Шаман

Шаман камлает.
- Бдиу-бдиу-бдиу! Вонг-бдиу-вонг!..
То тонкие и звенящие, то густые и тяжелые звуки копятся в апрельской ночи, наполняют ночь, ворочаются в ней. Время от времени ночь переполняется ими, и тогда звуки выливаются из неё рокочущим водопадом: РРРОНГ- РРРОНГ -ВОНГ! - Дзиньг-дзонг! - откликаются бубну нашитые на шаманский халат колокольчики.
- Господи ж ты Боже мой!... Ну, даст эта сволочь поспать наконец?! - Помощник дежурного по части лейтенант Сверчков почти оставил надежду заснуть, пристроив голову на руки. Руки его лежат на письменном столе. Стол стоит в каморке ДЧ. ПДЧ скрючился на стуле. - Дневальный! Дежурного позови!

Младший сержант Дима К., он же Митрич, дежурный по подразделениям, сидит в Ленинской комнате и читает подшивку "Красной Звезды". Полчаса назад он выиграл в нарды у Мухаметшина, дневального. Играли на двадцать щелбанов, и пальцы на руке у Димки уже почти не болят. Муха, раздосадованный проигрышем, сидит на подоконнике в начале "взлетки" и смотрит вниз, в курилку, на шамана.

Шаман продолжает камлать.
Зрелище само по себе сюрреалистическое, учитывая следующие обстоятельства.
Представьте себе ракетный полигон-космодром МО СССР.
Аэродром на его северном краю.
Казарму с маленьким плацем; в торце казармы буквой П вокруг вмурованного заподлицо в асфальт семисотлитрового старого котла стоят скамейки. Это курилка. Котел - это пепельница. Сейчас в нем тлеет какая-то жутко пахучая травяная смесь с явным преобладанием можжевельника.

Апрель 1991 года. На часах почти полночь. На втором этаже казармы дружно храпят шестьдесят младших авиамехаников и ворочается в своей каморке лейтенант Сверчков.
Главное событие ночи происходит в курилке. Вокруг котла пляшет человек с бубном в руках, в халате, увешанном разноголосыми колокольчиками и мешочками с табаком. Это шаман. Или Шаман; как ни назови его - не ошибешься. Человек обут в офицерские сапоги, его волосы украшены непонятно чем, торчащим во все стороны. Если бы мы могли проникнуть взглядом под его халат, мы увидели бы офицерский китель, галифе, портупею с кобурой. В кобуре - ПМ. На погонах - по четыре звездочки и по одному голубому просвету. На левом рукаве повязка "Дежурный по части".
Шамана зовут капитан Петров.
Капитан Петров - бортинженер корабля Ан-26.

Если при словах "капитан Петров" вы представили себе статного офицера с мужественным славянским (ну, или простым крестьянским) лицом, вы ошиблись. Петров - якут. Маленького роста, крепкий, кривоногий и круглолицый, с плоским носом и раскосыми глазами. Боевой офицер: работал "за речкой". Впрочем, "за речкой" работал почти весь полк, обе его эскадрильи - и "двадцать шестые" Аны, и "восьмые" Ми. Говорят, что часть экипажей из первой эскадрильи работала на Ан-12, но Димка в этом не уверен - в полку нет ни одного Ан-12.
Авиамеханики стараются избегать Шамана, когда он заступает в наряд - глаз его зорок, изогнутые ноги быстры, а хорей устрашает. Да-да, у Шамана есть "хорей"!
Представьте себе гладкий круглый шест, чуть более тонкий, чем черенок лопаты. Когда Шаман упирает один конец шеста в землю, второй оказывается чуть ниже его подбородка. Когда Шаман летит куда-нибудь, хорей лежит в грузовой кабине. Когда Шаман в наряде или на стоянке, хорей на его плечах; руки Шамана закинуты на шест. Отдыхают.

Рядовой Лозан однажды больно получил хореем по копчику. Лозан был дневальным, и ночью решил тайно сварить макароны. Где в казарме можно сварить макароны? Конечно там же, где варят картошку в мундире - в электрическом чайнике, в бытовке. Разницу между картошкой в мундире и макаронами Лозан счел незначительной, и стал, таким образом, первым и последним испытателем своего ноу-хау. Как назло, в тот самый момент, когда дневальный штык-ножом извлекал готовый клейстер из видавших виды внутренностей чайника (а на ТЭНе макароны банально пригорели) на чудный запах заглянул Шаман... Я же говорил, что он не расстается с хореем?..
Впечатлений от этого момента хватило многим. И рядовому Лозану (жестоко выдран и снят с наряда), и чайнику, который ошалевший боец со страху метнул в закрытое окно бытовки (второй этаж, недалеко от входа в казарму), и начальнику штаба полка майору Татаринову, который (будучи дежурным командиром) как раз подходил к казарме на предмет проверки несения службы суточным нарядом.
Шаман по природе своей особенно впечатлительным не был, и поэтому громы и молнии, извергаемые перепугавшимся (а потому особенно обозлённым) Татариновым пропали впустую.
- Ввввы!!!... - завывал Татаринов, тряся головой, и крупные осколки стекла разлетались брызгами с его шапки, - Внебрачный сын тундрыыы!... дежжжурный!... с какой-то сраной палкой!!!... оленей гоняете?!... я вас сам сейчас разгоню всех..!... чуть не убили!...
Ради полноты сцены добавим, что хорей невозмутимый капитан Петров из рук так и не выпустил.

Вообще говоря, мистики в авиации хватает и без служителей культа. Возьмем среднестатистического бойца ВВС. Спросим его: почему и отчего летает самолёт? Да, из школьного курса физики в голове застряли какие-то факты: ну там Жуковский, братья Райт (у продвинутых), мистическая сила (она же подъемная) у всех без исключения, особенно после ШМАС. Эта мистическая сила поднимает самолёт с грузом и живыми душами. Не будем далеко ходить, спросим у рядового Наронова.
- Наронов! Почему летает самолёт?
- Не знаю, тащ младший сержант! Я из второй эскадрильи!

Вторая эскадра - это Ми-8. Понятно, что вертолёты ввинчиваются в воздух вот этим вот большим винтом, как штопор в винную пробку. Маленький винт сзади поддерживает хвост, чтобы вертолёт, не дай Бог, не упал хвостом вниз. Потому что тогда поломается маленький винт - а у механиков и так работы выше крыши.

Но все знают чётко, что у Ан-26 всего одно крыло и три двигателя.

Память предков проснулась в Шамане не так давно, года два-три назад. Говорят, что толчком послужило острое желание старшего лейтенанта Петрова стать капитаном. После очередного отпуска, проведенного на малой родине, Петров поговорил с духами. С какими духами должен говорить уважающий себя авиатор? Конечно, с духами воздуха. Экипаж долго смеялся, но Шаман провёл обряд по всем правилам. За неделю до этого он подошёл к собиравшемуся уже на автобус командиру своего экипажа, майору Клюеву. Петров уважал своего командира, как рядовой ездовой пёс уважает матёрого вожака собачьей упряжки.
- Командир! - спросил Петров, - Ты хочешь, чтобы я наконец-то стал капитаном?
- Не возражаю! - засмеялся Клюев, - а что такое?
- Этого недостаточно, командир - нужно, чтобы ты именно хотел!
- Не понял? В смысле - нужно?
- Я поговорю с духами воздуха, командир. Покамлаю немного. Но! Есть проблема чисто технического характера - для себя я просить не могу ничего, кроме силы. А вот для тебя - попрошу без проблем. Захоти, командир!
Клюев засмеялся.
- Хорошо, я захочу - только можно, я две вещи хотеть буду? Например, одну - чтобы ты стал капитаном, а вторую - чтобы мне летом отпуск дали?..
- Можно, - серьёзно ответил Петров. - Только ты по-настоящему захоти, хорошо? Представь себе, что без этого ты не можешь жить.
Клюев пообещал, что представит, и перед сном честно представлял себе побережье Крыма, море, холодное пиво, загорелых девушек в купальниках и без - и Петрова. Петров почему-то был в синих трусах, кителе с капитанскими погонами и в сделанной из газеты пилотке.

В общем, через две недели в строевую часть командир и бортинженер пошли вместе, каждый за своим. Шли молча. Пару раз шагов командир останавливался, недоверчиво смотрел сначала на Петрова, потом на небо, хмыкал - и шёл дальше. Спрашивать сейчас о чём-либо ставшего Шаманом товарища ему было немного... боязно. Шаман невозмутимо шел рядом и жевал длинную травинку.

(продолжение следует)