Марату и всем моим боевым товарищам —
живым и павшим — посвящается.

****

Командир группы спецназа ФСБ (позывной — «Аргиш») ехал со своими бойцами на уазике («буханке») в один из отдаленных уголков горной Чечни якобы в расположение сводного подразделения федеральных сил. Так, во всяком случае, спецназовцы говорили о своем маршруте любопытствующим. На самом деле цель поездки этого и нескольких других небольших отрядов, добирающихся до общего места назначения разными путями, была несколько иной. Только об этом кроме них знали всего несколько человек в РОШе — региональном оперативном штабе. Те, кому положено было знать.
Наши военные постоянно пользуются здешней дорогой, местные жители привыкли к ним, да и боевики долгое время не проявляли себя в этих местах по-крупному — периферия, она и есть периферия. Ничего необычного занимающийся красной зарей на востоке день не предвещал. Ничего, кроме задачи, которую командиру группы поставил лично начальник РОШа. По сути, и это боевое задание было привычным для спецназовцев, вот только оперативные данные новые. Ох уж эти данные... Нет, «Аргиш» им, конечно, доверял. Но знал, что часто бывало и так: информация поступает свежая, хорошая — иди и бери по ней бандюков тепленькими, но нет! Уходят, ускользают они. А все потому, что осталась без внимания какая-нибудь «мелочь». По твердому убеждению «Аргиша», мелочей на войне вообще не бывает. Во многом благодаря этому своему кредо он уже долгое время без потерь водит по лесам да горам свою группу.
К противнику с уважением относиться надо. Кроме того, если хочешь добиться успеха, должен не только иметь представление о нравах, традициях и истории местного люда, но и понимать особенности здешних тейпов, знать какие из них дружат между собой, а какие враждуют, кто из авторитетных людей к какому из кланов принадлежит. Еще очень желательно иметь среди местных жителей хороших знакомых и даже друзей.
О большинстве из своих здешних знакомцев «Аргиш» никогда никому не рассказывал. Зачем подвергать опасности источники информации? С их помощью он проверял и перепроверял разведданные. И не лез на рожон. А если что и делал, то это, как правило, находило поддержку у большинства местного населения: многие доморощенные головорезы и пришлые арабские наемники давно уже успели стать «кровниками» жителей района. Потому и «сдавали» местные их охотно, мстя за накопившиеся обиды. Правда, на работу с агентурой уходило время. Между тем, начальство, как всегда, гнало вперед, требовало быстрых результатов. А куда гнать, люди-то дороже! И потом, подчиненные - это уже не просто безликие офицеры и прапорщики — это почти семья, а в некоторых случаях даже больше, чем семья! Случись с ними, боевыми друзьями-товарищами, беда, как он, командир, будет смотреть в глаза их матерям, женам и детям?..
Отвлекшись от своих мыслей, «Аргиш» дал команду на остановку. Пусть ребята отдохнут от тряски, разомнутся, а он пока поговорит с нужным ему человеком. А вот и он — дровосек из местных. Уже маячит на дороге. Пока Ночхи «подгребал» к ним, спецназовцы «вывалили» из машины. Отдых отдыхом, но и тут необходимо быть готовым отразить внезапное нападение максимально эффективным образом. Поэтому никто не позволил себе расслабиться, хотя человеку неопытному могло показаться, что федералы ослабили бдительность: вот же — их позывной «Гоблин» безмятежно потягивается, другой боец — «Ингиз» сосредоточенно разминает затекшие ноги, а «Якуб» жадно затягивается сигаретой... В общем, каждый непринужденно занят своим делом. И только опытный вояка поймет, что все они незаметно, но очень внимательно контролируют окружающую обстановку. Водитель тоже вышел из автомобиля, но дверь не закрыл и двигатель не заглушил.
Несколько слов приветствия подошедшему дровосеку, быстрый взгляд на дрова, полное безразличие к окружающему — на первый взгляд все выглядит обыденно: ну разговаривают о том, о сем двое. Так, пустой треп. Что с того?
Нохчи когда-то был чабаном, пас баранов, и потому прекрасно знал окружающую местность. Кроме того, как любой чеченец, с младых лет он прекрасно владел оружием и всячески стремился к лидерству. Но сам воевать не хотел. Такие, как он, представляли повышенный интерес для боевиков — кто-то же должен для них закладывать тайники с оружием, снаряжением и продовольствием. Да и другие грязные дела лучше делать чужими руками. Большинство бандитских главарей — профессионалы, зарабатывающие на чужой крови. У них есть даже специальные методические рекомендации, как создавать искусственные ситуации по вербовке, предварительно повязав кровью таких крестьян, как Нохчи. «Аргиш» когда-то помог этому чеченцу «отмазаться» и от своих и от чужих. Доверял ли офицер Нохчи полностью? Конечно, нет! Поскольку знал, что противник у него серьезный и в средствах не стесняется, не учитывать этого нельзя. Но надо отдать должное сепаратистам: контрразведка у них работает очень хорошо, и по любому намеку на подозрение человека, на которого оно пало, ждали жестокие, изуверские пытки. Да и членов его семьи могли не пожалеть. Свою безопасность бандиты берегли ревностно. А что до людей, так это же просто расходный материал! Боевикам все равно — им же тут не жить: сегодня они здесь, завтра там. Только остается после них жуткая, взрывоопасная смесь человеческих судеб и взаимоотношений, а порой и вражда, которая очень долго потом «рассасывается».
Итак, «Аргиш» не особо доверял Ночхи, но это был уже третий источник, подтверждающий первоначальную информацию, что давало командиру группы основание судить о почти стопроцентной достоверности ранее полученных сведений. А они гласили: скоро в одном из домов аула, что неподалеку от места, где сейчас стояла их «буханка», соберутся на разговор главари нескольких местных банд.
Место для сходки они выбрали весьма удачно, со звериной хитростью, поскольку война была их ремеслом и некоторые боевики в нем очень преуспели. Предгорный ландшафт здесь сильно всхолмлен. Холмы разновеликие, самой причудливой формы, зачастую густо поросшие труднопроходимыми лесами с густым подлеском. Почва чаще всего глинистая, но иной раз попадаются каменистые россыпи. Все это не прибавляет удобств при передвижении. Ко всему пространство между холмами изрезано крутыми седловинами, речными долинами и промоинами — довольно глубокими, от весенних паводков и обильных летних дождей.
Искомый дом находился на отшибе аула, на нешироком уступе невысокого, по здешним меркам, холма. За ним находился небольшой огород, задней стороной упирающийся в крутой откос, дальние грядки были в нескольких шагах от глубокой овражины, выводившей в речную долину. С левой и правой стороны и дома и огорода был крутой холм, от подножия которого к жилищу вела единственная, очень узкая дорога. Согласно устоявшейся бандитской тактике за подходами к месту сходки их главарей наблюдали два человека с вершин этого и находящегося напротив, через речную долину, холмов. Оба были снабжены портативными радиостанциями. Непосредственно возле дома охрану подступов к нему и возможных путей отступления бандитов осуществляли еще несколько чеченцев. Казалось, ими предусмотрено все — такая тактика неоднократно себя оправдывала.
Группа «Аргиша» бесшумно передвигалась в предутренних сумерках сквозь куски рваного, стелющегося ватой над дорогой тумана. Он в здешних краях в это время года — не редкость. Спецназовцы шли по единственной дороге, упирающейся прямо в ворота нужного им дома. Скажите, опрометчиво? Но в, казалось бы, самоубийственном решении командира группы была своя логика. Логика профессионала, каким был «Аргиш». С одной стороны, на стороне его группы была плотная пелена тумана, с другой — физиологически обусловленная дремотная сонливость раннего часа способна была сама по себе притупить бдительность любого, самого бдительного часового. Если долго не шевелиться в засаде, то к утру начинаешь замечать то, чего и нет. А вот реальные объекты запросто могут ускользнуть от внимания. Каждый, кто служил в армии и хотя бы раз стоял на посту в карауле в предрассветный час, это знают. Кроме того, любой отряд, ожидающий нападения, постарается защитить в первую очередь свои тыл и фланги. Поэтому там, о чем «Аргиш» знал наверняка, несли «вахту» наиболее опытные и обученные бандиты. Это они охраняли усадьбу сзади — на огороде, на откосах холмов и в расщелине, выходящей к реке. А на дороге, по словам информатора-дровосека, дежурили лишь двое местных жителей — родственников хозяина.
«Аргиш» имел все основания полагаться на своих ребят. Даже свое свободное время они тратили на совершенствование профессиональных и боевых навыков, тактического мастерства, слаженности действий. Неустанно перенимали лучший боевой опыт: учились у каждого, способного привнести в их действия что-то новое. Например, использование обычной веревки в самых неожиданных ситуациях или нетрадиционное применение разнообразных подручных средств — курток, стульев, песка и тому подобное. Особым почетом у бойцов «Аргиша» пользовалась бескровная охота: выслеживание, загон и захват зверя. Особым шиком считалось взять его живым и невредимым, подкравшись к нему во время лежки. Трофеями спецназовцев становились лисицы и волки, кабаны и олени. Редко кому из них удавалось взять зайца, и то была завидная добыча. Оружия, кроме силков и ловушек, не применяли принципиально: никаких ножей, а, тем более, огнестрельного оружия. Так что Рембо отдыхает. В пищу принимались лишь те звери, что смертельно пострадали во время охоты, но такое происходило крайне редко. Однажды «Гоблин» приволок за пятнадцать километров упакованного в веревки... небольшого лося! Тот дико таращил выпученные от страха глаза, а когда его перед строем всей группы под торжественную речь командира освободили от пут, он с перепуга кинулся вначале в населенный пункт, сопровождаемый хохотом и свистом веселившихся по-детски от души мужиков. Веселье было нешуточное, но только не для «Гоблина» и «Ингиза», которым пришлось с полной выкладкой (не бежать же просто так!) сопровождать сохатого домой, дабы тот не заблудился или не стал жертвой браконьеров. Потому в умении своих ребят передвигаться бесшумно и незаметно в любое время и на любой местности «Аргиш» не сомневался. Но тут в дело вмешался Его Величие Случай. Непредвиденный, он чуть не стал роковым.
Все дело в том, что в соседнем селении играли свадьбу. Как уже отмечалось выше, любой уважающий себя горец во все времена и любыми путями стремился иметь при себе оружие. А еще принято в здешних местах по праздникам и семейным торжествам из всех наличных стволов на радостях палить в небо. Так что, если из какого-то аула доносится канонада, то это вовсе не обязательно бой, возможно, что-то свое кто-то празднует. Об этой свадьбе знали и спецназовцы и боевики. И первые, и, тем более, вторые с обычаем были знакомы. Поэтому, когда перед рассветом кто-то из подгулявших друзей жениха решил выразить свои чувства пальбой, мало кто удивился. Однако у начальника охраны хозяина возникло какое-то неясное предчувствие. Лема давно воевал и обладал неплохой интуицией. Боевик неожиданно решил усилить посты. Он приказал одному пулеметчику на всякий случай занять позицию возле ворот, а автоматчику — место на склоне холма над дорогой метров за пятьдесят от дома. Произошло это за два часа до рассвета. Этого не мог предвидеть никто из планировавших операцию. В том числе и «Аргиш». Поскольку операция планировалась внезапной и скоротечной, численность подразделения была вдвое меньше обычного, а вооружение и экипировка соответствовали ситуации. Легкие бронежилеты обеспечивали лишь прикрытие жизненно важных органов, да и то только от поражения холодным оружием, осколками мин и гранат и в лучшем случае от пистолетных выстрелов. А идти пришлось на пулемет.
Муса-автоматчик сидел в засаде и про себя на чем свет стоит костерил не в меру подозрительного Лему, пославшего его сюда: «Какой дурак попрется по этой дороге?» Пулеметчик Тахир разместился более продумано и основательно, чем его товарищ. Да это и понятно: во дворе дома находилось много различного стройматериала — песка, щебня, камня и кирпича. Тахир, будучи опытным воякой, присмотрел себе среди этой свалки несколько основных и запасных огневых позиций с учетом путей отхода. Он ни на кого не надеялся. Знал, что в случае реальной опасности свои бросят его, а то и пристрелят, случись ему быть раненным. Обижаться тут не на кого — обычная практика. Он поступил бы точно также.
Легкими — то стремительно быстрыми, то неправдоподобно медленными тенями в пока еще ночной, но уже угадываемой предрассветной мгле, выныривая и тут же вновь исчезая, будто видения, сливаясь в тумане с рельефом окружающей местности, спецподразделение антитеррора приближалось к объекту захвата. Тяжелее всех было «Гоблину» — он нес пулемет. Силы в парне было немерено, тяжелый ПК в его руках словно терял вес, казался игрушкой.
Когда группа была уже готова к решающему броску, и мимо сонного Муссы незамеченными проскользнули почти все ее бойцы, бандиту то ли почудилось что-то в клубах тумана, то ли он и в самом деле кого-то разглядел. Чеченец судорожно вскинул автомат и послал вниз короткую очередь. Две шальные пули по закону подлости попали в незащищенные плечо и шею «Злыдня». Он успел перехватить оружие левой рукой, но падая на колени, задел прикладом за гравий. Раздался стук. Мусса стал «поливать» огнем дорогу, поняв, что дело неладное, но, не разобравшись еще, что к чему. Скорее всего, он так и не успел ни в чем разобраться. Группа залегла. Но местность была — хуже не придумаешь — укрыться негде. Тем временем Тахир тоже нажал на спусковой крючок своего пулемета. Тут же всполошились посты боевиков в других частях двора. Огрызнулись, было, огнем и тут же, накрытые вступившими в бой другими группами спецназа, затихли. Выскакивающих из дома боевиков в пылу боя в плен не брали. Двор был усеян их трупами. Назревал полный разгром. И только здесь, на дороге, они еще огрызались. Было ранено уже пятеро бойцов спецназа, причем трое из них довольно тяжело. Оружия, однако, никто не бросил. Каждый, в меру сил, продолжал делать свое дело ради себя и других.
«Ингизу» пулеметная пуля попала в голову, но вскользь, вырвала вместе с частью шлема и кусок кожи с волосами, отчего на несколько секунд боец утратил связь с реальностью и упал на левый бок. Именно поэтому ударившая ему в спину вторая пуля только скользнула по бронежилету под малым углом и ушла в сторону. «Аргишу» досталось сильнее: три пули Тахира прошлись по нему наискосок. Одна попала в левый глаз, очки выдержали, но пошли мелкой сеткой трещинок. Вторая — в грудь чуть ниже сердца, прошив бронежилет навылет. Третья разворотила тазовую кость левой ноги, но, слава Богу, прошла по краю. «Гоблину» пулемётчик перебил обе ноги выше колен.
Несмотря на яростный обстрел, никто в подразделении «Аргиша» не растерялся и не запаниковал. Все продолжали выполнять свою боевую работу. Определившись с местоположением автоматчика Муссы, кто-то из спецназовцев выстрелил в него из «подствольника»: граната сделала свое дело, и вражеский автомат замолчал. «Гоблин», будто не чувствуя боли в ногах, да так оно и было — в горячке боя не до этого — деловито установив пулемет, начал дуэль с Тахиром. Она получилась скоротечной и закончилась в пользу спецназовца. Убедившись, что с противником все кончено, он отвалился от пулемета, достал и уколол себе промедол, потом перевязал, остановив кровотечение, раны.
«Агриша», чуть не потерявшего сознание от потери крови, и удерживаемого от этого во время схватки только немыслимой для обычного человека силой воли, тоже перевязали. Его все время неодолимо клонило в обволакивающее, обещающее покой «никуда». Что ж, теперь можно и передохнуть: свое дело он и его бойцы сделали. Не так гладко, как хотелось бы, но ведь сделали! Проваливаясь в забытье, он слабо улыбнулся своим мыслям потрескавшимися от жажды, потемневшими от запекшейся крови губами.
Скоро бой в ауле затих. Но «Агриш» уже не слышал наступившей тишины...