Вот, ребята, случилась со мной командировка в братский Тошкентский Узбекистон. Что было там - не интересно. Интересно - как я летел туда. Как летел? Как обычно: самолетом А-310 узбекской авиалинии «Хаво Йоллари» из Шире-матьево-1.
Встреча с самым безмолвным и трудолюбивым узбекским народом случилась сразу же - у паспортного контроля собралось человек 70 дачно-траншейных работников Подмосковья, судорожно запихивающих сотенные в паспорт перед входом в погранкабину. Ни у одного не было регистрации, но прошли все - даже узбекский таджик, пропивший свои деньги в Москве. Он позже стрельнул у меня сигарету и начал проклинать продажность пограничников, которые пропустили его без бакшиша. Продажный пограничник был толстой 50-летней дамой, которая стыдливо опустила глаза долу, когда я зашел в кабину следом за 500 рублями, полученными от жителей Самарканда, Намангана и Карши. Впрочем, рейс этот для нее не прибыльный - узбеки выездным терроризмом, за который можно брать по сотне долларов с носа, не балуются.
Потом мы сели в аэробусный авиалайнер и решили взлетать. Рядом со мной и вокруг уютно устроились человек 10 гастарбайтеров, запах от которых говорил о том, что на трассе Внуково - Апрелевка досрочно сдан арык глубиной 2 метра. Усаживаясь, они поочередно пожали мне руку, называя себя Салямалейкумомами. Судорожно глотая воздух казармы, я забыл правильный ответ - поэтому ответил им мысленно: «Здорово, чуваки!» Душевные люди! Честно. И очень духовные, ибо дух их силен даже после душа.
Толчок - воздушный автобус получил в нос от буксировщика и покатился на взлет. Стали пристегиваться. Мой сосед засопел, пытаясь вставить левый конец ремня в пряжку. Но вот он радостно улыбнулся - ремни оказались завязанными узлом. Хотел ему помочь, но Андабой из Гулистана сказал, что так надежнее. И стало мне как-то легко и весело на душе. Тут и наушники начали разносить... Мои соседи напялили их на головы и вдруг запели хором. Очень громко, из репертуара любимицы узбекской публики Валерии. Говорили они друг с другом, тоже не снимая орущие динамики. Когда понесли пиво и вино, их песня стала стройнее и громче. Сидящие передо мной наманганцы, высосав вино, купили в бортовом фришопе четыре 50-граммовые бутылочки коньяка. Как они потом пели! Вы слышали, как поют морские узбеки? Почему морские? Когда стало душно, они сняли свитеры и оказались в тельняшках. Да, когда-то они были незыблемой опорой Советского флота, теперь вот подпирают капиталистическое строительство и тоже незыблемо - зыбли и дух у них крепкие.
Наконец включили фильм, песня смолкла, и я смог немного вздремнуть, но через пять минут подскочил от громкого и печального вздоха «УФФЫ». Андабой адресовал его проходящей мимо стюардессе. Теперь, услышав сквозь дрему «уффы», я знал, что приближается очередная девушка. Сопровождаемый китовыми вздохами каждую минуту, я уснул окончательно, пока не получил в бок локтем: Андабой грустно показал на какой-то листок и попросил помощи. Листок оказался узбекской таможенной декларацией на русском языке. Позже, в аэропорту, я пытался найти декларацию на местном языке, но не смог. Я стал переводить соседу пункты этого документа, а он их заполнял. На русском языке! Так я узнал и его имя, и сумму денег, которую он вез домой, чтобы, наконец, купить квартиру и жениться. Оказалось, что в его родном городе для этого достаточно 700 долларов. Такая новость повергла мою московскую душу в уныние.
Когда через полчаса декларация была заполнена, я спросил Андабоя:
- А зачем тебе ее заполнять? Ты же гражданин Узбекистана!
- Нэ, брат, нэлза, он строгий! - ответил гулистанец.
- Кто строгий? - не понял я.
- Таможьна! - загрустил он.
Вскоре самолет, управляемый крепкой рукой узбекского пилота Петрова, заложил крутой вираж над прекрасным зеленым Ташкентом. Через 10 минут мы катились по тармаку аэропорта, в котором я и расстался со своим соседом. Впереди были два сладких дня в отеле «Шератон»; вкусная еда в местных ресторанах, на которую с лихвой и водкой хватило 20 долларов; чистые и ухоженные улицы.
А у Андабоя впереди были: радостно ждущая его таможня и милиционеры на пути в родной город, которые через каждый километр сидят в тени деревьев за столом и пьют чай, собирая добровольные пожертвования со всех проезжающих. Иногда бакшиш они заменяют 5-минутным разговором с домом с телефона остановленного водителя. А в самом Гулистане теперь страда - уборка хлопка, на котором трудится все население городка. Думаю, что и Андабою досталась своя делянка, поэтому надежда заработать денег на свадьбу еще живет в нем.
А я улетел от этого края неворуемых автомобилей (15 лет дают, однако), белли-дансеров русско-украинского происхождения в каждой забегаловке (узбечкам нельзя - не поймут), чистых, опрятных и приветливых студентов без бутылок пива в руках (милиция заботится о молодежи), ходящей по местному рынку на цыпочках «Кока-колы» (президент Каримов еще помнит обиду).
Приехав в Москву и сев в такси «Ситроен», стоящее под рекламным щитом пива «Балтика», я понял, чего я не хочу - я больше не хочу ездить в Таджикистан. И в Белоруссию не хочу... И Грузия пусть безуспешно ждет меня и далее!