Ночь

20.30. Я бодро захожу на пост. Впереди почти 12 часов дежурства. Серега, мой напарник, торопливо убегает в столовую, надеясь встретиться там с какой-нибудь едой. Я остаюсь наедине с аппаратурой, которой для одного человека, пожалуй, многовато. Если, конечно, он не служит в Советской Армии. Прямо передо мной пульт управления радиостанцией Р-140. На панели коммутации Серега от нефиг делать выложил какой-то абстрактный узор. Чем бы дитя не тешилось... На ДКМ лежит квиток с ночными позывными.
Мой позывной "е2е4". Тоже неплохо. Шахматисты, блин. По ТДР-ке и не такое получается, однажды позывной был "хули". При ответе на вызов руки чесались добавить вопросительный знак. Вокруг радиоприемники Р-155. Три штуки в разных исполнениях. Один из них венгерский - наглядный пример того, как братья по соцлагерю могут испортить хорошую технику. Хотя, может быть, я излишне придирчив, цвет у него все-таки красивый. Рядом скромно стоит
приемник Р-115, в просторечии "кубометр". Несмотря на непритязательный внешний вид, очень хорошая вещь. Для прослушивания музыки просто незаменим. В соседней комнате - передатчики, но туда мы заходим не часто.
В эфире тишина. Обычно так бывает каждый вечер часов до десяти. Вероятно радисты, заступившие на смену соображают, чем занять себя ночью. Тем же занят и я. Как назло никакой книги на эту ночь у меня нет. Есть газета "Правда", но неделю назад я за ночь прочитал вкладыш к "Правде" с материалами 19-й партконференции. После такого психологического отравления чтение газет утомляет примерно как участие в комсомольском собрании батальона теплым летним вечером. Поэтому "Правду" оставим на утро.
Тогда уже все равно, что читать.
Наступает первый период замерзания. Таких периодов за ночь бывает два. Первый примерно через час после начала смены, когда проходит ощущение тепла после смены наружной зимней температуры на температуру нашего бункера, которая зимой выше нуля. Ненамного, правда. Второй период наступает около четырех утра, как раз перед приступом жгучего желания плюнуть на все и завалиться спать. Действия радиста в эти периоды уже отработаны нами до
автоматизма. При ощущении холода радист перемещается в комнату с радиопередатчиками. Там между Р-140 и Р-137 стоят один на другом их стабилизаторы питания. Крышка верхнего из них отполирована до зеркального блеска задницами многих поколений радистов начиная с 1969 года, когда стабилизатор был еще молодым и неопытным. Суровая служба заставила его общаться не с нежными дамскими ручками, а с мускулистыми солдатскими жопами. Я сажусь на стабилизатор и блаженно прислоняюсь спиной к автомату защиты сети. Экспериментально установлено, что в таком положении спина
не давит на кнопку отключения питания, мешают колпачки сигнальных ламп. Нирвана...
Кайф прерывает морзянка из динамика в соседней комнате.
Радисту на "Акации" захотелось пообщаться с коллегами. Врубаю высокое напряжение и отвечаю на вызов. Можно греться дальше. Передатчик рядом успокаивающе шумит вентиляторами. Хорошая все-таки вещь Р-140. Работать одно удовольствие, а х/б на вентиляторах при включенном высоком напряжении высыхает за 20 минут.
2.00. Какой-то тоскующий меломан на "Акации" или на "Цикаде" пытается слабать на телеграфном ключе "Калинку-малинку".
Профессиональное развлечение всех радистов. Получается у него хреново. У меня, впрочем, еще хуже. Вообще эфир ночью живет какой-то своей жизнью. Специалисты с умным видом втирают о появлении и исчезновении слоев ионосферы, что улучшает прохождение радиоволн. Никакой романтики. Мне всегда казалось, что все эти шумы просто собственный голос эфира - морзянка, выстукиваемая неумелой рукой, ЗАСовское бульканье и верещание БПЧ, шум, похожий на шум ветра. Такое ощущение, что они всегда одни и те же, заблудились много лет назад в эфире и теперь кочуют во времени.
Да, пробивает что-то по ночам на романтику...
Зашел в гости помощник оперативного дежурного. Он сидит рядом в соседнем помещении. Оперу спать еще час, а помощнику скучно. Зашел покурить в компании. Он майор, заместитель начальника разведки дивизии. Хороший и добрый человек, который через полгода во дворе офицерского общежития расстреляет из двустволки жену и ее любовника. Вот и не верь после этого в судьбу.
4.10. Второй период замерзания. Привычно иду к стабилизатору. Как назло, кайф снова прерывается вызовом "Акации". На этот раз радиограмма. Ого, 200 групп. Сдурели, что ли, под утро?
Чего, подтверждение повтором текста по проводу?! Точно, сдурели. Вот телеграфист обрадуется.
5.30. Чай особенно хорош с халвой и белым хлебом. Даже чтение "Правды" не портит этого ощущения. Скоро конец смены. Последние два часа самые скучные. Хочется спать, есть, пить, курить, выпить... Стоп, увлекся. Жду Серегу, голодного даже после завтрака. Если опоздает - убью нафиг куском фидера.
Дежурство заканчивается. Обычная ночь, ничего особенного.
Почти курорт. Всегда бы так.