или имел тонкое, чуть-чуть больное чувство юмора. Но все-таки, мне кажется, ему просто было все пофигу.

Марко