ДЫНДА.
«Часовому запрещается: спать, сидеть, прислоняться к чему-либо...»
(Устав Гарнизонной и Караульной службы)
Этого слова нет ни в одном словаре, его не найдет ни одна поисковая система... Но тем не менее оно существует. Просто это фамилия такая. Человека. Точнее, солдата. И любил этот солдат поспать на посту...
Батальон наш был в полку самым веселым - если уж учудим чего, то только держись. И солдаты, и офицеры с прапорщиками подобрались все какие-то дружные, общительные, талантливые. Были у нас свои поэты, композиторы, художники. ( и еще пара писателей-графоманов) Лучшая в полку стенгазета - наша, лучшие номера самодеятельности - наши, самый массовый в полку самоход - наш. А уж по боевой подготовке - свое первое место всегда удерживали.
В любой момент мы могли выставить на соревнования команду по любому виду спорта - от гиревиков до шахматистов, наш телевизор усилиями кулибиных-связистов показывал больше каналов, чем дома у командира полка, а квартет гитаристов-виртуозов мог петь матерные частушки два часа кряду, ни разу не повторившись.
Кто не знает старую солдатскую песенку «в нашем батальоне все равны»? Там еще есть строчка: «есть бойцы любого сорта, есть бойцы страшнее черта»... Так вот, наш герой не был похож на черта, скорее, наоборот - на ангела - невысокого роста, с большой головой, короткими руками и приклеенной к лицу виноватой улыбкой.
Был он уже не «дух», а «молодой», служба его приближалась к экватору, и внутренний страх перед доверенным ему огромным гусеничным тягачом уже почти прошел...

За восемнадцать прожитых лет он пару раз был в своем райцентре и ни разу вблизи не видел ни поезда, ни самолета. И ничуть об этом не жалел. Зато трактор свой, сто раз перебранный, он знал не хуже других парней на деревне. Повестка в армию открыла ему безграничность мира и чудеса цивилизации и, заодно, познакомила с великой самоотверженностью и крайней подлостью человеческих отношений.
Мать работала дояркой, отец где-то завербовался и пропал. Лет до шестнадцати бабушка, которая занималась его воспитанием, вообще вечером не выпускала его на улицу гулять, чем спасла от главной деревенской молодежной беды - самогона... Старый телевизор вечно не работал, и наш Коля со скуки читал прабабушкины Библию и Псалтырь. Постепенно религиозный дурман проник в его душу, не встречая серьезного сопротивления со стороны ума.
В школе его просто не замечали. Ни учителя, ни ровесники. Даже собаки на улице пробегали мимо, не облаяв. Получив очередную натянутую тройку, он не спеша брел домой, бросал портфель через забор во двор и уходил в высокую нескошенную кукурузу. Ложился на спину и смотрел в небо. Там, высоко-высоко, на белых перистых облаках сидел Бог со своими ангелами. Он не заставлял учить уроки. Он был добрый и справедливый, он любил Колю Дынду, он звал его в свой светлый мир, полный радости и счастья...

«Несение караульной службы является выполнением боевой задачи... Кому это не понятно, бойцы? Всем понятно?.. Смотрите...» Мой инструктаж всегда был коротким. К чему тратить слова? Если солдат собирается нормально нести службу, его не надо мучить инструктажами, лучше дать поспать лишний час. А вот если он хочет сутки дурака провалять, тут инструктаж не поможет - только жесткий контроль.
В полковой караул я со своим взводом тягачистов заступал чуть не каждую неделю. Пять трехсменных постов, Знамени не было, оно хранилось почему-то в дивизии, да и спокойнее без него. Мой помначкар сержант Валера Бартусов службу знал туго, уволиться мечтал первой партией, поэтому я мог спокойно дремать в начкарке на топчане, краем уха прислушиваясь к звукам ночной караулки... Каждые пятнадцать минут часовые с постов подавали сигналы - по три звонка. Значит - все нормально. В десять вечера заступила третья смена. Ближе к одиннадцати звонки уже поступают не все...
-Валера! - кричу я в коридор, - какой пост не звонил?
-Третий! - отвечает помощник.
- А кто там у нас стоит?
- Коля Дында...
-А-а-а, понятно...Опять спит, сукин сын! А ну позвони ему, скажи, если еще раз...

Третий пост расположился в середине парка. Постовая вышка, на которой несет службу часовой, стоит возле пересечения двух проездов между рядами боксов с техникой, рядом с ПТО. (Это Пункт Технического Обслуживания, высоченный такой). Смотреть не на что. Ничего не происходит. Черные плоские битумные крыши боксов и округлая крыша ПТО с огромными жестяными цилиндрами - вытяжками вентиляции. Тоска... С других вышек видно или кусок дороги, или казарму, а с пятого поста - какое счастье - целый подъезд гражданского дома... А тут - два часа смотреть на крышу - умом рехнешся...

- Валера! Ты тут бди, а я, наверно, проскочу на третий пост, проверю третью смену, что-то Коля мне сегодня не нравится... Он и в прошлом карауле, помнишь, че-то странный какой-то был... Про Бога че-то вспоминал... Если дежурный по части позвонит, скажешь я на посты пошел. Скажешь, с караульным... Если брякнешь на посты - урою на месте...
Поправляю перекосившуюся портупею с кобурой, выравниваю наощупь галстук и ныряю в темноту осенней ночи. Стараясь не стучать подковками, иду по парку боевой техники. Первый пост - голова часового торчит на вышке, шевелится... Ага, молодец. Второй пост - то же самое... А вот и третий - головы нет. Сидит, сука...
- Эй, на вышке! Ты что там, спишь, едрена вошь?
- Никак нет, товарищ старший прапорщик! Я тут... э-э-э... портянку перематывал...- оправдывается появившаяся Колина голова.
- Смотри, Коля, я тебе устрою портянку... Очко в караулке что-то совсем потеряло блеск... Я сажусь и не вижу отражения своих я...сных глаз...

Неет, с Колей надо что-то делать... А то он скоро от безнаказанности вообще автомат бросит. Ну, скажу ротному, ну, поставит он его по дневальным по роте - так он только спасибо скажет. В теплой казарме, это тебе не на вышке дубака ловить. Таак, полдвенадцатого, значит, проверок уже никто не ждет...
- Валера! Я пробегусь по постам, смотри тут...
- Принял! Есть смотреть!

Ноль часов пятнадцать минут. Валера привел смену. Пролязгали затворы, прощелкали контрольные спуски. Поставили автоматы в пирамиду, построились на боевой расчет... Выхожу, осматриваю своих орлов.
На Коле не было лица... Точнее, вместо вечной виноватой улыбки я увидел приоткрытый рот и невидящий взгляд выпученных глаз. Он был в шоке.
- Коля, что с тобой? Ты что, еще не проснулся? Что, привидение на посту увидел?
- Ннет, товарищ старшийпрапорщик... Не привидение... Можно, я вам потом расскажу...
- Ну, заходи в начкарку... Валера, проведи тут без меня...

-Вот вы не верите, ттоварищстаршийпрапорщик, но я же не ссам ппридумал... Я сслышал ссобственными ушами, ввот как вас. Голос шел прямо с неба, он звал меня. Ввы, может, не читали Ббиблию, а ттам сказано: «Приззовет тебя Бог...» И про трубный гглас с неба я ччитал... Ббог же знает мою фамилию... Сскажите командиру, ппожалуйста, я лучше через день на тумбочку буду летать... Я ббоюсь, а вдруг Он меня еще позовет, а я с автоматом...
- Коля! Ты, наверно, просто дрых на посту, и тебе это все приснилось. Если бы ты бдительно нес службу, никакие голоса тебя бы не трогали. Будешь стоять с четырех до шести, если опять тебе чего померещится, звони, я прибегу, послушаем вместе. А я еще подумаю, что сказать ротному. Что ты сны на посту смотришь?

Полпятого утра. Сигналы со всех постов поступают исправно. Пойду-ка я проверю службу наших часовых...
- Валера! Смотри тут за порядком, там в сушилке шинели бардаком висят, в столовой срач... Я пошел по постам...
Стараясь держаться в тени, пробираюсь по парку. Таак... Первый пост - бдит. Бдит, но меня не видит. Хорошо. Второй - смотрит в небо - считает звезды. Ладно. На цыпочках перехожу ярко освещенную булыжную дорогу, сворачиваю за угол бокса... Вот и ПТО. Обхожу его с тыла... Тихонько взбираюсь по пожарной лестнице на крышу... Пригнувшись, по невидимой с вышки траектории пробираюсь к огромному железному цилиндру вентиляционной вытяжки... Влезаю внутрь... Смотрю в дырочку на Колю... Коля дремлет... Набираю побольше воздуха... Прикладываю ладони рупором ко рту...
- Д-Ы-Ы-Ы-Ы-Н-Н-Д-Д-А-А-А-А-А-А-А!!!!!