Учебная граната.
Ордена Сутулого III степени полк, между погранзаставой и мирным городишкой, на Дальнем Востоке. Китайцам делов с нами на два часа, если захочут ваявать итьти.
1985 год. Зима. Морозы такие, что сморкаясь, соплёй можно порезаться. Приехав с полевых занятий, пехота покидает БТР-50П как тараканы кухню при виде хозяина. Чешут в казармы, забывая в машине разное барахло. От обосранных кальсон до личного оружия.
Посля одной такой "Зарницы" в парке боевых машин снимаю я (механик-водитель) аккумуляторные батарейки (40кг каждая,) чтобы в теплую аккумуляторную несть, и вижу под стойкой цинк забытый, а в цинке том комплект учебный: лимонка с отверстием насквозь и куча запалов в разобранном виде. Я, её мать, ради прикола собрал запал, ввернул в лимонку и в брезентовую гранатную сумку, на борту привинченную, сунул.
Машины нашей роты стояли в одном боксе с кухнями и грузовиками хозвзвода, которым командовал прапорщик Урмамбетов Нурмамбет Курмамбетович (ф.и.о. подлинные, ей-богу!!!). Фантазии и чувства юмора у этого Ури было столько же, сколько и у родственников, такие имена дававших.
Шли недели и месяцы нелёгких солдатских буден. Лимонка лежала в сумке, Урмамбетов командовал хозвзводом. Неотвратимо надвигалась ранняя весна. Стало теплее, и в моей машине механики решили пожрать сливового повидла с хлебом, чтобы портвейном изо рта не пахло. Когда покурили и разлили по второй, в боксе нарисовался Ури и с видом знатока начал осматривать полевые кухни. Механики притихли как мыши, и сидят, сжав стаканы побелевшими пальцами. А мне алкоголь до мозгов добрался, и я спокойно, на глазах изумленного мазутного племени, выпиваю полстакана, достаю из сумки лимонку и, выдернув чеку, бросаю через голову в открытый люк, в сторону хозвзводовского хозяйства. Конечно, учебная бомба черный цвет имеет, а боевая - зелёная, но в полумраке бокса эти тонкости окраса почти не различимы. С глазами в полное лицо механики слушали, как верещал Ури "ЛОЖИСЬ БЛЯЯЯ!!!" Потом громким вторым хлопком сгорел заряд пороха, имитирующего реальный взрыв гранаты, и черные комбезы приникли к бойницам - смотреть, что может лимонка слелать с прапором.
Ури лежал на пыльном бетоне бокса по всем правилам боевого искусства на животе, прикрыв голову руками. К голове медленно подкатывалась учебная лимонка.
Конечно, за такое можно и в е:0(ище словить, но только я с Урмамбетовым одного призыва. Он через полгода в школу прапоров свинтил, чтобы дедам не шестерить, и в нашу же часть его, обученного, вернули.
Поняв, что девка с косой мимо прошла, Ури встал, отряхиваясь, сказал, глядя на меня: П%(дец тебе. Положил в карман лимонку и ушёл.
Возвращаемся мы из парка вечером, уже основательно протрезвевшие и меня к ротному в канцелярию дневальный приглашает. Захожу, а наш капитан Гена сидит, кулачищи на стол возложив. Прямо академик Павлов с картины Серова. Только кулачки у Гены как головы у академиков, и между этими гирями моя лимонка лежит. Рядом сидит Ури с гордо поднятым узкоглазым лицом. Ротный и говорит мне: "Ну зачем вы, старший механик, в прапорщика гранату бросили? По вашему что прапорщик не человек, что ли? Принесите в роту оставшуюся имитацию и не делайте больше так".
И закончилась эта история устным взысканием.
А вы чего ждали?