НОВЫЙ НАБОР.

Как поступают в военное училище?
Да очень просто! Бежишь в военкомат, берешь направление, собираешь остальные документы, хватаешь все это в зубы, задницу в горсть и вперед.

С чего все начинается?
Естественно с медкомиссии! При поступлении здоровы все. Это потом уже выявляется целый букет хворей. Это потом командир роты будет скрипеть зубами на всякого, кто вместо наряда норовит отсидеться-отлежаться в санчасти. А при поступлении здоровье лучше, чем в момент появления на свет Божий.

В каком качестве пребываешь до зачисления?
Всем поступающим тут же присваивается звание «кандидат». Кандидат чего? Ну, не наук же! Наряды, работы и приборки - все с первого дня, в Вооруженных Силах обслуживающего персонала нет и быть не может. Разношерстную публику в форме одежды «кто в чем» формируют в роты - и все это стадо называется «новый набор». Рота «нового набора», взвод «нового набора» - все в Вооруженных Силах должно иметь свое название, армия не терпит вакуума в терминологии. Иначе будет непонятно.

Что на службе самое трудное?
Её начало. Когда все в первый раз. Первый наряд, когда кажется, что время для тебя остановилось. Первые строевые занятия. Первое чувство голода. Первая баня. В общем - все первое. Второе тоже трудное. И третье, и четвертое... Но когда выработался рефлекс в строгом соответствии с теорий Павлова, установился ритм, когда ты уже ничему не удивляешься и не ждешь ничего нового, неожиданного - вот тогда становится легче.

А как попадают в разведчики?
Мы попали, можно сказать, случайно. Работали на камбузе, все в дерьме от пяток до макушки. Заходит какой-то мичман:
- Мужики, дайте-ка свои аттестаты... посмотреть!
На, смотри, жалко, что ли. Посмотрел, часть аттестатов вернул, а остальным говорит:
- А эти... Давай отойдем в сторонку, поговорим.
Отошли.
- Хлопцы, вот вы... хотите учиться на четвертом факультете?
- А это что?
- Поступите - узнаете!
- Да ты чего, дядя? Приглашаешь, а куда - не говоришь. Кота в мешке продаешь?
Ничего не стал объяснять этот старый пройдоха, переписал наши фамилии и пропал.
"Да и хрен с ним", - подумали мы. Однако мичман через час появился и снова к нам:
- Пошли, мужики, начальник факультета приглашает.
Собралось нас человек шесть. Начфак сидит важный и начинает знакомиться. Где родился, где крестился, кто родители, чем занимались, чем увлекались...? Был среди нас один грузин по фамилии Цивцивадзе. Начфак ему:
- Как Ваша Фамилия?
- Цивцивадзе.
- Национальность?
- Русский.
-???, - брови у начфака полезли вверх, - А папа ваш, извиняюсь, кто по национальности?
- Грузин.
- А мама?
- Грузинка.
- Так какой же ты, к грузинской матери, русский? Свободен!
Ну, сильно парень хотел быть русским! Местные остряки даже фамилию ему подправили, привнеся в нее некий "русский душок" - Цивциебжежтвоювадзе.
Когда мы остались впятером, Дронин нам кое-что поведал, но не более...
- На мандатной комиссии проситесь на мой факультет, - заключил он, - если не передумаете.
На этой самой комиссии всех, кому Дронин предложил учиться у него, попали на четвертый факультет. Мичман Трясорук (тот самый) по заданию Дрона уже не один набор проводил разведку среди кандидатов, тщательно отбирая будущие кадры. Делалось это втихаря, не привлекая внимания, чтобы не накликать гнев начальников других факультетов, особенно «папы Шульца» - начальника факультета радиосвязи капитана 1 ранга Карташова.

А после зачисления волосы стригут наголо, как в армии?
Не знаю как сейчас, а в наше время стригли. Но мы пошли дальше. Кто-то из наших умников авторитетно заявил, что если голову после стрижки еще и побрить, то волосы будут расти как у Анжелы Девис. А кто брить-то будет? Никто же не умеет! Святой воинский принцип: «не умеешь - научим, не хочешь - заставим», тут же был реализован практически. Если никто не умеет, значит....
Заставили Володю Болотского, расположились в умывальнике и приступили. Обрабатывая безопасной бритвой первую жертву, Вовик всю башку ему изрезал. Тот, искренне жалея, что оказался первым, крыл «парикмахера» последними словами, орал, что такой изувер запросто отрежет голову даже электробритвой. Со вторым получилось немного лучше, а третий вышел гладенький, как арбуз. Воодушевленный успехом, приобретя необходимый опыт и сноровку, Вовик стал даже покрикивать: «Следующий! Побыстрее, не задерживайте очередь».
Бритву он споласкивал в стакане и, когда там скопилось много пены, взял и выплеснул... в открытое окошко со второго этажа. Снизу раздался страшный рев, похожий на рев слонов в брачный период. Он залетел в подъезд нашего корпуса, поднялся по лестничной клетке и влетел в роту. Вблизи он был еще страшнее. Ревел, как оказалось, пробегавший под окнами какой-то капитан 3 ранга - в черной тужурке и весь в мыле. Сорвав с головы намыленную фуражку, он ткнул ее в нос дежурному по роте, сопровождая этот жест флотским набором непарламентских выражений.
Юра Прокопов вместе с висячим на поясе палашом чуть не грохнулись в обморок тут же возле тумбочки. Бледный, как смерть, он прибежал к нам с трясущимися губами: «Мужики, идите извиняйтесь, а то я руки на себя наложу». Мы всего могли ожидать от Юрика, но что бы старшина 2 статьи, до поступления в училище два года прослуживший на флоте, так наложил в штаны!... Пошли, извинились. Делов-то! Когда кап-три, злой, но нас простивший, умчался куда мчался, мы поняли - служба началась!