БАЙКИ КОСМИЧЕСКОГО РАЗВЕДЧИКА - 4

В начале 80-х годов, когда я был уже опытным старшим лейтенантом в соответствующем Центре, связанном с ГРУ, в наш отдел перевели майора Мохова. Мохов закончил какое-то заурядное училище, поколесил по стране, после чего у него неожиданно обнаружилась волосатая лапа в ГУКе. Было принято совместное с лапой решение, что дальнейшую службу Мохов будет проходить в Москве, в результате чего он и оказался в нашем отделе. Первые два-три дня он держался тише воды, потом огляделся и обнаружил, что вокруг него в основном капитаны, лейтенанты, всего лишь два-три подполковника - а он целый майор! Тогда Мохов расправил впалую грудь и ожил. Он полюбил общаться с младшими по званию, которые в отличие от него все поголовно закончили с отличиями ведущие академии, а иные имели по полтора-два высших образования или писали диссертации. Майор нежно, но крепко брал зазевавшегося сослуживца за кончик галстука и начинал нудно и обстоятельно рассказывать, как он горел в танке, тонул на самолете, летал на подводной лодке и совершал еще более невероятные подвиги. При этом не забывал называть собеседника «сынком», «салагой» и другими ласковыми словами, пресекая попутно всякие попытки вырваться и вернуться к своим формулам или распечаткам (кстати, парк ЭВМ в нашем Центре в то время был едва ли не самым мощным в стране). Начальник отдела, увидев сущность Мохова, попытался сбагрить его хоть куда-нибудь, но получил от командования ответ «Жаловался на нехватку офицеров? Тебе дали. Бери и воспитывай!», после чего приобрел стабильно кислое выражение лица и приказал подготовить майора к самостоятельному несению дежурства. Дежурство наше заключалась в круглосуточном общении с орбитальной группировкой, которая приносила кучу информации о вероятном противнике. Для начала Мохову показали документацию, которую предстояло изучить. На полке в большом сейфе она занимала около метра в ширину. Причем, каждую фразу в каждой инструкции и каждую формулу желательно было знать наизусть, поскольку в нештатной ситуации (да и в штатной тоже) требовалось действовать, во-первых - по инструкции, а во-вторых - быстро, ведь спутник ждать не будет, пока ты найдешь нужную страницу, улетит себе за горизонт и поминай как звали. У лейтенантов, специально подготовленных в академиях, на изучение всех инструкций уходило несколько месяцев. Мохов управился за полтора дня. Первую инструкцию, взяв с утра, он пролистал по диагонали, вздремнул на ней и к вечеру вернул. На следующий день взял вторую, заглянул в середину, закрыл и в обед доложил начальнику, что документация полностью изучена. Начальник, естественно, понял, что ни хрена она не изучена, но тем не менее распорядился ставить Мохова в смену стажером, на пару к дежурному офицеру. И выпало так, что первая ночная смена у майора оказалась вместе со мной.
Ночная смена - это кайф. В то время дежурили не сутками, а отдельно днем (в течение обычного рабочего времени) и отдельно ночью. Вечером все офицеры расходились по домам (кроме таких же дежурных смен в соседних комнатах), и можно было, заперевшись изнутри, снять галстук, переобуться в тапочки, вскипятить электрочайник, достать интересную книжку и наслаждаться жизнью вплоть до очередного звонка телефона дальней связи. Когда я окончательно оборзел, то стал даже приносить с собой в портфеле полусамодельный телевизор «Микрон». И вот вместо всего этого - Мохов. Но деваться было некуда, и после ухода сослуживцев я, внутренне содрогнувшись, получил очередную порцию «Ты еще молодой, зеленый, жизни не видал, а вот я...». Желание избавиться от этого мучения крепло с каждой минутой и вскоре под монотонное бухтение майора в моей голове стал складываться коварный план. Где-то через полчаса должен был состояться очередной сеанс приема информации со спутника. Причем на ближнем к нам пункте приема, а с ним у нас была не только дальняя телефонная связь, но и местная, через внутреннюю АТС. Я взял чайник и со словами «Пойду наберу воды» вышел из комнаты. По дороге зашел в комнату напротив, откуда друзья-приятели из соседнего отдела управляли другой орбитальной группировкой. От них я позвонил на ближний пункт. Там дежурил майор Трубин, пожилой, грубоватый, но очень толковый и опытный. Я с ним договорился, что если прием информации со спутника пройдет нормально, то он, перед тем как доложить по дальней связи, позвонит мне по местному телефону и кратко сообщит об этом. А по дальней связи доложит, что информация потеряна, потому что перед самым началом сеанса заклинило антенну, и она не смогла сопровождать пролетающий спутник. Антенну якобы уже починили, но спутник улетел за горизонт, слив информацию в болото. В общем, договорились имитировать наиболее распространенную нештатную ситуацию с целью обучения стажера. Позвонил я и на пункт управления НКУ ребятам, которые непосредственно выдают команды управления нашими спутниками, предупредил, что у нас будут учения по проведению съема информации на резервном витке связи, попросил подыграть. И вернулся с полным чайником. Мохову говорю:
- Виктор Иванович, вы помните, что сказал начальник отдела? Вы действуете как полноправный начальник смены, а я только на подстраховке. Так что садитесь поближе к телефону дальней связи и бортовому журналу, тем более что скоро очередной съем.
Майор надул щеки и пересел в большое кресло за столом, а я включил чайник и устроился у внутреннего телефона. Чайник вскипел. Мохов тем временем рассказал, как он десантировался прямо в горящем танке с тонущего самолета на взлетающую подводную лодку. Наконец звякнул местный телефон. Я схватил трубку, представился и услышал голос Трубина «Норма». Мохов встрепенулся:
- Кто это?
Начальства, тем более незнакомого, он побаивался.
- Ошиблись номером, - ответил я, и майор снова расслабился:
- А вот еще был случай...
И тут зазвонил телефон дальней связи.
То, что произошло вслед за этим, навсегда останется в моей памяти. Мохов неторопливо снял трубку и не представился как положено, а вальяжно протянул: «Алло-о-о». Потом он замолчал, забыв закрыть рот, и лицо его стало вытягиваться в вертикальном направлении. Наконец, глаза майора стали абсолютно круглыми, а челюсть коснулась поверхности стола.
- На ближнем съем потеряли, - произнес он сразу севшим голосом, положил трубку и застыл.
- Ну что ж, Виктор Иванович, видите как вам повезло, - сказал я, - первое дежурство - и сразу нештатная ситуация. Сейчас вы самостоятельно организуете повторный съем информации на резервном витке, а я вас в случае чего подстрахую.
Мохов не реагировал. Он сидел как памятник несбывшимся мечтам о сладкой и спокойной жизни и явно был уже не рад тому, что перевелся в Москву.
- Виктор Иванови-и-ич! Время уходит, надо делом заниматься, - будил его я, - так мы и резервный виток пропустим.
Мохов кое-как поставил на место челюсть и начал оглядываться по сторонам, как бы пытаясь вспомнить то, чего так и не изучил. Я понаслаждался его видом и протянул утопающему соломинку:
- Ну? С чего надо начать? Правильно, надо позвонить на ближний пункт и предупредить о работе на резервном витке.
Ответа от майора на свои риторические вопросы я не ждал, зная, что их просто не может быть. Достижением было уже то, что Мохов самостоятельно позвонил на ближний и, запинаясь, повторил мои слова. Я продолжил воспитательную работу:
- А дальше что надо сделать? Правильно, позвонить в НКУ, запросить зону радиовидимости и согласовать последовательность разовых команд.
С пересказом моих слов по телефону майор худо-бедно еще справлялся, но разовые команды его добили. Он совершенно не представлял их назначения, порядка следования, формул для расчета интервалов между ними. А я по-прежнему как бы разговаривал сам с собой, глядя в потолок перечислял номера страниц в инструкциях, по памяти задиктовывал формулы, тут же подставлял в них численные значения и выдавал результат... Мохов уже окончательно приклеился к трубке. Сначала он еще пытался доставать очередную упомянутую инструкцию и раскрывать ее на упомянутой странице, но вскоре бросил это занятие. А тут еще Трубин помогал поддерживать напряжение, периодически позванивая по телефону и рыча на Мохова: «Команды давай! Времена давай! Чего сопли жуешь? Мне целеуказание готовить надо!» В общем, с неимоверными мучениями за пять минут до начала резервного витка мы «совместными усилиями» закончили подготовку к съему. С майора сошло семь потов, глаза его остекленели, руки дрожали. Когда я сказал «Ну вот примерно так выглядит организация работы на резервном витке. А теперь отбой учебной тревоги» - до него смысл последней фразы так и не дошел. Я взял у него из рук телефонную трубку, позвонил в НКУ, позвонил на ближний, поблагодарил за помощь в тренировке, и только после этого Мохов спросил:
- Ты что, все это подстроил?
- Ну да, на самом деле информацию сняли на основном витке без проблем.
- Так ты меня, значит, разыграл?
Майор с явным усилием попытался рассмеяться, потом затих, успокаиваясь, и через непродолжительное время стал укладываться спать. После этого случая Мохов прекратил свои устные рассказы, присмирел, стал относиться к молодым офицерам с уважением и примерно через год смог приступить к самостоятельной работе.
Прошло время, я перевелся в вычислительный центр, потом уволился на пенсию. Недавно у нас была встреча ветеранов отдела. После пары рюмок я вспомнил эту историю. Старенький Мохов по ходу рассказа вставлял свои дополнения. А закончил ее совершенно неожиданно Саша Мальчук, нынешний зам начальника отдела, который пришел юным лейтенантом незадолго до моего ухода. Он сказал, что в отделе уже не первый год все вновь прибывшие офицеры на стажировке в конце обучения подвергаются такому же спектаклю. Надо же!