- Слышь, сган-алаф, а куда едем-то? - Вадик дыхнул перегаром и опять уставился на дорогу.
- Недалеко, километров пять. Ты че, опять инструктаж проспал?
- А хули? - Вадик пожал плечами, и, придерживая коленями руль, нахлобучил каску. Сган-алафами (исковерканное сган-алюф), что на русский можно перевести как подпал (вместо подпол) наш непросыхающий водитель называл всех офицеров от лейтенантов до майора включительно. Командира батальона - единственного подполковника, он почему-то звал генералом.
В свете фар блеснул указатель и Вадик, потянув правой рукой ручник резко крутанул баранку влево, лихо вписавшись в скрытый кустарником поворот. Из кузова донеслись матюги, пластик на заднем окне зашуршал липучками и в кабину просунулась давно не бритая рожа сержанта Эдика.
- Вадя, совсем, охуел, что-ли? Не мусор с кухни вывозишь, всё-таки!
- Второй - Вершина “Барекет”, второй - Вершина “Барекет”! - захрипело на иврите где-то сзади голосом ротного.
- Вершина - второй “Барекет”, приём, - я сунул трубку к уху.
- Второй, у тебя кто извозчиком, Вадим?! Скажи этому пьянице, что если он не будет вести машину по-человечески, я ему голову оторву! - Хаим справедливо не полагался на меня в роли воспитателя 35-летнего пьяницы со стажем в 20 лет. Те же 20 лет Вадик провёл за баранкой, начиная с республиканских соревнований по картингу и кончая перевозкой контейнеров из Эйлата в Хайфу. На водительские способности “Сган-алаф, бля” я полагался с закрытыми глазами.
- Вадик, Хаим тебя предупредил, - на всякий случай передал я.
- Так скажи этому уроду, чтобы не гнал свой козел, как будто у него менты на хвосте висят. Шумахер нашелся, сган-алаф, бля!
- Вершина “Барекет” - второй. Помедленней, я за тобой не успеваю, - бросил я в трубку и увидел далеко впереди зажегшиеся тормозные сигналы бронированной “Суфы” Хаима.
- Вершина “Хомеш” - Вершина “Барекет”, я в Бельгии. - Доложил Хаим замыкавшему колонну комбату. Я сверился с картой - километр до цели:
- Эдик - Бельгия!
В ответ из кузова послышались щелчки затворов. Вадик вырубил свет и снизил скорость до 40. На часах - пол-третьего. Вот и деревня. Покрытые белой известью двух-трёх этажные дома, зарешеченные чёрные глазницы окон. На первый взгляд, деревня спит, но мы знаем, что теперь нельзя терять ни секунды - жители первых домов уже звонят тем, кому есть чего бояться. Джип Хаима исчез в переулке и я бормочу, как мантру, маршрут по деревне:”Второй поворот направо, первый налево, пятсот метров до мечети, на развилке налево, пятый дом слева”. Вадик молча крутит баранку.
- Первый налево, - напоминаю я ему, и тут же понимаю, что сегодня мы никого не поймаем. По левой стороне улицы, ведущей к мечети, припаркованы машины. Тротуаров в арабских деревнях нет как таковых. “Суфа” Хаима здесь проехала, но моя полуторка просто не пролезет между рядом машин и стенами домов справа. В голове проносятся варианты: можно спешиться здесь, оставить бойца с Вадиком, и бегом вперёд с остальными до цели. Вариант отпадает - ребята настроены серьёзно, но они далеко не в лучшей форме, в 40 лет не очень-то поспринтуешь в полной выкладке. Вариант второй: включить свет и по карте искать другой маршрут к цели. Время всё равно потеряно, да и маскировка уже на фиг не нужна - шум наших движков наверняка разбудил пол деревни. Третий вариант вдруг предлжил Вадим.
- Не ссы, командир, прорвёмся! - выдал он. - Зеркало заверни, сган-алаф, бля! - своё зеркало он уже прижал к борту.
- Ты уверен? - в ответ Вадик врубил 4*4 и нажал на газ. Полуторка взревела, и со скрежетом двинулась вперед, оставляя тёмные полосы на стенах домов справа.
Три минуты спустя штурмовая группа уже орудовала в доме. То, что мы опоздали, стало ясно с первых секунд - цель была видна еще с развилки - единственный дом с включенным светом. Клиент успел уйти. Бойцы взвода блокировки тщетно рассматривали окрестности в приборы ночного видения. У входа в дом ротный ругался с комбатом по поводу термического биноля, который нужно было расположить на другой стороне оврага, и который почему-то отвезли в первую роту вместо нашей. Обитатели дома организовали цепочку и под руководством замкома роты выносили все свои пожитки - от обеденного стола до постельного белья включительно. Кроватей не было - семья уже привыкла к обыскам и спала на матрасах.
- Где мать? - комбат Йоэль уже высказал Хаиму всё, что он про него думал, и решил заняться чем-нибудь полезным. Замком вытащил из цепочки пожилую женщину в тёмно-сером платье и указал ей на комбата. Тот жестом подозвал к себе бедуина-переводчика.
- Чье это? - Йоэль показал женщине пустую кобуру, найденную при обыске. Мать “клиента” посмотрела на него полным ненависти взглядом и ничего не сказала. Комбат обернулся ко мне и тихо произнёс:
- Она же нас презирает. Ещё не хватало, чтобы она мне в лицо плюнула. Посмотри, во что эти люди нас превращают. - Он опять повернулся к женщине. - Где сын? Где твой сын, я тебя спрашиваю?! - Перводчик - приземистый бедуин с лычками старшего сержанта, открыл было рот, но Йоэль прервал его резким окриком. - Заткнись, она и так всё понимает!
- Зря он так. - Горячо зашептал мне на ухо Ицик, бывший магавник. - С матерями бесполезно работать. Они никогда ничего не скажут. Надо на отца давить, намекнуть, что дом снесём.
Я отвернулся и пошел к машине. Я понимал Йоэля. Он упустил шанс, и второго такого не будет. И теперь ему приходилось допрашивать эту женщину, и это было не то, ради чего мы приехали, это унижало его в собственных глазах, это было ниже достоинства офицера, и он был зол на себя, на неё, на ротного, на эту чёртову деревню с её узкими переулками.
- Ты не любишь своего сына! - донёсся сзади голос комбата. - Если бы ты его любила, ты бы сказала ему идти сдаваться. А теперь я его найду и принесу тебе в мешке, кусками! Ты его не любишь!

На входе работал Эдик с напарником. Эдик отмечал распылитилем красные кресты, а напарник замерял толщину стен и делал вид, что записывает размеры в блокнот. Время от времени Эдик щелкал пустым фотоаппаратом и тогда вспышка на мнгновение выхватывала из темноты хозяина дома, немигая смотревшего на это представление. Рядом стоял Хаим.
- Бульдозер, понимаешь? - медленно говорил он на иврите, словно надеясь, что старик его поймёт. - Бульдозер. И где вы жить будете? А всё из-за твоего сына. Молодой, горячая кровь, я понимаю. Но вы же страдать из-за него будете.

У полуторки я встретил Вадика с монтировкой в руках. За ним шел Давид из группы охраны автомобилей.
- Леон! - Заорал он увидев меня. - Он же пьяный! Он сейчас полуторку разворачивал, так с третьей попытки получилось, а до этого он её кругом на это, на триста шестьдесят градусов крутил, и всё понять не мог, че происходит.
- А куда он сейчас пошел-то? - В ответ за спиной раздался звон разбиваемой фары. Вадик стоял перед старым “Фордом Фиеста”, припаркованным сбоку от дома. В правой руке он держал монтировку, в левой - наполовину пустую бутылку.
- Ключей у них, понимаешь, нет. - Пробормотал Вадик и, размахнувшись, разбил вторую фару. - А если у них ключей нет, чья машина? - Он поставил на капот бутылку, положил рядом монтировку, и оглянувшись вокруг, кинул по-русски марроканцу Давиду:
- Ты из группы охраны, верно? Посторожи, будь другом.
Затем он извлёк из кармана некое подобие ножа Ледерман и аккуратно порезал шины “Форда”.
- Пидарас, бля. - Вадик забрал с капота бутылку с монтировкой и сунул их в руки Давиду. - Гнида, ты с кем связался? - Крикнул он “Форду”. - С русскими? Мы по-твоему что, лохи, бля? Ну ни хуя. Щас мы тя научим.
Ледерман снова очутился у него в руках и на капоте “Фиесты” появились три до боли знакомые нам с детства буквы.
- Всё, можно ехать. Командир, если что, я в кабине.
На обратном пути в узком переулке Вадик опять прижался к правой стороне, продираясь между стенами домов и машинами. На этот раз справа оказались машины. Те, кому повезло, остались без зеркал. Те, кому повезло меньше, наутро скорее всего поехали править погнутые двери и крылья.

Неделю спустя батльон дембелизовался. Но в радостной толпе возращавших экипировку мужиков невысокой, худощавой фигуры Вадима я не обнаружил. И только по пути в кабинет комбата на совещание “по итогам” я заметил его, жмущего руку незнакомому майору.
- Вадима видел? - зашептал мне на совещании Хаим. - Он меня попросил, и я всё устроил. Контракт, на 2 года. Водителем в части рядом с домом. Я ему сказал, чтобы он пил поменьше, и всё будет в порядке.
- Конечно, будет. Он классный водитель.

www.chestyle.ru/evreytor