Памяти отца

Сегодня 25 лет со дня гибели командования Краснознаменного Тихоокеанского Флота в авиационной катастрофе в Ленинграде

Я очень люблю самолеты...
Я должен был бы ненавидеть эти пахнущие керосином машины, но я продолжаю любить их, отнявших у меня деда, Ивана Ильича - командира пехотного полка, погибшего на борту советского «Дугласа» под огнем немецких зениток, когда он и другие офицеры, оборонявшие Сталинград, вылетели на совещание в штаб. Они отняли у меня и отца, Владимира Васильевича, хотя, не должны были это сделать - немногие так фанатично любили авиацию, как он.
Об этой любви...
- По аэродрому лайнер пробежал как по судьбе, - пел Кикабидзе. И отец еще и еще раз просил меня включить эту его любимую песню, к сожалению не зная - насколько пророческими окажутся ее слова. Дословно.
- Сын, сначала оторвем от полосы заднее колесо, а, набрав скорость отрыва, начнем взлет. Держи руки на штурвале и повторяй мои движения. Сынок, поехали!
И старенький Ан-2, подпрыгивая на стыках короткой бетонной рулежки - заправочного терминала для ракетоносцев морской авиации Ту-16 авиаполка в Гвардейском - начал медлительный разбег. Все ближе конец бетонки. Мои руки, сжимающие штурвал, потеют и пытаются потянуть его на себя. Но отец спокоен: левой рукой он работает рулями, правая лежит на секторе газа.
- Пора! Плавно бери на себя! - спокойно, очень спокойно говорит он. Мы в воздухе! Душа поет! До сих пор... Он подарил мне это счастье взлета. Он так хотел увидеть меня в форме военного летчика и делал для этого все. Не получилось - я стал военным моряком, но тяга к полетам осталась на всю жизнь. 7 февраля 2003 года, ровно через 22 года после гибели отца, на аэродроме Мячково под Москвой я впервые самостоятельно поднял в воздух легкий учебный самолет. И этот полет прошел как хорошая песня - легко и плавно. А как же иначе, ведь, сев в кабину, мне не пришлось долго изучать приборы - я знал их благодаря отцу, который незримо был рядом со мной в этот момент. Тот полет - в его честь.

Балкон нашего дома во Владивостоке выходил на бухту Золотой Рог - прямо напротив строя мачт разнородных кораблей, несущих Флаг ВМФ. И однажды мы стояли на нем и курили: отец, с легким недоумением поглядывающий на меня, и я - курсант военного училища, смущенно, но смело, пускающий дым. Было неловко, и чтобы нарушить создавшийся вакуум, я спросил его, указывая на похожие на рыболовецкие траулеры мышиные корпуса внизу:
- Странно выглядят! Пап, что это за корабли?
- Когда-нибудь ты это узнаешь! - улыбнулся он.
А потом было то страшное утро, когда в дом пришли офицеры, на лицах которых было написано все. Им даже не надо было говорить нам: «Ваш муж и отец погиб в авиакатастрофе...». Их глаза сказали обо всем.
- Этого не может быть. Я разговаривал с ним всего несколько часов назад - перед их взлетом. Он был так весел и так спешил домой: к маме, маленькой сестре, ко мне! - кричало сердце, - Ведь сразу после его звонка я выпил рюмку за их удачный полет. Поставленная рюмка тогда вдруг упала и разбилась, и мама сказала: «На счастье!».
- Это правда. Страшная правда, - отвечал разум и глаза офицеров, молча стоящих у двери нашей квартиры.
Он ушел. Просто ушел с оставшейся в памяти улыбкой. И любовью...
«И осталась в небе светлая полоска
Чистая как память о тебе»
.
А через четыре года я, уже лейтенант ВМФ, ступил на борт одного из тех странных кораблей, позже ставшего неотъемлемой частью моей жизни, моим новым домом - разведывательный корабль «Азия», на котором в семи дальних походах я прошел полторы сотни тысяч миль, побывав у берегов Чукотки, Камчатки, Аляски, Калифорнии и Гавайев. Были штормы, были конфликты с кораблями ВМС США, но мы прошли их все с честью. А мне - я знаю это точно - помогал отец: его память, его гены, его любовь, наконец. И возвращаясь в бухту Золотой Рог, мой корабль становился к стенке 37 причала, возвращая меня к дому. Теперь, выходя на ют «Азии» на подъем или спуск Флага, я видел тот балкон, и на нем стояли уже другие, незнакомые люди, но это был мой дом. Он жил в моей памяти. И жили те слова отца: «Когда-нибудь ты узнаешь, что это за корабли!». Откуда он это знал?

«Жаль, что мы друг другу так и не успели
Что-то очень важное сказать».