МАШЕНЬКА

Он был мой друг. Нет, не Машенька. Наш начхим был моим другом. Почему был? Да потому, что мы не виделись уже много лет и когда нам посчастливиться увидеться снова - неизвестно. Вовка его зовут. Вовка Филиппов. Простой русский парень. Замечательный человек. Человек - легенда. В том смысле, что на соединении, в котором мы тогда служили, о нем ходили разные слухи, которые по пути следования от корабля к кораблю обрастали, порой, всяческими, зачастую не вполне правдивыми, подробностями.
Сегодня я расскажу Вам не о тех многих вымышленных случаях, которые, якобы, с ним происходили. Я расскажу Вам то, что видел и слышал сам.

Начать надо бы с того, что Вовка - один из того огромного числа людей нашей страны, что, являясь, не на словах профессионалами в своем деле, приносят этой самой стране огромную пользу. Но, как у нас исторически сложилось, награждать, поощрять или просто говорить человеческое спасибо таким людям, считается от чего-то совсем не обязательным.
Вовке тогда было 37. 15 из них он прослужил на подводных лодках. То есть, все свое офицерство он на них и провел. И был всего лишь капитаном 3 ранга. А еще у него за плечами было 12 автономок, куча болезней и неустроенная личная жизнь. Без семьи и без квартиры. Впрочем, семья то у него когда-то была, но очень давно. Сейчас же его бывшая жена и ребенок напоминали ему о себе лишь урезанной алиментами зарплатой, сожалением о чем-то когда-то безвозвратно упущенном и постоянным желанием, особенно после стакана, начать новую и непременно счастливую жизнь.
А еще у Вовки всегда при себе был черный, кожаный, потертый на углах дипломат. Это был не простой дипломат, почти волшебный, и Вовка с ним никогда не расставался. Дело в том, что в нем он хранил самые необходимые для себя в любой момент вещи: пару томов дюже умных книг по какой-нибудь оккультной философии, кучу разных таблеток и бутылку спирта.
Вот такой вот джентельменски набор. Все, для того, чтоб пофилософствовать, как следует. Ну а на случай переусердствования в этом деле, есть таблетки от головной боли. Ну, а если и это не помогло и мысли все равно продолжали “переть”, вызывая боль, тревогу и опасение - тогда снова спирт, книжки и опять таблетки.
В тот день Вовка приехал в базу для заступления дежурным по кораблю. Ему было плохо. Ему было настолько плохо, что он почти не разговаривал, отбивался от вопросов сослуживцев короткими “да” и “нет”.
Вовка был болен. Не знаю, как называется точно в медицинской науке такое состояние, а у русских людей оно называется емко и кратко “бодун”. А после нескольких дней каких-то очередных праздников, сильно украшенных как у нас водится неравной борьбой с зеленым змием, бывает не просто бодун, а его самая тяжелая модификация - бодун страшный.
Именно такое состояние сейчас Вовка и испытывал. Руки его тряслись, ноги не совсем слушались, кушать совсем не хотелось.
Не помню, кто из наших рифмоплетов (естественно, после попойки) придумал “гениальное” выражение с претензией на четверостишие:
“Пусть меня трясет-колотит
Все равно я пить не брошу!”
Рифмы здесь нет. Не ищите. За то какой глубинный смысл! Впрочем, понять его можно, лишь испытав в полной мере самому страшные последствия похмелий.
Не оценил Вовка тогда всех стараний нашего доморощенного “поэта”. Лишь уголком губ повел в сторону, обозначив, видимо, солидарность.
После того, как он вернулся с развода заступающей вахты, наши офицеры встретили его в Центральном посту более “качественными” стихами:
“Весь начищен, весь наглажен
К жопе пистолет прилажен
Не какой-нибудь там хер,
А вахтёный офицер!”
Начхим снова не поддержал всеобщей радости. Он молча снял с себя шинель и шапку, бросил их на кресло вахтенного механика, а сам упал на место дежурного по кораблю. Все. Трогать и разговаривать с ним было бесполезно - человек на вахте. Человек с ружьем. Человек с бодуна.
Вовка уставился в мелькавшее в телевизоре изображение. Впрочем, по его лицу было совершенно понятным, что ему абсолютно все равно, что сейчас показывают.
Кажется даже, что кто-то из офицеров переключал от пульта каналы телевизора.
Угол зрения и глупое выражение Вовкиного лица не менялись.
А еще ему было грустно от того, что ему предстоял неприятный разговор с командиром.
Дело в том, что начхим должен был заступить дежурным еще вчера. И он очень старался приехать накануне. Но не смог.
Он по-честному выходил три раза из дома, но падал у подъезда, лежал некоторое время, потом вставал и возвращался. Хорошо, что командира сегодня не было. Пришлось бы объясняться, придумывать что-то. А вот как раз думать Вовке и не хотелось, а вернее, не моглось.
Беда пришла откуда не ждали - на лодку прибыл зам. командира Сергей Витальевич.
И все бы ничего, ведь был он тихим и скромным человеком. Но только не сегодня. По пути на корабль он где-то посидел с товарищами и принял изрядно на грудь. А всегда, когда ему случалось пребывать в таком приподнятом состоянии, он становился очень храбрым. Заместитель вдруг вспоминал, что он здесь все-таки начальник, да к тому же боевой, заслуженный офицер.

-Аааа, Филиппов, - сказал, радостно потирая руки зам, войдя в центральный пост. Присутствующие офицеры переглянулись - всем было интересно, как отреагирует Вовка.
Начхим не отреагировал. Он даже не повернулся в сторону говорившего.
Который, надо сказать, страшно оскорбился за такое игнорирование его подполковничьей особы:
-А я не понял, товарищи офицеры, почему никто не подает команды “Внимание в центральном”? Командира нет, а в его отсутствие - я командир!
Вова с трудом встал с кресла и сделал телевизор чуть громче.
Зам от такой наглости аж побагровел лицом. Он распрямился, приобретя мужественную, как ему казалось, осанку и закричал, пытаясь заглушить телевизор:
-Я вам тут что? Я тут Вам кто? Филиппов кто вам позволил? Да я вас с вахты сниму! Будете у меня через день на ремень! Вы меня еще не знаете! Ну, так вы меня узнаете! Вы все - узнаете!

Кошмар. Что водка делает с людьми! Шахматисту начинает казаться, что он боксер. Уроду - что он неотразимый красавец. Заму же всегда казалось, что он непревзойденный начальник и оратор.
Трезвым он себе такого не позволял. Трезвый то он прекрасно понимал свое незавидное место в экипаже. А как еще можно назвать то место, при котором денег почти, как у командира, а ответственности при этом никакой?
Да самый безответственный и чумазый матрос для экипажа нужнее зама в несколько раз.
-Так, Филиппов, - продолжал тем временем Сергей Витальевич, - И почему Вы, спрашивается, вчера на вахту не заступили? Мне что ли прикажите стоять?

Вот это он, конечно, зря сказал. Присутствующих офицеров сильно повесил. Интересно было бы посмотреть на капитана 2 ранга, стоящего дежурным по подводной лодке, который вряд ли отличит ЛОХ от ЭПРОНА.
Только Вовку не развеселили слова зама, который, к слову сказать, и сам не понял отчего это офицеры ржут, как кони. Он продолжал кричать на Вовку и угрожать ему всеми взысканиями вплоть до увольнения, ареста с последующим расстрелом.

Вообще интересный был диалог. Он скорее напоминал монолог - Вовка совсем не реагировал на “всемогущего” зама. Он ответил ему в самом конце зажигательной беседы.
В ответ на замовское: «И так, Филипов. Я Вам приказываю немедленно бросить пить спиртные напитки. Это сильно мешает вашей службе. И меня, как зама командира, не устраивает. Завтра меняетесь с вахты и бегом кодироваться. Это мой вам приказ!»
Вова впервые повернулся в его сторону и тихим, злым голосом произнес: “Согласен. Но только в одном случае. Кодироваться мы идем строем, в котором будете стоять вместе с другими Вы и старпом. А командовать этим строем будет командир!”

Все, начхим отвернулся от зама, потеряв к нему всякий интерес, которого и так было не много, и снова тупо уставился в телевизор. Сергей Витальевич после этих слов ничего из себя выдавить не смог, как ни шевелил своими ярко красными от пьянки губами и не вращал злыми глазами.
Так и ушел к себе в каюту тихо и молча.
Паузу, повисшую в центральном посту, прервал звонок телефона. Вовка сделал звук телевизора тише и взял трубку:
-Дежурный К-... кап 3 ранга Филипов... кого? Кого надо? Какую на*уй Машеньку??? Вы что там поо*изденели все? Вы куда звоните? Это боевой корабль! Мы не блядей возим, а торпеды!!!
Выкрикнув последнюю фразу, Вовка с силой кинул трубку на телефон, обозначив конец разговора с тупым абонентом. Надо сказать, что никто из нас ровным счетом ничего из услышанного не понял.
В чем, собственно, дело до меня дошло только через пару минут.
В тот год к нам на лодку пришел молодой лейтенант, звали его Леха Мащенко.
Естественно, что фамилию его еще мало кто запомнил, да и первый год у всех офицеров одна фамилия - лейтенант.

-Вов... А может Мащенко? - поинтересовался в тишине я у начхима.
-Что? Ну... может и Мащенко...
Дежурный взрыв хохота десяти человек сотряс пульты в центральном посту. Все всё поняли. Впервые за весь день улыбнулся и Вовка.
А Леху Мащенко никто у нас на лодке лейтенантом больше не называл.
А как к нему стали с тех пор обращаться, думаю, объяснять не стоит...