Гроза морей.

(окончание)

Итак, ура, мы вышли в море. Аплодисменты и овации стихают быстро, началась служба.
Третьи сутки без сна, адреналин кончился уже давно. Усталость со всей дури, как киянкой, лупит по башке. Флагманские коварно разделились на две смены. Днем неслаженный экипаж дрючит первая смена, ночью его же, но уже вторая. Постоянные тревоги, боевые и аварийные; всплытия-погружения, короче, на третьи сутки наш каплей (нач. РТС) начал отчетливо видеть и слышать глюки. Метрист КП 1 Р, игнорируя присутствие в КП «флажков», просто и без затей начал падать головой прямо на ИКО радара. Ухом и лбом на отметки от целей. В том числе на отметки опасных целей.
Ночь. Глубина 60 метров, корабль по сценарию учения должен придти в точку старта, отработать пуски, потом прорвать строй противолодочников и, конечно, не попасть «под выдвижными» под наших воздушных орлов на ИЛах, которые тоже вдумчиво ищут эту груду железа с безумно уставшими людьми внутри. Предполагается, что вот такая боевая «дрючьба» должна сладить экипаж. Говоря иными словами - из колхоза «40 лет без урожая» потихоньку делают подводников.
Но не может такого быть, чтобы чего то не произошло. Напряжение и ожидание этого «чего-то» висит в воздухе как та Дамоклова алебарда, норовя упасть на выю командира. Дождались, мля! Перезвон колоколов фактической аварийной тревоги, истошный вопль по «Каштану», - большое поступление воды в 8-м отсеке! Ну, вода и вода, ее вокруг лодки много, но дальше началась совершеннейшая мистика.
Здесь придется сделать небольшое отступление и объяснить, откуда все это взялось и в таком количестве.
Как выяснилось гораздо позже, незадолго до этого вопля командир турбинной группы - старый перечень в звании старшего лейтенанта Серега Кислов, философ и раздолбай (как все флотские философы, ибо одно есть следствие второго) направил молодого моряка в трюм с напутствием: Ты там это, сынок, найдешь впускной клапан 4 контура на трубе охлаждения (который путем циркуляции забортной воды охлаждает арматуру 2-го контура), так ты его открути побольше вручную. А то видишь, бля, температура в контуре высокая и не падает, сволочь, нихера. Скоро тут у нас пляж в Сахаре начнется с лампами, заместо солнца. Боец весь в молодецком энтузиазме находит этот клапан и начинает его выворачивать. Покрутил малехо, потрогал, горячая труба. Еще покрутил. Те же яйца, только в профиль. Довернул до упора, дальше не идет. Зашибись! Потрогал рукой - ой, мля, горячая! Заметим, что за те пару минут, когда он все это крутил, особого передвижения воды в несколькокилометровой трубе, естественно, не произошло. Остывать она, видимо, стала, но медленно и неубедительно с точки зрения бравого моряка. Что делает в такой ситуации инициативный матрос? Правильно - проявляет флотскую смекалку. Он вставил в вентиль «мартышку» и так аккуратненько, со всей дури наебнул по ней кувалдой. Результат сказаться не замедлил, не ожидая такого удара судьбы в лице морячка второго года службы, арматура, разобранная на комплектующие и не очень, включая все кишечки клапана, незамедлительно вылетела в отсек, а забортная водичка струей, диаметром 17 см, да под давлением в 6 «очков» уперлась неслабым фонтаном в подволок. Тяготы и лишения - налицо, но боец в ужасе не может даже подойти с пластырем к столбу воды. Вот тут и возник тот самый вопль по «Каштану».
Бондарев сообразил сразу, что началась веселуха, и первая его команда была - пустить помпу на осушение трюма! С этого момента и пошла сплошная мистика с заморочками. Помпа работает, вода не убывает. А наоборот, прибывает в трюм! Помпа работает! Старший почесал репу (каковая процедура очень помогает в думательном процессе) и велел подвсплыть на 30 метров. Попытка утопления лодки продолжается - вода прибывает, помпа молотит вовсю без каких либо внешних эффектов. Командир решил «дать воздух» в восьмой, чтобы парни смогли под противодавлением, созданным в отсеке, наконец пластырь на дыру завести. Ха! Три раза с переплясом. Дали, но не тут-то было, надулась вся корма, от пятого до десятого отсека. Шутки кончились. Вышли в море с разгерметизированными отсеками. Вот тут то все вспотели.
В такие минуты думаешь, вот, мля, Сигизмунд, ведь говорила же мама, не заплывай, сынок в море за буйки, хоть в плавках, хоть в лодке.
Уголок РТС, потея от адреналинового ужаса, молча наблюдает за деловой суетой механиков. Руководство по борьбе за живучесть на наглядных, так сказать, примерах. Вова остановившимся взором уперся в Бондарева и думал: Ну вот, командир, ты же видишь, помпа не справляется, давление не держится ни хрена, вода прибывает, почему и откуда вода пошла - непонятно. Давай уже будем всплывать, продувать среднюю группу главного балласта! Пора! Ну, обнаружат нас самолеты, проиграем Приморской флотилии надводных кораблей, получим двойку за учения. Так и только делов. А зато как жить-то хорошо! Услышал, он эти мысли или самостоятельно к такому же выводу пришел, но выждал еще для порядка минут 15, до очередного доклада-вопля из восьмого, - вода продолжает прибывать, общее поступление - 12 тонн! Оглядел орлом-командиром ЦП - а у боцмана джойстик на Шпате на всплытии стоит, пароход на ходу 8 узлов с трудом удерживается на заданных 30 метрах. Аварийное всплытие! УФ! Камень с души, вода из балластных цистерн. Сдуревшим китом лодка вылетает на поверхность, где и началось второе отделение цирка, под названием «мастера военно-морского дела. Для начала Ботя отстрелялся в Ил-38 неправильным кодом. Ил не замедлил сообщить об этом в ГШ. Там удивились, но виду не подали, а прислали нам персональное радио: «Срочно уточните и доложите ваши координаты!» Деваться некуда. Признались, что это мы тут шалим...
Со всем этим букетом фокусов и, добитой всеми этими приключениями, командой болтаемся безвольной железной колбасой в надводном положении в советских терводах. Параллельно пытаемся разобраться в этих непонятках.
Подошли противолодочники, БПК «Петропавловск», еще 3 номерных СКРа, пригласили наших флагманов на борт позавтракать и заодно план дальнейшего совместного плавания причесать. Разумеется, вежливо сочувствуя и скорбя безмерно.
Механики сделали сорванный клапан. Начали разбираться в категорическом нежелании помпы качать воду из трюма за борт. Проверили - работает. Работает, сука, а не качает. Гоняет внутри себя воздух, а воду не желает. Водобоязнь какая-то у девайса. Спустились в трюм, посмотрели в яму. Стоит вода, и помпины шланги в нее уходят. Конвульсиум механиков ни к какому положительному итогу не приводит. Но тут в дискуссию, нарушая всяческую субординацию, влез трюмный турбинист, выходец из солнечного Ашхабада, неунывающий Мансур в длинной горячей мусульманской скороговорке и русского мата, как то подозрительно часто проскальзывало знакомое слово, - «саляфановий плонкя». Серега Кислов приступил к допросу. По итогам от убиения наиболее циничным образом воина спасло наличие рядом с Серегой других офицеров. Оказалось, во время погрузки фильтров с них снимали пластиковую упаковку и не долго думая, сбрасывали в трюмы, с глаз долой. Мусора нет, чистота и выносить ничего не нужно. Мансур и командовал этим процессом. Естественно, что когда помпу пустили, на входе собралась пробка из этого самого пластикового мусора. Помпа грохочет на весь отсек, гоняет внутри себя воздух, вода в нее не поступает, зато хорошо поступает из вырванного клапана забортная вода прямо в военморовские все более перекашиваемые морды. В воде пластик, забивший всос помпы не видно и нихера непонятно героям-подводникам, не склонным к мистическим раздумьям, отчего такая невезуха.
На гребне всех этих неудач, это когда уже прошел разбор «полетов» и по радио из Москвы получил экипаж поощрения и поздравления от командования, Бондарев, глядя на молодого старпома, произнес свою историческую речь, посвященную высокому профессионализму второго экипажа К-415. Апофеозом ее была фраза: «...а начальнику отдела кадров Камчатской флотилии нужно ба-а-а-льшой (пауза) САМЫЙ бальшой орден на грудь повесить за то, что он вас всех мудаков в один прочный корпус спихал и ко мне, в Приморье отправил, млять!!!»

Как ни странно, но после этого контрольного выхода допустили таки славный экипаж к самостоятельному несению боевого патрулирования, и тут же ушли мы на 3 месяца. Но Бондарев дело на самотек не отпустил и пошел с нами старшим на борту. За эти 3 месяца тот колхоз, чуть не утопивший своими руками пароход, превратился в нормальный боевой экипаж. В торпедную атаку выходили по 2-3 раза на любую зачуханную лайбу. Разнообразные вводные, тревоги и прочие извращения буйной фантазии старшого не давали расслабиться и сильно разнообразили жизнь. В результате, когда сразу после возвращения лодку тут же отправили на торпедные стрельбы, экипаж отстрелялся на «отлично». После чего лодка встала «в линию» совершенно равноправно.