Навеяло темой обсуждения "кому Ту22М3 самовывозом"

Друг рассказал.
Вот на Ходынке последний взлёт пару лет назад был, вот это шоу. В КБ Ильюшина на ремонте стоял большой самолёт (Ил76 по моему). Когда застройщики Ходынки почти подобрались к концу полосы, до руководства доперло, что если самолёт не улетит, то никакими способами его уже не вытащишь, тем более, что бабло за ремонт уже заплатили. Мобилизовав все силы опытного производства, закончили ремонт и подготовили самолёт к полёту. В назначенный день весь персонал КБ вышел провожать последний самолёт, уходящий в небо с Ходынки.
Самолёт готов к взлёту, прошли все проверки, дана команда на старт.
Пилот, зажав тормоза, выводит двигатели на взлётный режим. Все зрители замерли, хоть по расчетам пустой самолёт легко оторвётся от земли и наберет нужный запас высоты еще до того, как начнутся новостройки, всё равно в воздухе чувствуется напряжение.
А в это время на другом конце поля, на стройплощадке, уже почти подобравшейся к полосе вовсю кипит работа. Бравые парни молдаване укладывают очередной кирпич в кладку гробницы аэродрома N1, заливают бетоном колыбель нашей авиации. Конечно у подрядчика сроки и о безопасности думают в последнюю очередь, работа не останавливается ни на минуту. Между делом строители замечают необычное шевеление на другом конце поля, их интерес привлекает большая белая птица, выкатившаяся из огромных ворот ангара. И вот эта птица тронулась с места и нехотя начала свой разбег. Она всё ближе и ближе, но кажется, что полосы не хватит. Работяги напряглись, выпустили из рук инструменты и у многих по коже пробежал холодок страха, кто знает, что взбрело в голову этим самолётостроителям?
Но вот оторвалось переднее колесо, машина пробежала еще немного, и стремительно, но благородно, как белый лебедь, оторвалась от бетона. На мгновение закрыв стройплощадку своей тенью, оглушая всех рёвом двигателей, она всё выше и выше лезла вверх, всё более удаляясь от точки старта.
Обе группы зрителей облегченно вздохнули. Молдаване продолжили работу, Ильюшинцы пошли пить горькую, а белая птица растворилась в московском мареве, навсегда унося с собой дух русской авиации.