В Турции. 1998

Служил я тогда в славной и жутко героичной по поводу и без повода Морской пехоте США. Только вернувшись с года службы на островке Окинава (с учениями в Тайланде- отдельный эпизод!) и попав на восточную часть Штатов, на наибольшую базу МП США на том побережье, называемую Кэмп Лежюн, затосковал по приключениям. Приключения наравне с благодарностью и преданностью к принявшей меня и мою родню страны, были одним из поводов для меня, чтобы записаться на 4 года в Корпус МП. Так вот, после экзотичности восточной Азии, Северная Каролина показалась мне чрезмерно невыдающейся, и я попросился - подал заяву перевестись туда, где служба поинтереснее. По профессии я был морпехом-водилой-здоровых-грузовичищ, то есть профессия-то у меня давольно распостранённая - нужна в любой ситуации, и ещё я обладал русским языком, так вот меня перевели в мобильный отряд поддержки. Мобильный - это по МорПех США мобильный, то есть по всему глобусу мобильный. Отряд этот (CSSD 24) подготовился (вместе со мной) и отправился поддерживать десантников в Турцию, на большие учения НАТО. Большинство времени мы проводили в порту г. Искендерун, на побережье Средиземного моря, на юге Турции. Были поездки в город, на соседние базы, в горы- всё по делам военным, и не было нам никакой поблаги. На территории порта, где у нас был лагерь, который был обтянут колючкой и охранялся и турками снаружи и морпехами изнутри, у нас был магазинчик в здоровой палатке. В нём продавали самые необходимые для военных товары типо мыла, ручек, сигарет и конфет. Должны, по идее, были продавать и пиво по банке иди две на нос на сутки (сам видел ящики его, родного), но полковник- коммендант лагеря принятие оного предотвратил и его, родимого, не продавали. Были попытки подкупить магазинных морпехов, что ни к чему не привело, а от прямого штурма палатка была защищена двойным слоем колючки. Уныние было усиленно тем, что в соседних лагерях пиво пить не запрещали и торговали им еженощно. Но нам не повезло...
Сам я коренной москвич с детства привыкший к расслабительно-увесилительным эффектам этилового спирта в разных его проявлениях, был обескуражен уже месячным перерывом принятия любимого химического препарата. Я мог бы примирится, если б это было естественным процессом, но тут, вот оно, стоит и греется в охраняемой палатке, было испытанием. И пиво жалко, и себя... Дни проходили то медленно, то быстро. Медленно - когда надо было ковырятся в любимой технике или охранять лагерь (сирийская граница в 30 км и курды-социалисты-партизаны везде. Постреливают...). Быстро- когда куда-нибудь едешь с грузом или за грузом и рассматриваешь незнакомые пейзажи - деревеньки (или аулы) с мечетями на берегу моря, и в одной деревне мемориальный парк им. Джохара Дудаева (!). Разгрузка и вываливание мусора за территорией базы и наблюдание, как местное население растаскивает этот мусор, чтоб как-то употребить- медленно, но любопытно. Выезд в город с командиром взвода- капитаном на Хаммере-кабриолете (без крыши и дверей, но с М16 и эскортом местных городовых с мигалками и под красный свет)- быстро. Военная жизнь- как жизнь.
Один день рядом с нашим транспортным кораблём (один из тех, что зафрахтован у торгового флота чтобы таскать МорПеховские вещи- начиная от жратвы и кончая танками Абрамс по морям, и если что быть у места конфликта тогда, когда нужно с полным запасом на полк МП США на 90 дней). Встал сухогрузик с флагом С.Кореи, то-есть КНДР. Стоял-стоял, пока его ночью, тихо, но заметно захватили турки-коммандос и утром его уже не было рядом с нашим транспортом. Нам доложили две версии. Одна- корейцы шпионили за нами и их турнули, другая- их просто переместили в другую часть порта. Хрен их знает...
Потом, через пару дней, на корейское место встал другой сухогрузик. Я сначала не понял чей, но, приглядевшись, увидел буквы кириллицой на носу. Корабь мог быть чей угодно- болгарским, украинским, монгольским (Гы!) и даже российским и я после службы решил проверить, благо судно находилось на нами (США) охраняемой территории пирса, рядом с нашей глыбой-транспортёром. Вечером, одевшись как положено: в форме-камуфляжке (естественно) и напялив портупею (или как там это зовётся) с магазинами, штыком и т.д., я отправился на несанкцианированную разведку. За территорию лагеря меня выпустил часовой МП США- ему я сообщил, что, бля (по-английски только), нужно на наш транспорт мне- забыл шмотки там во время перегона грузовичищ из трюма транспорта в порт. Пропустил... На пирс меня пустил матрос (кстати в камуфляжке), но тот меня почти не остановил- а я даже взял у него его винтовку М16А3 (редкость в то время)- посмотреть и убедиться, что она палит автоматом и без надсечки, как наши (МорПеховские М16А2). Потом я прошёлся по пирсу вдоль славянского сухогруза (Дмитров, какой-то) до кормы, где я узрел российский триколор! Опаньки! 5 лет не видал российской земли или свежих российских людей, а тут, в Турции! Ну подошёл я к трапу и крикнул: «Эй! На корабле! На борт поднятся можно!?» На это я был встречен неуверенным ответом : «Ну, подымайся...». В голосе слышалась не только неуверенность в том, что кто-то там может быть на пирсе и орать по-русски незнакомым голосом одновременно, но и неуверенность в правильности только что произнесённого разрешения. Мне было плевать-с (земели!). Я попёрся на борт по крутому трапу.
Три мужика- матроса торгового флота РФ в свете фонарей наконец уперлись глазами в американского морпеха в бандольерах и, видимо, увешенному гранатами и ножами и уверенного достигающего верхних ступеней трапа. Офигевши, старший из них, машинист находившийся на вахте, но распивающий потихоньку что-то веселящее и вылезший из мобильного отделения, дабы пообщатся с товарищами и покурить, выдавил весь свой запас американского языка навстречу незнакомцу, явному агенту империалистично настроенных янки: «Вэлком ту де шип, ёбте...» Незнакомец, притормозивши на верхней площадке, ответил на приветствие «Спасибо, мужики! Меня зовут Илья. Русский я по рождению, и могу понимать и разговаривать не только на языке Гончарова, Булгакова и Довлатова, но и на дворово-кое-каковском языке стройбатовцев, Юры Хоя и бывш. соседа Жени.» Конечно, незнакомец выразился не так, а просто сказал: «Спасибо, мужики! Меня зовут Илья. Ебенить, гляньте на нашивку над карманом куртки. Читай: «LA-GOU-NOV», Лагунов, бля, земляки!» Корабельные офигели ещё больше, но шок прошёл давольно быстро, буквально за 10-15 секунд. Матросы- народ видавший, бывалый. Адаптируются быстро... Мореходы, почуяв своего, потащили его в нутро посудины, в каюту- общатся, не смотря на военные причиндалии. Новоприбывший не сопротевлялся, вообще-то. И когда его посадили на банку (или банке) в комнатке размером чуть больше купе вагона и стали преподносить ему и себе брожённый но вычещенный ячменный нектар (EFES) и распрашивать, как хлопец попал служить в США и всякие подробности его службы, он разговорился, но в пределах разумного... После часа разговоров, «американец» решил откланится- напялил ножи и подсумки и попёрся на выход. Флотские заверились, что новый знакомый прийдёт и на следующий день. Пообещали ему устроить для него нормальную и почётную встречу по вечеру!
Слез я с российского коробля в хорошем настроении. То ли это было душевное общение с соотечествинниками, то ли литра полтора пива в брюхе, то ли всё вместе. Посты я прошёл без проблем. На ВМФовом я снова чуть не проверил винтарь лопуха-часового, на МорПеховском уже стоял знакомый парень- пропустил без предьявления документов и унюхивания нектара. После появления перед непосредственным командиром- ефрейтором (мол- вот он я- живой-здоровый. Проводил время сидя на краю Средиземного моря и кормя рыб (которые кормили барракуд!), я пошёл спать спокойным сном.
На следующий день я проснулся отдохнувшим и полным ожиданий на ближлежащий вечер и всё такое... После утренних построений (сначала общее построение, потом по отделениям) и распределения мне выдалось ехать на базу хер-знает-каковскую отвозить груз, но до дела этого оставалось пол-дня, так я первую пол-дня провёл в палатке-штабе управления автотранспортных операций сидя с капитаном-моим-начальником-хорошим-мужиком. Как-то из меня вывалилось как я побывал предыдущей ночью на наводном судне потенциального противника- я не знаю. Решил капитану-моему-начальнику-хорошему-мужику доверится (он им и оказался!). Он спросил (по-американски) «ШО?!», я наверное тебя, Лэнс-корпорала (типа ефрейтора), не понял. Ты нигде не находился вчера, да? Потому что находится не на территории лагеря, тем более на борту инозенного судна- строго противопоказанно любым морпехам... «Нет, сэр!» ответил я! «Это я всё придумал, и в будующем такое не повторится! (разговор, я имел ввиду)» Попёр я на задание в тот день с ефрейтером-своим-начальником, который слыхал наш разговор. Заграницей, грузовик с одним водилой и тогда не пускали, только с сержантским человеком, а сейчас и вне американской базы не пускают, что-б мл.сержант отстреливался, что-ль? Короче, ефрейтор тот, мой помощник-наставник говорит: (только па-аглицки) «Я слышал о твоих вчерашних плхождениях и ты, это, возьми меня с собой на русский корабель, а то я тебя подвешу за что попало и заложу по лучшей форме...» Хммм. Дилема была не тяжкая. Я сказал что возьму его с собой, но если что, он-же сам себя завалит, мудила, и мне за него придётся отвечать если мы оба попадёмся... Но... попадёт больше ему... Он сказал что ему только интерестно пообщатся с настоящими русскими (а я что, да?) и его не сношает- пойдём и всё. Я сказал- ОК!
Вернувшись обратно на базу, в лагерь, после задания, я провёл обязательную обслужку грузовика, собрался потихоньку, забрал ефрейтора- шантажёра и попёрся с ним обратно к российскому сухогрузщику, как настала ночь. Прошли посты мы так-же просто. Главное, там ещё снаружи турецкие посты, которым проще стрелять в заблудавших турков, чем нам, американцам. Никакого международного инцидента, да и патронов нам наших тратить не надо, а внутри колючки- охрана номинальная, тем более ВМФовская, тем более до 2001 года... Короче, допёрлися мы, и рядом с кораблёй стал я орать, что, мол, тута я, Илья. Разрешите поднятся на борт (ВМФ порядки-с), но я не один. С товарищем... А от туда, сверху, нетрезво, «Давай! Заждались, нах!» Поднялись на борт и нас, с Джоном (так, блин, ефрейтора-начальника звали), встретили толпой мелкой, но душевной... Там были и вчерашние герои (опять поддатые) и новые лица. Затянули нас в кают компанию и начали разговоры душевные с прилаганием к водке, к пиву и к закусе скромной, но традиционной (тушёнка, хлеб, солёные огурцы). Сказали нам что из Новороссийска, таскают то-да-сё в Турцию и обратно. Дело идёт... Я, снова пояснил свежим слушателям как меня повернуло служить в МорПехоту США, сколько нам платят и что от этого хорошего. Я- обьяснил, опять. Потом я некоторое время являлся переводчиком для Джона (который отвечал на похожие вопросы- но там интереснее- настоящий АМЕРИКАНЕЦ!!!) и для россиян, но когда на нём повисла «корабельная жена» постряпуха или что там, кстати, в тот период жена кока, который, кстати, был в увольнении, но потом я на эту роль плюнул, до и после того как Джон и «жена корабля» испарились на время на что никто и несреагировал. Было весело... Мне сыграли новую российскую попсу по мафону, мы обменялись сувенирами (им очень понравились мои шевроны-значки на вороте. Их я раздал (и стал как-бы рядовым на время). Нжами я менятся не стал- штык- номерной, хрен заменишь. Обменялись телефонами и т.д. Потом, помню, ходили на мостик- я рулил штурвалом и отдавал команды! Потом старый друг машишист позвал в машинное отделение, где приготовил двигло к старту при мне и я его (14 000 л.с.) самостоятельно стартонул нажавши на кнопку! Эффект был коллосальный! Потом было больше спиртоприятия, вытаскивание Джона из недр корабля, его блевание в коридорах и на палубу, прощанее с командой славного сухогруза, скатыванье с трапа корабля, почти невменяемого прохождения мимо ВМФовского поста (в этот раз я винтарь его не забрал (ЧТО ПРОТИВ ВСЕХ ЕГО, ДУРАКА, ПРАВИЛ!), но порвал штаны на колючке, когда Джон сместил центер тяжести и завалил нас в колючку рядом с постом. Потом была колючка рядом с МорПеховским постом. Нам снова повезло. Парень нас знал, но хоть он и обратил внимание на наше утяжелёлённое состояние, отнёсся к ниму с пониманием...
Уснул я, сердце будто не билось. Проснулся, проспав все построения, часов в 12. Джон-ефрейтор за нас положился, молоток. Сказал спросоня старшИм людЯм что, мол он и я ездили всю ночь по заданию, и теперь спим по приказу сверху. Старшине и капитану было пофиг, в тот день, к счастью, никто ничего не проверил. К ланчу проснувшись вылез на белый свет- сухогруза уже не было. Ушёл. Джон и я пошли пожрали, никому ничего не сказали. Военная жизнь продолжалась. Джону потом пришло письмо от «корабельной жены». Она прислала фотки себя и своих деток пикинесов- они все были очень друг на друга похожи. Формат физий одинаковый, но Джон, ни о чём не жалел (так как помнил всё смутно) и не отвечал. Я тоже... Вот такая вот встреча была в Турции. В 1998-ом году