Мы сидели и глупо улыбались в холодном вагоне. Обниматься, целоваться и прочее не очень принято у мальчиков, тем более мы никогда не были друзьями. Поэтому сидели и тупо пялились друг на друга. Я был рад его видеть, да и он меня.
Три года после 1995-го года я старался не спрашивать, что случилось с двумя десятками призывников, двоих из которых направили в Тверь, 10-х - в учебку, а потом в Чечню, и 10-х сразу в Ростов-на-Дону в формирующуюся часть. В автобусе Игорь увидел меня и пьяно полез обниматься, крича всем «это Тимурыч, он английский знает, мы с ним из одной школы!» Мне было странно, что я, родившийся на два года раньше подавляющего большинства новобранцев оказался не самым старшим - Игорь был на три класса меня старше.
Пока добрались до областного военкомата, я вытащил его из пары драк, мы распили бутылку водки, закусывая холодными яблоками и солёной кониной. Мерзкий привкус водки и холодные куски яблока мне казались вполне уместными - всё-таки нормальная жизнь закончилась, что будет дальше, мы не знали.
По командам нас тоже разобрали быстро - мы едва успели попрощаться с Игорем. Меня забрал капитан Маслов с красными капиллярами на лице, он сразу начал договариваться со мной об электроинструменте для части.
И вот весной 1998-го года мы сидели в промёрзшем вагоне первой электрички на Москву и скалили зубы. Чего говорить-то? Он увидел, что я жив и здоров, я увидел, что он вернулся, да ещё и с полным комплектом рук и ног. Я отслужил полгода в Твери, а он бегал как джейран по горам, завоёвывал свою медаль.
Я учился на пятом курсе, а он работал могильщиком на Хованском. Мы сидели и улыбались.