Еврейский погром

На вертолетный полк обрушилось стихийное бедствие в виде учебного сбора студентов одного из московских ВУЗов. Специфика бедствия состояла в том, что студенты обучались по специальности 'Прикладная математика и кибернетика' и по национальности были... ну, в общем, понятно. Правда, было их немного, всего 12 человек:
Начальником сбора назначили майора Тарасенко, по национальности украинца. Впрочем, товарищи, нет. Хохла! Чистейшего, классического, самого наихохлейшего из хохлов. Понимаю, что звучит неполиткорректно, но - из песни слов не выбросить!
И вот, 'Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень'.
Первое построение. Студенты еще в гражданке. Тарасенко берет строевой расчет:
- Альтман!
- Я!
- Бронштейн!
- Я!
- Векслер!
- Я!
- Певзнер!
- Я!
-Цветков! Тут Тарасенко с надеждой поднимает взгляд.
- Я! - отвечает двухметровый Цветков и вежливо приподнимает над головой кипу:
- Блин! Разойдись на х#й!
Ну, и что мне с ними делать? - возмущенно спросил Тарасенко у майора с военной кафедры.
- Да как обычно! Для начала - строевая, уставы, огневая: начальное упражнение из АКМ, первое из ПМ:
- Да на что им АКМ?! - взвился Тарасенко, - все равно потом на 'Узи' переучиваться придется! Зря мы здесь горбатимся! Все равно ведь уедут все!
- Постой, постой, - вмешался я, - ты что это, антисемитизм здесь разводишь, а?! Ты коммунист или нет? Может, ты еще еврейский погром здесь устроишь?
- И устрою! - окрысился Тарасенко и вышел, грохнув дверью канцелярии.
Через пару дней он заявился в казарму перед отбоем. Студенты построились. Запинаясь от неловкости, московский майор объяснил цель прибытия начальника сбора.
- Всякая власть - от бога,- задумчиво сказал кажется Певзнер, - пусть смотрит, товарищ майор.
Тарасенко с ухватками профессионального вертухая полез по тумбочкам.
В первой, кроме разрешенных туалетных принадлежностей и конвертов, он обнаружил книги. Названия книг разбирались с явным трудом, некоторые были написаны на языке вероятного противника. Тарасенко надолго задумался над увесистым кирпичом 'C++ Builder', затем перешел к соседней тумбочке. Там было примерно тоже самое, только вместо 'Builderа' красовался справочник по непонятному 'Prolog`у. Пролог чего описывается в книге, начальник сбора выяснять явно побоялся. В четвертой тумбочке лежала православная Библия:
- Ну чего ты к ним привязался, - спросил я у Тарасенко, - нормальные парни, грамотные, спокойные. Может, тебе чего сделать надо или починить? Они могут:
- И тренажер могут? - задумался Тарасенко, - мне командир за него задницу разодрал уже по самые плечи. Там вроде компьютер какой-то: Не понимаю я в них ни пса: А второй месяц уж не работает.
На следующий день студенты отправились знакомиться с тренажером.
Когда в ангаре вспыхнул свет, кто-то из студентов, кажется, неугомонный Певзнер, не сдержал удивления:
- Ни хрена себе, у#бище, товарищ майор! Античная техника! Ладно, парни, взялись!
Несколько дней я был занят своими делами и на тренажер не заходил. Наконец, любопытство взяло верх.
В ярко освещенном ангаре мощно гудели вентиляторы, завывали сервоприводы, приборные щитки в кабинах Ми-24 весело светились. На полу были расстелены трактовые схемы. Два студента, направив в зенит задние мосты, затянутые в х/б образца 1943 года, ползли вдоль схемы. Периодически они теряли нужный провод и переругивались, используя родные для всей общности советских людей слова.
- Здорово, умы! Как дела?
- Нормально, - не разгибаясь ответил кажется Альтман, - уже взлетает: правда, пока хвостом вперед. Но это - ерунда. Поправим. Мы его тут поапгрейдили немного, - усмехнулся он, - летать будет, как 'Команч'
- А где Тарасенко? - спросил я,- где этот местечковый антисемит?
- Жарко, - невпопад ответил кажется Векслер и опять нагнулся над схемой.
- Так где он? - не понял я.
- Ну, я же сказал - жарко! - пояснил Векслер, - за пивом нам поехал. Два ящика он нам уже должен - за то, что включилось и взлетело, а третий он обещал, если все остальное заработает. Ну, я ему сказал, пусть сразу три берет, чего два раза ездить?