Радиоприемник на полигоне.

В Советской Армии иметь радиоприемники в личном пользовании запрещалось. Категорически. Может быть, боялись разлагающих сводок с полей радиостанции "Маяк", не исключено, что избегали прослушивание программ БиБиСи. А скорее всего, опасались перегружать солдатские мозги информацией сверх допущенной Политупром и программой "Служу Советскому Союзу".

Тем не менее, в нашей ремонтной летучке был прекрасный маленький приемник. О существовании этого нелегального аппарата знали только 7 человек - члены нашей рембригады, спаянной многочисленными поездками на полигоны. Мы вместе с нашем лейтенантом не столько опасались гнева замполита, сколько боялись элемнтарного скоммунизживания со стороны братьев-ремонтников. Приемник в поле помогал коротать полуторочасовые вахты у печки в кунге. После того, как по соседству с нами в палатке насмерть угорели 11 пехотинцев, мы делили ночь на вахты, справедливо рассудив, что лучше меньше поспать и дольше пожить. Дежурный по печке сидел, наблюдая, чтобы не погас огонь, и крутил настройку приемника, пытаясь поймать какую-нибудь музыку на минимальной громкости. Особым шиком было поймать музыкальные передачи Радио Люксембург. Да, и такое ловилось на крайнем Западе 1/6 суши...

Однако, что там скрывать, попадались среди наших ремонтников и несознательные студенческие элементы, порывающиеся послушать "голоса". Почти потусторонние: Радио Свобода из Мюнхена, Голос Америки, то же БиБиСи.
Как-то ночью старший механик младший сержант Саша вылез из летучки подышать свежим морозным воздухом. Присел на бруствере, закурил и стал крутить настройку. В летучке даже глухой ночью он этого делать не хотел, ибо ... ага, поймал. Вот оно. Гнусавый голос в приемнике побулькал и произнес:
- Вы слушаете радио БиБиСи из Лондона. В эфире - Сева Новгородцев...

Вдруг на сашино плечо легла чья-то тяжелая рука. Саша дернулся и вскочил, уронив приемник. Перед ним стоял хмурый чужой капитан с артиллерийскими петлицами на офицерском бушлате, слегка раздуваясь от собственной суровости. Откуда он взялся посреди чистого поля - неизвестно. Скорее всего, возвращался из чьей-то уютной избушки в ближайшей деревне. Распространяя приятный легкий запах деревенского самогона, капитан цепко схватил приемник и значительно спросил:
- А что это за передачи ты, товарищ младший сержант, слушаешь посреди ночи? Нука-нука... Голоса, значит, ловишь... Проблем захотелось?

Саша лихорадочно размышлял: "Влип... Что делать-то? Мне плевать, а лейтенанту карьеру попортят... А взводный-то при чем? Да и мне такое в характеристике зачем? Выхватить приемник и бежать? Так летучка - вот она, вычислит в момент... Во влип, а? Что делать? Сказать, что я его чиню, а на эту волну случайно попал?" Вдруг озарение посетило младшего сержанта.
- Никак нет, товарищ капитан, никаких проблем не ищу. Работаю я.
- Рабо... Чего-о-о?
- Выполняю приказ командира. Мне еще рапорт по этой передаче писать.
- Какой рапорт? Какой приказ? Что за чушь... Кто твой командир?

Саша открыл рот для ответа, но поперхнулся:
- Старший лейте... Не имею права называть, товарищ капитан. Подписку давал.

Kапитан насторожился и на всякий случай перешел на "вы":
- А вы, товарищ младший сержант, из какого подразделения? Я вроде здесь в округе всех знаю...
Саша набрал в грудь побольше воздуха, закрыл глаза и выпалил:
- Старший писарь Особого Отдела дивизии младший сержант ...э... Семичастный!
Саша открыл глаза. Лицо капитанa исказила гримаса, он сунул Саше приемник в руки и побрел прочь, неясно бормоча что-то типа: "А этих какая нелегкая принесла!"
Саша прижал к груди приемник и выдохнул. Негромко окликнул удаляющегося офицера:
- А как ваша фамилия, товарищ капитан? И что вы тут ночью делали? Мне о нашем разговоре доложить надо...
В ответ он услышал приглушенное матерное ругательство и топот капитанских сапог, перешедших на легкий бег.

Об инцинденте Саша предпочел умолчать. А лейтенант до конца учений удивлялся, почему его старший механик старательно избегает всех артиллеристов.