ЗАПИСКИ НЕГОДЯЯ

Часть первая.

СТОРОЖ, БРАТ МОЙ.

Сразу необходимо предварить: автор уже выкладывал на сайте цикл армейских историй. Но в новом цикле речь уже не об армии - этот период жизни оказался, как у большинства, не таким уж и длинным. А ник пришлось сменить, потому что эти истории должны быть если не анонимными, то неизвестного автора, - мало ли кто может узнать о себе или о главном герое нечто новое и адекватно среагировать. Вполне возможно, старожилы сайта узнают автора, а, впрочем, он и не особенно шифруется, хотя, наверное, неправильно делает, потому что рискует (см. название цикла) изменить чье-либо положительное мнение о себе на противоположное по знаку. Но для предотвращения этой опасности есть универсальное средство - просто заявить, что все совпадения (в том числе и главного героя с автором) являются чисто случайными. Однако при всем том автор готов выслушать гневные замечания в свой адрес.
...А началось все совсем недавно - этой затяжной осенью. С лица города (да что там города - с лица Земли!) исчез Дом. Именно так, с большой буквы. Пафос здесь уместен, несмотря на то, что Дом был маленьким двухэтажным особнячком сталинского времени. В нем прошли десять лет жизни нашего героя, там он закончил одно тысячелетие и вступил в новое.
Теперь же, когда Дом снесли, и это место укрыто тонким сырым снегом, а сверху придавлено строительными вагончиками, - пришло время вспоминать. И грусть, которая предваряет, не противоречит веселью, царившему в темных коридорах Дома, в его светлых комнатах, в маленьком дворе - то заснеженном, то усыпанном хрустящими листьями, - грусть по той эпохе, которая, как казалось обитателям и гостям, никогда не закончится... А она и не закончилось, - успокаиваю я всех, кто собрался - даже тех, кого нет уже на Земле, как моего Дома, - она только начинается. Прямо сейчас.

У КАЖДОГО - СВОЯ ВОЙНА

Однако не лепо, братия, начинать с места в карьер, - нужна же какая-то, пусть и формальная, связка между двумя циклами. Не можем же мы вот так запросто, забыв о преемственности, взять, да и начать с чистого листа.
И то верно. Отложив на день это самое начало, вернемся и заново войдем в дверь, соединяющую и разделяющую две эпохи одного героя.
Сентябрь 1987 года. Перед нами - не по-советски загорелый старший лейтенант Военно-воздушных сил. Он возвращается. Точнее, он уже вернулся, и настоящее открывается дверью самолета, первым глотком забытого воздуха, запахом дождя и листвы, мокрого асфальта, - получи, распишись и пользуйся. Автобус-экспресс поглощает дорожную ленту, впереди разворачивается город на высоком берегу, и встающее солнце бежит, вспыхивая в тысячах его окон, стекает в свинцовую реку, плавит ее, - и сразу за мостом тень домов накрывает тебя...
Как вы заметили, герой пока без имени, - автор уже знает, как обозвать его на новом этапе, но в этой истории он заново родился, и не будем торопиться задавать ему судьбу. Он сам ее найдет - вернувшись туда, откуда ушел два с половиной года назад. Чтобы продолжить.
Добравшись до края города, он поднялся на седьмой этаж и позвонил в дверь. Он ждал, что откроет его друг, уже упомянутый в армейском цикле (назовем его Шамиль У.), - там, если кто помнит, они сидели под высокими тополями и философствовали. Но открыла его мама. После обязательных вскриков и вздохов, она сообщила, что Шамилька вот прямо сейчас выписывается из больницы.
- Из какой? - спросил гость.
- Из такой, - сказала мама, понижая голос. - На Владивостокской. Ты же знаешь: три «академа», так и не закончил, ушел с пятого курса. Вот и пришлось мне его положить, иначе в этот призыв покатился бы по твоим следам, только солдатом... Если сейчас туда пойдешь, как раз на выходе встретитесь...
И герой отправился в психушку.
Шамиль был непривычно лыс и размашист как Маяковский. Он шел так быстро, что его спутнику казалось нонсенсом отсутствие волос - они сейчас должны развеваться как знамя победы, - подумал он и спросил:
- Тебя там побрили, что ли?
- Нет, это признак перестройки в моей отдельно взятой голове. Я же тебе писал в армию, что ушел из института? А перед этим пересдал электротехнику. Мама договорилась с одним знакомым преподом, я для приличия учебник полистал, пришел, сдал на «хорошо», и только дома узнал, что ошибся кабинетом и сдавал совсем не по блату! Ты знаешь, путаниц в моей жизни много, но таких положительных - единицы! Короче, перевели на пятый курс, учись, заканчивай! А потом начался учебный год, и я понял, что не могу больше ходить в этот долбаный институт. Когда перед занятиями выпил два бутылька валерьянки, а потом блеванул, то решил: хватит! И забрал документы. Мама поохала про армию и договорилась с завпсихушкой, ее однокашником, чтобы положил. Вот ты, как тупой военный, скажи: осуждаешь?
- А чего мне осуждать? Каждому свое. Я-то уже отслужил, а ты, наверное, до сих пор маршировать не можешь - помнишь, как на строевой «паровозиком» ходил?
- Ну и я про то. Если уж ты там отупел, то что со мной станет? Ладно, пришли, сели, тетка-психиатр со мной беседует. А я перед этим неделю в библиотеке торчал, литературу изучал про психов. Изображаю буку, мычу под нос, что я ненавижу людей, что считаю себя гением, что пацифист, но всех перестреляю, если что. Тетка смотрит как-то подозрительно - да она сама параноик, сразу видно, - а потом спрашивает, почему я лысый. А лысый я, потому что все лето не стригся, мыл голову хозяйственным мылом, потом натирал волосы полотенцем, чтобы жесткие были, и укладывал. Надоело, решил химку сделать, идиот. Сделал. Посмотрел на себя в зеркало в парикмахерской, а там - синьор Робинзон, Роби-папуас, бля! И сделать ничего нельзя, стоят дыбом! Хорошо, кепку с собой прихватил. Хотя, в кепке вообще как Олег Попов... Огородами прибежал домой, ножницы схватил, обкорнался, а они даже короткие, как пружинки торчат. Потом сестра побрила налысо... Ну а психиатрице сказал, что волосы мне мешали, спать не давали, шептались между собой, - шшшш. Днем еще ничего, а ночью очень даже слышно. Вот тут у нее глазки засветились, начала писать быстро, и направление в психушку выдала... Поместили меня в общую палату на 6 человек. Я думал - час-два там побуду, переведут в отдельную, как главврач маме обещал. Хуюшки! Вечер наступил, никто не приходит. А рядом со мной парень лежит привязанный, головой крутит. Смотрит на окно, говорит: «Хорошие у вас стекла», на тумбочку с газетами: «Хорошие у вас газеты», на меня: «Хороший у тебя халат...». И такая тоска меня схватила, - ну нахуя, думаю, институт бросил? Встал, пошел в туалет курить. Стою, курю. Вдруг врываются два санитара, хватают меня за руки, выкручивают их со словами: «Ах ты, сука, кто тебе курить разрешал?» - и под дых коленом! Я ору - все же курят, я видел! А они: на халат свой посмотри, ты вообще из палаты только под конвоем, буйным не разрешается! Я кричу: я не буйный, главного позовите, это ошибка! - а они меня в позе рака по коридору волокут с подзатыльниками, и говорят: заткнись, сучара, а не то сейчас сульфу вкатим. Бросили на кровать - лежи тихо, если не хочешь, чтобы зафиксировали! В это время сосед совсем разбушевался, орет: «Отвяжите меня, я его зубами порву, у него голова голая, не могу терпеть, дайте ему шапку, холодно мне, скользко, щас упаду!». Потом я узнал, что он на флоте успел три месяца отслужить и двинулся. А, может, притворялся, но не думаю. И еще оказалось, что на меня «буйный» халат по ошибке надели. Но это только через неделю выяснилось. Зато, когда пришли переводить, я отказался. Сколько можно от жизни прятаться. Про тебя вспомнил, - пусть, думаю, эти две недели станут моей войной. Ты можешь не соглашаться, но у каждого - своя война. Что претерпел - потом расскажу. Зато теперь я - психопат по статье 7б, - армия мне уже не грозит. Главное, мы с тобой оба вернулись, - и жизнь только начинается!..

(продолжение следует)