"Бокс 41" или "Барокко-2"

Конец недели. За забором части на фоне горизонта маялся, искажая вид на деревню Новые Чупичи, разгорячённый июльский воздух. По эту сторону забора шёл плановый ПХД, привычно оттенённый властными окриками сержантов, ритмичным ширканьем метёлок, шипением шлангов с водой и тарахтением мусорных тачек.

Ст. лейтенант Семёнов, убаюканный столь знакомыми шумами, тихо дремал в кресле дежурного, когда на металлической лестнице загремели шаги.
- Опаньки! - сказал Юра-мастер, резко ворвавшись в будку.
- Хуёпаньки! Чего прыгаешь тут, как блоха за яйца?
- Так ведь выходной грядёт, товарищ старший лейтенант. Машину давай!
- Нахера тебе машина?
- Вывезти строительный мусор, ваше благородие, - вытянувшись по струнке и состроив малохольную физиономию лица, доложил Юра.
- Ближе к вечеру приходите, тащ гражданин. А что это у вас карман такой раздутый?
- Опух, необходимо срочное хирургическое вмешательство!

(Поближе к вечеру)

Нельзя сказать, что Семёнов злоупотреблял вообще, а при исполнении - в частности. Но уж очень душевно получилось. Изредка спускались вниз, измеряли опалубку ям и отмостку вокруг строения. Всё шло замечательно. Юра даже не единожды выражал гордость за вверенную рабочую силу, важно помахивая отвесом, рулеткой и надкушенным, страшно зелёным помидором.
- Они хоть преимуществвна и из кишлаков, своё дело крепко знают, - говорил он и выпивал маленькую.

Долго ли, коротко ли, пришла долгожданная машина, которую тут же подогнали к боксу 41 под погрузку битого кирпича.

Наступали новые боевые сутки, и мероприятие по распитию было вовремя прервано нестерпимо ярким светом улыбки военнослужащего Новосельцева.

- Всё, по форме докладываю, фронт работ закончен в полном объёме, стройбат ждёт эвакуации.
Юра прищурился, показал бойцу большой палец и потребовал открыть ворота для машины со строительным мусором.
- А не надо! - подсказал боец.
- Что не надо? - спросил Семёнов.
- Нету мусора!
- Как нету? Куда делся?
- Вовнутрь!

- И бетона меньше ушло, - озадаченный прохладной реакцией, добавил военнослужащий Новосельцев.

Площадка была аккуратно залита по самую опалубку. Ямы тоже.... по опалубку.
Семёнов развернулся, и, бурча что-то под нос, медленно поплёлся в свою будку.

ЗЫ. Мне очень хотелось бы написать, что последние слова Семёнова были: "Уральский Барокко". Однако, он просто долго матерился.

(Гегемон байки - Саша Лурье).