ВИВАТ, ШУРАВИ!
Игорь Фаталиев. Ветеран войны в Афганистане. Среди наград есть медаль «За отвагу». С 1988 по 1991 год был первым председателем краевого совета воинов запаса. Директор ООО «Шурави». Член совета краевого союза ветеранов Афганистана.
Перед призывом в армию я серьёзно занимался лёгкой атлетикой, выполнил нормативы КМС. Очень благодарен своим спортивным наставникам за то, что они воспитали во мне спортивную злость, умение достигать поставленной цели и бороться с чувством усталости. Эти качества пригодились во время службы в разведроте. Ребята там собрались как на подбор - все спортсмены, даже один был из саратовского цирка воздушный акробат. Поэтому служить нам было намного легче, чем неподготовленным парням. Посудите сами. Если затяжной подъём в горы да с полной боевой выкладкой или бег по пересечённой местности да под огнём противника. Что там говорить! А с крепкими мышцами и хорошим дыханием, безусловно, проще.
Интересно, что в армию меня призвали в очередную годовщину афганской революции, то есть 27 апреля 1984 года. Так что самой судьбой мне было предначертано попасть на ту войну. Как нам говорили тогда, защищать завоевания революции.
Службу начинал в Майкопской дивизии. Наш призыв состоял из двухсот человек со всей территории Советского союза. Проходили подготовку серьёзно, поскольку знали, что служить будем в Афганистане, и за расслабленность там другой цены, кроме гибели, не спросят. Времена, сами знаете, какие были. С экранов телевизоров и журнально-газетных страниц узнать, что действительно творится там, за речкой, было невозможно. А в дивизии часто появлялись офицеры, прошедшие через войну. Вот они-то нам и рассказывали в подробностях, не скупясь на краски, как в Афгане наши воюют.
В начале августа нас перевезли в Ростов и сразу отправили на аэродром, где уже ждал гражданский самолёт Ту-154. Запомнилось, как начальник сборов подполковник Опара попрощался, пожав каждому из нас руку. В Самарканде поменялся экипаж, и уже рано утром следующего дня мы были в Кабуле.
Первое впечатление от Афганистана было странным. Как я уже говорил, прилетели мы ранним утром, а как только распахнулась дверь самолёта, на нас пахнуло жаром. Но не столько это поразило, сколько лица солдат и офицеров. Пусть не очень свежие, не гладко выбритые, пусть форма выцветшая, пропылённая, пропотевшая, пусть усталость сквозила во всех движениях, а вот улыбки, широкие, открытые нас удивили, и мы поняли, что всё будет в порядке! Да и чувство землячества было сильно развито. Никого не интересовало, кто ты по национальности. Как говорится, два лаптя по карте, уже земляк. Это тоже давало ощутимую поддержку. А рота и правда была интернациональная, почти все представители бывших республик в неё входили.
На следующий день мы отправились дальше, только уже военно-транспортным самолётом АН-12, который взлетал каким-то странным манером, поднимался в воздух и приземлялся в Баграме по спирали. Это уже потом нам объяснили, что таким образом лётчики уходили от вполне вероятного огня противника. Но такие маневры отрицательно сказались на некоторых парнях. С непривычки у них полопались барабанные перепонки.
Есть в армии понятие «покупатели», то есть командиры выбирают солдат, подходящих для службы в их подразделениях. Так я и попал в полк, который базировался в Джебаль-ус-Сарадже, у подножия высоченных гор, где пролегала дорога, соединяющая юг и север страны, а именно, Хайратон - Кабул. Отсюда понятно, что зона действия нашего полка были Чарикарская долина, вход в Пандшер и знаменитая дорога на Саланг.
Чем занимались в разведроте? Лучше, чем в песне не скажешь. Помните такую? «Батальонная разведка. Мы скучаем очень редко. Что ни день, то снова поиск, снова бой...» Действительно, делали всё, что положено разведке: сидели в засадах, ходили на прочёсывания и блокировку, брали языков и были глазами и руками полка.
Первой операцией была засада. В голове туман. Каждый нерв напряжён до предела. Вроде бы и интересно, но ничего не понятно, что делать и как, если вспыхнет бой. Всё, чему натаскивали пару недель, куда-то испарилось. Ничего. Отсидели. Потом только узнали, что это была как бы учебная задача, хотя никто не мог гарантировать, что не столкнёмся с духами.
Месяца через три, когда боевые выезды и выходы стали повседневностью, мне начало казаться, что в армии я родился, крестился и всю жизнь проведу здесь. После операций слова командира: «Всё. Возвращаемся на базу!» звучали как «Домой!».
Кормили нас в полку не плохо. Это ж не на боевых, где изо дня в день один сухпай. Был у нас повар, парень из Литвы Янис Кунс. Попросили мы его как-то приготовить пельмени. А он понятия не имеет, что это такое. Рассказали. Показали. Приносит. Мясо отдельно, тесто отдельно. Научился потом. Домашней пищи хотелось. Удавалось иногда покушать чего-то подобного.
Однажды в районе Баграмского перекрёстка, есть там святое место Эсталиф, возникла жизненная необходимость в поисках пищи. Проходила большая войсковая операция по уничтожению огромного скопления духов. Харчи закончились, а о возвращении в полк не могло быть и речи. Наш старшина застрелил ишака. Долго мы его варили. В итоге пожевали ослинного мяса, безвкусного, совершенно резинового, зато бульона горячего напились!
Однажды мы с боем ворвались в кишлак Самида, что у самого Саланга. Двух наших парней ранило. В селении тишина. Передовая группа ушла на прочёсывание, а мы вчетвером остались в прикрытии. Зашли в один дом. А там полно народу. Дети и женщины. В паранджах. Подозрительным показалось. Подошёл ближе, сорвал с одной из них покрывало, а под ним мужик бородатый с автоматом. Он не ожидал быстрого разоблачения, вот и не выстрелил. Разоружили банду.
Через какое-то время появились ещё мужчины, один из них кинулся на меня с вилами, без малого не заколол. Застрелил его Чича, наш боец по фамилии Чичеванов. Спас мне жизнь. За что спасибо ему огромное не только от меня, но и от всех моих родных и близких.
Ещё был такой случай. Бросили нас в район Хинжана в ущелье Леван на реализацию разведданых, что там находится большой склад оружия. Авиацией бомбить бесполезно, поскольку тайник находится среди скал. Пошли мы. Почти сразу наткнулись на засаду. Уничтожили восьмерых духов. Но не всё так просто. Они тоже народ продуманный. Вырыли что-то типа капонира, накрыли сверху огромным тентом от КамАЗа зелёного цвета, поставили ДШК, чтобы в случае чего лупануть по нашим вертушкам, и чувствовали себя совсем не плохо. Однако не ожидали такой дерзости со стороны шурави. Мы ночью спустились к ним с практически отвесной скалы, откуда нас ждать было совершенно невероятным делом. С той скалы и днём-то не очень спустишься.
Духи рассчитывали только на светлое время суток, тем более, что из их укрытия всё ущелье как на ладони. Тут их и взяли. В этом капонире мы провели трое суток, ждали, пока подтянуться основные силы и ударят по укрепрайону, где и находились боеприпасы.
Вот, говорят, что мародёрствовали наши солдаты в Афганистане. Не знаю. Ни разу не сталкивался. Так, на уровне слухов, ходили рассказы, что, мол, влетали в кишлаки на БМПэшках, расстреливали всех и грабили. Честно. Не верю!
Как-то раз начальство смилостивилось над нами и дало возможность отдохнуть почти целый месяц. Приехала высокая московская комиссия из министерства обороны для проверки наших застав на предмет бытовых условий, медицинского обслуживания и прочего, на что в боевых условиях как-то не обращаешь особого внимания. Вот мы эту комиссию и сопровождали. Катались с ними на броне, что, в общем-то, было практически безопасно. Для них это было целым приключением, экзотикой, пахнущей порохом. Один из полковников попросил у меня автомат, чтобы сфотографироваться на фоне суровой мужской жизни. Почему у меня? Магазин трофейный пристёгнут был с наклейкой на арабском языке, вот он и обратился ко мне. Боже мой, как смешно было наблюдать за военным человеком, держащим автомат как-то неправильно, словно ребёнка неопытными руками взял.
Часто можно слышать вопрос о чувстве страха. Он присутстовал всегда в большей или меньшей степени. Дело не в самом страхе, а в том, как человек с ним может бороться. Самое сильное ощущение страха я испытал примерно через месяц после прибытия в Афган.
Вышли мы на большую армейскую операцию где-то в районе Баграмского перекрёстка. Шли колонной. Внезапно начался обстрел. Очень сильный. Перекрёстный. Лупили духи и из автоматов, и из пулемётов, и из гранатомётов. Грохот, машины горят, крики и стоны раненых. Бой первый для меня. Долго не отступало ощущение нереальности, будто бы не со мной всё это происходило. Как уж победил этот страх, не знаю.
Что касается оценки войны в Афганистане, с моей точки зрения, как, впрочем, и других ребят, воевавших там, мы выполняли приказ о защите своей Родины. Поэтому все эти разговоры о правильности или неправильности нашего пребывания в ДРА не приемлю. Всё просто. Мы - солдаты, и наш долг - выполнять присягу.
Когда-то, очень давно, может быть в шестом или седьмом классе, задали на дом сочинение ко Дню Победы. Я написал о своём дедушке Василие Кобозеве, который разведчиком прошёл Великую Отечественную войну. Среди его наград есть медаль «За отвагу». Тогда думал, мечтал, что тоже стану когда-нибудь разведчиком. Так и получилось.
Мы тогда воспитывались на книгах, фильмах и рассказах о войне с фашистами. Поэтому меня не удивляет отношение к нам, афганцам, ребят, прошедших войны в Абхазии, Азербайджане, Чечне. Наверное, мы были для них теми, кем являлись для нас фронтовики-ветераны.
В 1987 году в Ашхабаде проводился всесоюзный слёт ветеранов Афганистана. Собралось четыре тысячи человек. Здорово было. Пообщались, поделились опытом работы с только-только зарождающимися военно-патриотическими клубами. Потом нас разделили на две части, для проведения военной игры. Одни были «нашими», другие - «духами». Побегали, попрыгали, постреляли. Вобщем, отвели душу на полигоне в Килите. А вечером услышали по радио, сейчас уже не помню точно, по «Голосу Америки» или «Свободной Европе», что к советско-иранской границе переброшены четыре тысячи афганских головорезов для нападения на соседнюю страну. В Иране как раз какая-то очередная напряжёнка назрела.
В 1998 году по нашей инициативе был создан координационный совет юга России ветеранов войны в Афганистане, и первый слёт мы провели в Домбае. Многие противники говорили, что такую массу людей нельзя собирать вместе, тем более, что собрались из неспокойных регионов. Дагестан, Ингушетия, Карачаево-Черкессия, Осетия, Ростовская область, ну и, конечно, Краснодарский и Ставропольский края. Ошибались противники. Всё прошло очень здорово, без малейших эксцессов. Хотя, чего уж там, за одним столом сидели те люди, которые вчера ещё друг друга на мушке держали, были по разные стороны баррикад.
Жаль, что сейчас мало приглашают нас на встречу с детьми в школы. Мне кажется, что ребятам нужно рассказывать о войне. Взять тех же парней, что вернулись из Чечни. Ведь они сами не так давно из-за школьной парты вышли, а уже ветераны. Наверняка наш общий военный опыт может пригодиться завтрашним выпускникам.
Сегодня четырнадцатая годовщина окончания вывода ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Желаю нашим парням и их близким мира, здоровья, удач и благополучия. Виват, шурави!