«Ты где шлялся?»

Лето 1988 года, Ленинград.

Мы тогда жили в коммуналке на проспекте Славы. Мы - это я с женой и двухлетняя дочка. Жена из-за малолетства дочки не работала, а пособие по уходу за ребенком было маленькое, 45 рублей, поэтому по выходным я подрабатывал разгрузкой вагонов и барж. Вторую комнату в нашей микрокоммуналке занимала одинокая учительница, лет на шесть постарше меня, но гонору - на целых сто лет.
Понимаю, что сейчас в моде политкорректность, что сейчас на меня налетят: «Как тебе не стыдно, смеяться над одинокой женщиной!» Нехай клевещут. Наша соседка была живой иллюстрацией гипотезы о том, что если женщина одинока, то зачастую сама виновата в этом. У неё был совершенно несносный деспотический нрав. Там где можно сказать «пожалуйста», она говорила «А ну, я кому сказала!» Мужики у неё конечно были, но долго этого не выдерживали. Впрочем, хрен с ней, это её личные проблемы, меня не касаются. Беда в том, что она, как это часто бывает у одиноких барышень, за недостатком своей личной жизни любила совать нос в чужую. В нашу, в частности, поскольку мы всё же соседи. Постоянно грела уши, когда мы разговаривали по телефону, старалась быть в курсе всех наших дел, да ещё и пыталась командовать нами! Это уж совсем непереносимо, поэтому постепенно мы сократили общение с ней до минимума, ничего лишнего с ней не обсуждая. Не её собачье дело! Раз уж ей нравится за чужую жизнь переживать, пусть слюнявые латиноамериканские сериалы смотрит, а наша семейная жизнь - это не зрелище для развлечения сентиментальных дамочек.
Так вот, не о ней я хотел рассказать, а о том, как подрабатывал разгрузкой. От знакомых ребят-грузчиков на Пискарёвской овощебазе узнал, что на причале у моста Александра Невского сегодня будет баржа с астраханскими помидорами. Баржа, по слухам, должна будет подойти на разгрузку к причалу в шесть часов вечера, можно заработать по 25 рублей на нос.
Когда я подъехал к шести на причал, то самоходной баржи (если не ошибаюсь, РТБ-600) ещё не было, она ошвартовалась у стенки лишь в десять вечера. Медленно отъехала на роликах в сторону крыша трюма и мы стали составлять ящики на деревянные поддоны, цеплять к поддонам стропы и - «Вир-р-а-а-а!!!» - портальный кран вытаскивал поддон с ящиками на причальную стенку. А там уже другие грузчики составляли ящики в штабель. В это время уже другой кран спускал нам пустые поддоны. Работа, в принципе, не слишком тяжела, ящик помидоров - не такая уж неподъёмная тяжесть для крепкого мужика. Беда в том, что много их, этих ящиков - сотни, тысячи. И когда среди ночи разгрузили первый трюм - мы уже валились от усталости. Да и середина ночи всё же, спасть уже хочется.Мы вылезли по скоб-трапу на палубу и влёжку повалились вдоль трюмного люка, у лееров. И отдыхали, пока матросы закрывали-открывали другой трюм, буксир перетаскивал баржу по новой к стенке, чтоб кранам было удобнее дотянуться до второго трюма. Наконец, всё готово для продолжения трудового подвига. Бригадир негромко сказал: «Кончай ночевать», и первым полез в трюм. Мы угрюмо, уже без шуток-прибауток, полезли за ним. А конца работе не видно. Постепенно пустое пространство в трюме всё же понемногу увеличивалось, мы уже могли при подъёме поддонов прятаться за свесом люка от «сиропа». Дело в том, что хотя в огромном большинстве помидоры были в отличном состоянии, но иногда, редко, гнильё всё же попадалось. Так вот, если в ящике будет хоть один гнилой помидор, то за долгий путь от Астрахани до Ленинграда сгниет почти весь ящик. Про такие ящики мы говорили: «с сиропом». Когда поднимали поддон «с сиропом», то этот сироп лился с ящиков прямо нам на головы, плечи и спины, спрятаться успевали далеко не всегда.
Закончили только в девять утра. Бригадир долго ругался с нарядчиком, потом вышел и сказал, что дали нам только по 19 рублей на нос, это за целую ночь работы.
- За это, - сказал бригадир, - мы у них помидоров домой натырим. Набирайте себе домой, кто сколько может.
И мы кинулись к ящикам - затаривать сумки и пакеты, у кого что было. Нарядчик начал было орать что-то, типа - милицию вызовет. Но мы просто посмотрели на него, веско и внушительно. А бригадир заметил, что мы можем помидоры не брать, но нечаянно опрокинуть несколько штабелей с помидорами. И ищи нас потом, мы ж без документов работали, бесфамильные, и деньги уже на руках.
Итак, около десяти утра я добрался домой на трамвае. Ключ, как назло, забыл. И вот стою: весь грязный, облитый с головы до пят «сиропом» гнилых помидор, со слипшимися от него волосами, с красными от недосыпа глазами, качаясь от усталости, с сеткой натыренных помидор в руке. Подношу другую руку к кнопке звонка, нажимаю. Практически тут же распахнулась дверь, и на пороге возникла соседка со сверкающим, испепеляющим взором и гневным вопросом:
- Ты где шлялся всю ночь!!!
Я почувствовал, как моя крыша тихо тронулась в неизвестном направлении.
- Тебе то какая, на хрен, разница? - говорю ей, обалдевая, а коленки уже подгибаются, не в силах удерживать меня.
- Но ведь ты же не ночевал дома?!
Её голос уже не вопрошал, он обвинял, преисполнясь гнева и презрения!
- Нет, не ночевал, - ответил я ей совершенно честно.
- Вот так вот - все вы мужики такие! - она презрительно отвернулась и ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью.
Потом целую неделю со мной не разговаривала. Окончательно убедив себя в том, какие же всё-таки мужики бессовестные кобели. Дура. Ей бы такие блядки.