Здесь птицы не поют, деревья не растут...
Тут сейчас вообще никого нет. Все, кто мог передвигаться, передвинулись как можно дальше от этих мест. Эти места - плац главного учебного корпуса доблестного ракетного училища. Сегодня здесь особенно тихо, ибо проверка.
Проверка! Это вам не хухры-мухры, это целый генерал-лейтенант в шикарных полосатых штанах прилетел (страшно подумать!) из самого Главного Чего-то-там посмотреть, а как, собственно, обстоят дела в данном, отдельно взятом высшем военном учебном заведении, все ли соответствует руководящим документам, живут ли военнослужащие этого учебного заведения по Уставу, и завоевали ли они, соответственно, честь и славу?
Генерал преисполнен значительности и мрачного достоинства, шагает медленно, осторожно перемещая свой внушительных размеров живот, который плотно облегает сшитый на заказ китель с дубовыми веточками (интересно, что эти веточки символизируют?). Рядом почтительно следует свита, состоящая сплошь из полковников. У каждого полковника папочка с документами, в которую они время от времени что-то заносят, вероятно, пометки о замеченных недостатках (хотя, откуда им взяться, недостаткам? Месяц готовились!), или немногочисленные мудрые изречения генерала.
Сбоку от свиты следует дежурный по училищу, подполковник с какой-то научной кафедры, тоже немалых размеров. В самом широком месте туловища, как раз там, где у военнослужащих, нарисованных в Строевом Уставе, располагается талия, подполковник подпоясан портупей, сшитой из двух обычных портупей. На ней должным образом закреплена кобура с пистолетом, ибо дежурный всегда должен быть во всеоружии и при оружии. Всем своим видом дежурный олицетворяет готовность выполнить любой каприз проверяющего и поминутно смотрит на генерала взглядом преданной собаки. Но никаких распоряжений пока не следует, в зоне досягаемости начальственного взора нет ни единой души, ничего не происходит, только ветер колышет тщательно расчесанную граблями прошлогоднюю траву на газоне.
И вот в полном безлюдьи (все ведь попрятались!) неожиданно генерал видит нечто такое, что самым варварским способом нарушает его представления об этом мире. Нечто, отвергающее царящую вокруг гармонию и звучащее резким диссонансом ко всему, что успел генерал увидеть в этот день в училище. Это нечто было ни чем иным как доблестным военным строителем, пересекающим сверкающий чистотой плац по диагонали.
Вид бойца был не просто ужасен, а, можно сказать, непотребен. Форма, некогда благородного цвета хаки, теперь потеряла всякий цвет. Обувь, вероятно когда-то и была сапогами, но, претерпев несколько модификаций, как спланированных, вроде укорачивания голенищ, так и внезапных, вроде засохшего цемента и прожженных дыр, превратилась в некие шлепанцы грязно серого цвета.
Но, тем не менее, это был военнослужащий, о чем говорили лихо сдвинутая назад почти новая форменная шапка с кокардой и две сержантские лычки на том месте, где у военнослужащих, изображенных в Строевом Уставе, располагались погоны.
Генерал на секунду опешил, но потом внутри его что-то щелкнуло, включилась, видимо, некая программа действий, ситуация была мгновенно проанализирована, классифицирована и, согласно заложенному с лейтенантских времен алгоритму, разделив команду на предварительную и исполнительную, генерал скомандовал:
- Товарищ младший сержант! Ко мне!
По предварительной команде товарищ младший сержант поступил так, как это определено уставом, он слегка замедлил свой и без того неторопливый шаг, внутренне подобрался, практически приняв строевую стойку, и пригляделся, кто это его зовет? А вот исполнительная команда была выполнена быстро и неожиданно. Сержант, не меняя темпа развернулся на 180 градусов и зашагал в том направлении, откуда он появился.
- Не понял... - генерал слегка опешил - Куда это он? Товарищ сержант!
На этот раз предварительная команда была понята как исполнительная, и строитель зашагал заметно быстрее.
- Стой! - генерал двинулся вслед удаляющемуся защитнику отечества. За генералом, вытянув носы вперед, как стая гончих, потянулась свита. Сержант перешел на легкую трусцу.
- Ну, засранец... - вся свита стала постепенно ускоряться и спустя несколько секунд бежала во всю прыть, которую только могла развить. Лидерами гонки стали генерал и дежурный.
Конечно, догнать сержанта было совершенно нереально, и будь у проверяющего хотя бы секунда, чтобы обдумать свои действия, он немедленно отказался бы от этой безумной затеи. Но случилось так, что всех охватил охотничий азарт. И генерал, и свита, и дежурный, начисто забыв, что вид бегущего офицера в мирное время вызывает смех, а в военное - панику, ломанулись во все лопатки.
Портупея дежурного, отягощенная пистолетом, постоянно смещалась с определенного Строевым Уставом места в область паха, существенно мешая подполковнику развить максимальную скорость. Поэтому через каждые несколько шагов он пытался вернуть пистолет в исходное положение. Его несуразные движения заметил генерал:
- Отставить, дежурный! Живым возьмем гада...
Ни живым, ни мертвым взять злостного нарушителя формы одежды не удалось. Добежав до забора, сержант отточенным движением одним махом его перемахнул.
Безуспешно пытавшаяся догнать его толпа «охотников» вдруг, безо всякой команды, внезапно осознав бесплодность и бездонную глупость этой попытки, разом остановилась.
- Ушел... - выдохнул генерал, - м-м-да-а... - и приняв прежний грозный, даже пожалуй более грозный вид, ибо лицо его раскраснелось от бега, не говоря больше ни слова, побрел в сторону столовой, где его ожидал, как и положено, банкет.
Свита потянулась за ним.