C 1981 по 1985 года учился я в Дальневосточном общевойсковом командном училище. И как у любого нормального выпускника советского ВУЗа в запасе у меня имеется масса различных смешных, и не очень историй о тех годах.
Одна из историй.
На втором курсе пришел к нам в курсантский батальон новый замполит - майор Акулов. Вид у него был несколько придурковатый - при попытке принять строевую стойку он почему-то выпячивал вперед не грудь, а живот. В результате вместо строевого шага у него получалась походка молодой мамаши на шестом месяце. А это, как вы понимаете, в пехотном училище был ОЧЕНЬ существенный недостаток. Но самое главное, в отличие даже от остальных замполитов, у которых язык - основное орудие труда, у Акулова язык был орудием издевательства над курсантами. Он мог вызвать провинившегося и часами нести всякую ахинею, обливая при этом грязью не толко "залетного", но и его родных и близких. На гражданке, как мне кажется, его давно бы уже прибили. А тут нельзя, майор, замполит, светоч, несущий слово Партии в массы. В свой речи это чудо еще частенько проглатывало или, наоборот, безбожно растягивало гласные. В итоге получалось что-то вроде: "мр Акулооов, это яяя вам грю..."
Собственно история. Третий курс. Весна. Мы в очередной раз на учебке. Так в училище назывался учебный центр. Стоим в строю на плацу перед казармой. Солнышко греет после девяти месяцев дальневосточной зимы. Занятия прошли, сейчас бы под видом обслуживания вооружения где-нибудь поспать на природе, или преф расписать. Но нельзя. Накануне кто-то залетел в увольнении, и мр Акулоов вот уже второй час описывает глубину падения этого бедалаги. "Стоит он в строю, обссыканный, обкаканый, трамзистор возле уха, фа, фа!! Нарыгал на Родину в увольнении, а надо на баррикады, с прожектором (обычно с флагами народ на баррикады идет), вот он я, защитник. И с огнеметом, огнеметом!!"Народ в большей массе спит стоя, за исключение, естественно, первой шеренги. Даже приблудная собака с биркой на шее "Муму" тоже спит. Это не тургеневская Муму, непонятным образом дожившая до 80-х годов, а кличка командира 10-й курсантской роты. Ротный об этом знает, но поделать ничего не может.
А накануне нашего приезда на учебке сгорел свинарник. Те свиньи, которые не сгинули в огне и не были отловлены зампотылом, разбрелись по всему центру и постепенно дичали.
Так вот. Мр Акулоов продолжает пороть чушь, батальон мужественно спит стоя. И на заднем плане , за спиной замполита появляется грязная, закопченая свинья-погорелец, пробирающаяся куда-то по своим, свинским делам. На борту этой свиньи красной пожарной краской крупными буквами написано "АКУЛОВ". Народ поначалу охренел, бдящие растолкали спящих, и батальон начал сначала потихоньку, потом все громче и громче ржать.
"Что я такого сказаал, дебилыы? Что вы ржетее, как жертвы внепланового абортааа?"
Интересно, какие у замполита были глаза, когда он обернулся? В этот момент у наименее стойких началась истерика, Муму решив, что наступил праздник, лаяла во всесь голос.
Свинья, удивленная таким вниманием к своей персоне, остановилась, посмотрела на своего тезку и вопросительно хрюкнула. Строй батальона прекратил существование. Истериков стало на порядок больше.
Замполит вновь повернулся к дебилам обрыганым.
"Замкомвзвода морпехов, ко мне!". Двухметровый Леха Апевалов, давясь смехом, кое-как добрел до Акулова-человека.
"Таак, свинью поймать и отмыть! О выполнении доложить. Снимаю вас с занятий"
Строй без команды разползся по углам. А для морпехов началась счастливая жизнь. Пехота с криками штурмовала сопки, чистила закопченые автоматы, рисовала какие-то карточки огня. Матросы принимали солнечные ванны, употребляли алкоголь, совершенствовали навыки игры в карты. Свинья шлялась по всему центру, веселя весь батальон. Вечерами Апевалов докладывал Акулову, что в очередной раз коварное животное ускользнуло из хитроумных ловушек и предлагал новые, еще более изощренные планы ее поимки. Так прошла вся неделя. Морпехи загорели, отдохнули и были полны сил перед возвращением в Благовещенск. И где-то за день до возвращения свинья пропала. По слухам ее те же морпехи пристрелили и съели. И Муму пропала, может тоже съели.
А замполит через некоторое время довел нашего курсанта до самоубийства, и его от греха подальше, перевели на вышестоящую должность. Но это уже не смешно.