Ключи от неба. Ахтунг партизанен! Мрачная история.

Всю неделю крутились неслабо. С Нового Года шёл слух, что китайцы замутили подлянку. С Вьетнамом закончат и начнут у нас. Начальство терпело, терпело и по весне показало хунхузам кота. Кадрированные части - до штата военного времени, расконсервация парков, выдвижение. Сегодня, слава богу, война кончилась. «Давай в полк старшим за караулом. Пистолет возьми»- сказал Иванов. На кой хрен пистолет старшему машины я не понял, но, зная Иванова, в оружейку пошёл. Этот зря не скажет.
Путь на полк лежал через сопки, а потом через посёлок, в машине я закемарил, проснулся от крика водителя. Я открыл глаза, огляделся и стал шарить рукой в поисках кобуры.
Посёлка я не узнал, люди в нём изменились радикально и не в лучшую сторону. Улицы заполняла масса грязных шинелей. Одетые в них люди были патлаты, небриты и поголовно пьяны. Оружия у них, по счастью, не наблюдалось. Это расходились по домам местные аборигены, которых мобилизовали на учения. Масса слонялась, домой не торопилась и активно выражала неудовольствие появлением автомобиля на своём пути. Хорошо, что был «Урал». Про пистолет Иванов, как всегда, как в воду глядел.
Так что на обратном пути сержанта Егорова я посадил с собой в кабину. Стало тесно, зато спокойно - у Егорова был автомат.
«Товарищ лейтенант, а в магазин заедем, пряников купить» подал идею Егоров. Подъехали к магазину, через грязные стёкла витрины внутри были видны какие-то серые люди. «Только я сам пойду, а то будет как в прошлый раз» - уточнил я. В прошлый раз, когда ходил Егоров, продавщица по ошибке положила в кулёк с печеньем бутылку водки, пришлось водку отдавать обратно, а деньги забирать. Неожиданно для меня, Егоров возражать не стал. У меня проснулась совесть, ребята за сутки хватили кнута, а теперь просто пряников хотят, без всяких там. Заглаживая вину, я присовокупил к жмени солдатской мелочи свои 2 рубля, повесил портупею на сержанта и пошёл.
Внутри стоял десяток бичей. Я встал в хвост и присмотрелся. У прилавка стояли 2 варнака, которые просили у продавщицы открыть им бланковый кредит, та не соглашалась в довольно резкой форме. За ними стоял дедушка, который, по возрасту не подходивший для призыва, но в солдатской шинели, местами прожжённой. Впереди меня витийствовал какой-то пропагандист неопределённого возраста. Его внимательно слушали те, кто ещё не был поглощён полностью думами о выпивке. Прислушавшись, я обалдел. Обсуждалось послевоенное устройство Китая, при этом взгляды высказывались самые радикальные. Речь оратора была построена безупречно. Каждую блестящую мысль он начинал словами «А хули!?», затем в нескольких фразах озвучивал смысл, убеждая слушателей в своей правоте восклицанием «И пиздец!» Как и следовало ожидать, новый оккупационный порядок планировалось распространить на Биробиджан.
Между тем каторжане убедились в том, что водка им не светит и отошли от продавщицы. Занявший их место дедушка с ходу заказал 2 тройных одеколона и стал шарить взглядом по полкам, выбирая закуску. После некоторой заминки он сказал: «И ещё бутылку водочки, дочка». Повернувшись к очереди, оправдался: «К старухе подруга пришла. Всё-таки женщина в гостях». За наблюдением за дедушкой я как-то упустил момент, когда варнаки оказались рядом со мной. «Слышь, военный» сказал тот, который был покрупнеее, «дай взаймы!». Я ничего лучше не придумал, как ответить: «А у меня денег нет!». «Чего? А это что ?!» не понял партизан, уставившись на мои 2 рубля. Последовала короткая, но яростная перепалка. Очередь прислушалась. «Да он из Биробиджана!» догадался оратор. Очередь, только этого и ждала. Она стала накапливаться на флангах, прижимая меня к витринному стеклу и намереваясь осуществить классических охват. Дальнейшее рисовалось мне в мрачных тонах. Сейчас мне врежут пару раз, отберут деньги и выкинут из магазина, всё это на глазах подчинённых. Которые получат бесплатный цирк. И как я потом буду ими командовать? Умудрённая продавщица заорала: «Махаться на улицу уёбывайте!»
От полной безнадёги, прижатый к витрине, я выкрикнул историческую фразу: «Караул устал! Он хочет пряников!». Толпа перенесла фокус за мою спину на улицу, вдруг стало тихо, движение остановилось. Я инстинктивно повернулся и увидел то, что остановило толпу.
В ожидании сладкого караул частично спешился и образовал живописную группу вооружённого народа. В центре композиции стоял сержант Егоров. Он с безучастным видом наблюдал за тем, что происходило в магазине, держа руки в карманах галифе. Автомат болтался под мышкой и был направлен в сторону витрины. На шее у него висел ремень с кобурой. Было ясно, что он ожидает своих пряников и его терпение небезгранично.
«Каратели!» тихо сказал партизанский оратор. В магазине пролетел ангел. Умудрённый жизнью и отсидками варнак нашёлся первым: «Девушка, дай начальнику вне очереди». Девушка дала мне вне очереди и я с двумя кульками выкатился из магазина. До дивизиона доехали без приключений.
Итоги учений вечером подвели до положения риз. «Скажи нам, как командир взвода разведки, будет война или нет?» тряс за плечо пьяный в доску старший техник будки «П» Серёга пьяного в доску Витю. «Не будет!» мотнул головой Витя. «А чего же? Мы готовы, они тоже. Так и будем сидеть?» возмутился Серёга. «А ты представь, что им оружие раздать» Витя пальцем ткнул в сторону, где под сопкой мерцали огни деревни Камышинка. «Нет, им не надо», согласились все. «Они», Витя показал пальцем, куда-то наверх «тоже думают, что не надо».
Несмотря на то, что перед сном я проблевался, ночью мне снился кошмар. На привокзальной площади Биробиджана плескалось море серых шинелей. Какой-то мужик влез на транспортно-заряжающую машину и орал: «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую! Всем по флакону «Тройного»! Бабам - водки». Толпа гудела, одобряя все три тезиса.
Прервала этот бред традиционная утренняя сирена.