Государственный Эрмитаж (сериал).
Невидимый (инфракрасный) фронт Эрмитажа.

Эрмитаж, Санкт-Петербург, 1994 год.

Поздний вечер. В музее темно, как у негра в ухе. Какая-то авария на музейной подстанции. Хорошо, что сейчас вечер и посетители музея и почти все сотрудники уже ушли - меньше проблем. В аккумуляторной нашего подвала оставшиеся сотрудники расхватали шахтерские фонари и ходили по отделу, как светящиеся привидения. Но телефоны - работают, сигнализация - на аварийном питании. Так что отключение подстанции не застанет нас врасплох, музей готов дать отпор наиболее вероятному противнику. Враг не пройдет! Но пасаран!
Игорь, наш завмастерской, сказал мне:
- Пойдем на пульт, здесь все равно в темноте делать нечего.
И мы поднялись в помещение центрального пульта. Ранее - одно из самых закрытых и таинственных для непосвященных место. Да сотрудники музея далеко не все знали, лишь по телефону связываясь с ним. Нельзя было даже спросить где он находится. Пока однажды не привели телерепортеров и не показали работу операторов пульта по местному телевидению, сняв тем самым с пульта таинственную ауру (http://stroybat-spb.narod.ru/STROYBAT/Herm3.jpg, снимок ещё 80-х годов, теперь там всё на компьютерах). Время такое было - все наизнанку, даешь гласность и открытость, паньмаишь.
Нажали кнопку звонка у дверей и через пару секунд, набрав цифровой код, открыли двери и вошли. Так было негласно принято у нас в отделе, без звонка не входить.
В пультовой неярко светилась лампочка аварийного освещения. На пульте дежурили, как всегда, две девушки-операторы, рядом стоял наш завотдела Богданов. Крепкий, видный, спортивного вида мужик, похожий на Юрия Шевчука из группы ДДТ. Моложе меня на два года, но уже завотдела (ныне уже замдиректора. - Автор). Я еще лес в стройбате валил, а Богданов уже работал наладчиком в Эрмитаже. В армии он, понятно, не служил. Впрочем, это я, наверное, от зависти. Свое дело наш завотдела знал хорошо и начальство им было довольно. Вот только друзей у него в музее, по его собственному случайному признанию, не было. Но это к слову просто, к рассказу не имееет никакого отношения.
Поздоровавшись, Игорь спросил у него:
- Что говорят электрики, Алексей, когда свет будет? А то аккумуляторы могут сдохнуть через ... часов.
- Я звонил им полчаса назад, сказали что сегодня свет будет, - ответил тот.
Перед пультом оператора на фанерных щитах были нанесены так называемые светопланы всех этажей Эрмитажа и Эрмитажного театра, подвалов и чердаков. На этих же схемах размещались лампочки. Если они загорались - значит в помещении сработала сигнализация. К тому же всё это параллельно выводится на компьютер. Это я упрощенно пишу, на самом деле все сложнее, да и ни к чему расписывать подробности. А об инженерных службах музея главинженер Принцев написал когда-то книгу. Если посмотреть на Главное здание Эмитажа - Зимний дворец - с улицы, то здание кажется трехэтажным. Это не совсем так. Если пройтись по залам первого и второго этажа, то можно заметить, что некоторые помещения относительно невысокие. Это значит, что над ними в пределах этого же этажа есть еще помещения - так называемые антресоли. На антресолях размещались служебные помещения музея. Так что фактически в Эрмитаже пять этажей. При царях были антресоли и на третьем этаже, но после революции их разобрали. Я всегда, когда бывал на пульте, с интересом разглядывал планы музея и старался запомнить звучные красивые названия Эрмитажной географии: Ушаковский подъезд, Кутузовский коридор, Георгиевский зал, галерея Растрелли, Посольская лестница, лоджии Рафаэля, Рыцарский зал, Итальянский просвет, Розовая гостиная, Висячий Сад. Было в этих названиях для меня необъяснимое очарование и прелесть, словно к красивой сказке прикоснулся.
А еще лучше пройтись по этим местам. На работе всякое бывает. И когда я устану от нервотрепки, то люблю просто пройтись по залам и коридорам, внутренним дворикам и обширным, до конца не изученным, подвальным ходам. Мне грех жаловаться, за полтора года работы в музее облазил его от крыши до подвалов, побывал в таких потаенных местах, о которых даже многие его сотрудники не подозревают. Есть в Эрмитаже, как и во всяком дворце, свои потайные ходы, замурованные комнаты и подвалы, винтовые лестницы - раскопки ведутся до сих пор и открытия еще случаются. Вроде поземного хода в подвале Эрмитажного театра, найденного при реконструкции.
Заметив, что я разглядываю планы, Богданов сказал мне:
- Саша, а вот здесь находится пульт пожарной охраны, ты знаешь - у них своя сигнализация. И вот мне, давно еще, пришлось устанавливать там охранную сигнализацию. Вот в этом помещении, - он указал на плане, - у них комната отдыха, в которой стоит стол для настольного тенниса. Я узнал кофиденциально, что по вечерам на этих столах пожарники трахают девиц-операторш с пожарного пульта.
Так я, - коротко хохотнул Богданов, - установил на потолке над теннисным столом ИК-датчик шатрового типа и посадил его на один шлейф с их кладовой. Вечером кладовая сдавалась на охрану под сигнал. И как только сладкая парочка устраивалась на столе, чтобы заняться любовью, срабатывал сигнал и к ним прибегала вооруженная охрана. Несколько раз им таким образом кайф обламывали.
Рассказав это, Богданов посмотрел на меня выжидательно, рассчитывая видимо, что я похвалю его за находчивость и удачную шутку. Но мне почему-то было не смешно.
- Скажи Алексей, - спросил я его, - а зачем тебе это было надо? Ну что криминального они делали? Они ведь не в Малом Тронном зале этим занимались, и не на гробнице фараона в зале Древнего Египта. Чем они тебе помешали?
- Как, - изумился он. - Разве ты не понимаешь?
- Ты знаешь... Мне бы очень хотелось с умным видом сказать тебе: "Конечно, разумеется, хорошо понимаю". Но если честно, я не понимаю, и не вижу ничего плохого, в том, что они делали. Как говорится - дело молодое, почему бы и нет?
Богданов посмотрел на меня с легким сожалением, как на олигофрена.
- Ну, как бы тебе попроще объяснить... Ну, например, стол могли сломать. А он казенный. Понял?
Он сказал это так, будто хотел сказать: раз ты не понимаешь, то вот тебе объяснение, как раз для твоего уровня умственного развития.
Я дипломатично промолчал. По-моему, это он чего-то не понимает в этой жизни. И откуда столько злости у человека? Завидует он им, что ли?