Мысли ни о чем.

Странное чувство, вот вроде гражданка, жизнь кругом кипит, ты в ней уже столько времени, а нет-нет и возникнет чувство такое, что ты не в своей тарелке. Стареем? Да вроде нет, хотя, выбирая подарок на день рождения сыну, в конечном счете, остановился на пневматическом подобии Макарова, уже можно и к габаритам и массе настоящего приучать. Пора. Идут годы, идут. Гражданка, со свойственной только ей суетливостью, долбит бытовухой: закупками продуктов на неделю, версткой бюджета, идеей-фикс жены по поводу журнального столика, бюджетом на месяц (опять деньги)... Все как обычно. Рутина, калейдоскоп дней, вот только калейдоскоп этот старый, тот, который мне самому подарили давным-давно и он уже не радует. Странно... Хотя может погода? Или ранние сумерки последних чисел декабря. Уф-ф-ф-ф!
А вот порой, просто накатив рюмашку с отцом, вдруг прорываются весенним родничком воспоминания. Воспоминания о службе. В мозгах почему-то светлеет, мы даже сами как-то преображаемся, вот уже и отец, не сутулый бородатый старик, шамкающий вставной челюстью, а эдакий бывалый пират, весело лязгающий зубами, я тот самый старшина, которому по барабану все, и нет нерешаемых проблем. Мы весело переругиваемся в противоречиях, мы легко находим компромиссы в вопросах службы, вспоминаем своих сослуживцев, а они у нас были общими: его - ровесники, мои - командиры. Все становится просто и понятно, он лихо влазит в камуфляж и мы идем курить на крыльцо. Пусть темы давно избиты, но вместе мы впитываем каждое «пограничное» слово, смакуя его на языке, мы проламываем лед гражданки, с его отстраненностью от других людей и их судеб и погружаемся в свой мир. Листаем в памяти лица людей, с которыми довелось вместе служить, задаемся вопросами: «Как они там? Живы ли?» Годы летят, в пятницу к отцу приезжал его однокашник по училищу. Они дружат 42 года. 42!!! Мне 37. Лет 15 назад мы были у них в гостях, отец и дядя Толя сидели за столом, но после третьего на нем уже не было закусок, там была карта участка границы с Афганом. Они прокручивали вслух ситуацию с 13-ой заставой. Дембеля погранвойск. Я стоял, курил и слушал... Молчал.
Что же это такое? Что заставляет вдруг забыть про всю эту цивильную суету, отстраниться от проблем и быть по настоящему искренним, не отягощенным кучей условностей и прочей мишуры. Быть может только там все и было по настоящему, там было твое призвание, там было все. Необустроенный быт, изматывающий ритм жизни, то засасывающий тебя по горло заунывной тоской серых буден, то взрывающийся ополоумевшими сработками и этими чертовыми тревожками и заслонами. Проклятая бытовуха: с пацанами, с системой, со связью, с топливом, с этой вечной проблемой заготовки кормов скотине, с комендатурой и отрядом, которые зачастую и к заставам относились не лучше, чем к скотине. Хрен чего с них выбьешь, не сорвав глотку! Стоп! А гражданка? Так вроде тоже рутина, вроде тоже проблемы...
Но что заставляет тогда загораться огонькам в глазах старого майора и его однокашника-полковника, что теплом вкрадывается в грудь к старшине запаса, что снимает пресловутый конфликт отцов и детей? Неужели мы просто скорбим по своей безвозвратно ушедшей юности? Говорят же: «Светлая память...»
Нет, не хочется в это верить! Просто там наша душа, там, на границе она там осталась и иногда стучится к нам в грудь, когда мы сбрасываем цивильное и остаемся в камуфляжах, тельниках или без них. Вот тогда, накатив чуток беленькой, мы распахиваем себя и воссоединяемся со своей душой и с границей. И становимся чище потому как душа, как и граница, священна и неприкосновенна...
Так что же со мной?

20 декабря 2004 года.