4 КУРС И ВЫПУСК
(продолжение)

Еще одной проблемой на 4 курсе стало меньше, ибо годом раньше приказом Главкома ВВС в летных училищах для старших курсов был объявлен «свободный выход». Училищное начальство почти год протянуло с его внедрением в жизнь, но, как ни старалось, пришлось вводить перемены. В нашем батальоне в этот переходный период повелось так, что «женатики» после окончания самоподготовки или после ужина (как настроение у ответственного по роте будет) распускались по домам и обязаны были явиться к утром к построению на завтрак. Все прочие должны были получить карточку-пропуск, заменившую прежние увольнительные записки, у того же ответственного, если получалось его убедить. Женатики же имели эту карточку постоянно на руках. В выходные дни после окончания ПХД карточки раздавались всем желающим, за исключением «залетчиков» и очередного наряда. Но поскольку с введением такой практики патрули перестали даже замечать курсантов с 3 или 4 курсовками на рукаве, то смыться без карточки на пару часов при острой необходимости стало практически полностью безопасно. Ну, только если ротному лично попадешься... Так проблема «самоходов» потеряла былую остроту и уже не бодрила тело и не обостряла работу мозга, как в былые времена. Обратной же стороной этих демократических процессов стало то, что снять квартиру (комнату) за приличные деньги и на приемлемой дальности для пешего перемещения стало почти невозможно. Я чудом ухитрился уговорить пожилых владельцев «двушки» в Рабочем городке сдать мне свободную комнату сначала на пару недель, потом, когда ко мне присмотрелись, и до выпуска. Жили весело и интересно, я до сих пор помню Новый год с елкой и салатиками и своих «арендодателей»: бабу Лену и Константина Корниловича, глуховатого бывшего механика бывших авиаремонтных мастерских при местном аэродроме.
Запомнилась борьба с тараканами, которых в тесной, старой и теплой «хрущевке» было полным-полно. Всякие аэрозоли типа «Дихлофос» во-первых, не оказывали видимого влияния на популяцию, а отдельным представителям рыжего племени наоборот, опрыскивание придавало лишь спринтерской бодрости. Во-вторых, от тяжелого запаха хозяйке было плохо. Тогда через Серегину «тещу» - начальницу столовой был добыт некий порошок, которым ее снабжала медслужба училища. Наше доверие к нему упало почти до нуля, когда, открыв полотняный мешок с отравой, мы увидели внутри упитанного и бодрого пруссака. Естественно, попытка посыпания была предпринята, но никакого видимого успеха не принесла. Тут наступило лето и, возвращаясь с медконтроля перед парашютными прыжками, я в траве на задах училища отыскал бодрого и доверчивого ежа, который не только не предпринял попытки меня уколоть, но даже позволил почесать себе пузо, слегка развернувшись. Дома отпил молочка и уснул под нашей кроватью, похрапывая. А ночью вышел на тропу войны, сопя и грохоча когтями по деревянному полу. Пришлось часа в 3 ночи вынести его на свободу. А помог нам обычный китайский мелок «Машенька». Ну, тот самый, где сзади прикольная инструкция со словами: «...черви сразу пасют...». С вечера я изрисовал все плинтусы, углы и закоулки квартиры, а утром без хруста по полу нельзя было пройти. Мы с женой вдвоем быстренько смели основную массу в ведро. Ведра не хватило. Пришлось бегать два раза. И еще два или три дня прифигевшие от китайского ОМП тараканы бродили на дрожащих, подгибающихся лапках повсюду (стены, полы, потолки, полки в шкафах, в холодильнике и пр. неожиданных местах), с сухим стуком блямскаясь об пол и исполняя на спине «прощальный брэйк-данс». Внезапно поредевшая популяция была, естественно, потом восполнена путем переселения на освободившийся «лебенсраум» соседских рыжиков, но прежнего величия даже и близко не достигла. Тараканий прибой отхлынул от жилых комнат и жалко плескался в районе мусорного ведра.
Да, я же о самоходах... На первом курсе об этом и подумать было страшно - судьба и так висела на волоске, да и потребности ограничивались двумя основными столпами: пожрать и поспать. Первое удовлетворялось партизанскими набегами на чипок и в наряде по столовой, а про второе и говорить не надо. Вот на втором курсе "подвиг разведчика" приходилось совершать все чаще и чаще. На третьем границы самохода сами собой отодвинулись до «внешнего» забора, ограничивавшего жилую зону военного городка, а сходить на почту или в военторг стало возможно просто по кивку ротного/взводного, а иногда и без оного. На четвертом же курсе я вообще 3/4 ночей провел вне казармы.
Итак, как-то раз на втором курсе в январе под новый год приехала ко мне жена (тогда еще будущая), остановившись в гостинице «Хопер». Естественно, 31 и 1-го я у ротного выпросился. А второго пришлось идти «в разведку». С вечера извлек из кладовки спортивку и куртку средней легкости, затарил все в спальном помещении, оговорил детали с комодом (ком. отделения) и нарядом по роте. Через часик после вечерней поверки усталый ответственный по роте свинтил домой, а следом через запасной выход - и я. Казарму обошел сзади, набрав полные кроссовки снега, перебежал лунную дорожку до гаражей, идущих вдоль железной дороги (я уже рассказывал, что территория училища была поделена рельсами на две неравные части) и исполнявших роль забора с тыла служебной зоны. Там было ... э-э-э... ну, чуть меньше чем по пояс. Мне тоже уже было «меньше чем по пояс» и вдоль стенок гаражей в тенечке я прокрался на переезд. На переезде ярко светили красные фонари, заливалась сирена, а прямо поперек дороги, ведущей в штаб, стоял маневровый тепловоз. «Ну-ка, ну-ка», - сказал я себе и полез вверх по лесенке. В кабине было шумно и тепло.
- Когда отправляетесь, мужики?
- А ты кто такой?
- Дык, курсант. (И я поведал им свою историю появления на рельсах). Думаю, по шпалам идти, или, может, подвезете.
- А поехали. Садись, наливай чай из термоса.
И тепловоз тронулся, невзирая на красный свет семафора. Я благоразумно промолчал, согреваясь после упражнений в снегу горячим чайком.
- Служивый, мы тебя только до старого вокзала довезем, дальше сам.
- А нафига мне на новый? Я до «Хопра» и так добегу. Еще быстрее будет.
Тепловоз остановился на первом пути возле здания вокзала, я тепло попрощался с обоими хозяевами и припустил в гостиницу.
Утром я проклял все, пробираясь в училище по шпалам. Вы никогда не бегали по шпалам? Если ставить ногу на каждую - шаг получается слишком мелкий. Если прыгать через одну - получается кенгуру на рельсах, и после 30-50 метров сильно устают ноги, мельтешит в глазах и начинаешь мимо шпал промахиваться. Если пытаться не обращать на шпалы внимания - спотыкаешься практически о каждую. А спасительная тропинка, обязательно ведущая вдоль любых рельсов, засыпана снегом и непроходима. Чтобы уложиться до начала активной утренней жизни в училище, пришлось нестись, задыхаясь, на подгибающихся ногах как оленю. Успел. Прокрался по своим следам через черный вход. В условленное время щелкнула дверь, и я скользнул в теплое, уютно похрапывающее, наполненное густым портяночным духом помещение роты. Переоделся, минут за 10 до подъема вернул одежду в каптерку и... «Рота подъем, выходи строиться на утреннюю зарядку!!!»
Бли-и-и-ин!!!! Опять бегать...
В другой раз уже на 3 или 4 курсе после обеда перед заступлением в наряд надо было за чем-то в «Шанхай» сходить (это такой деревянно-избяной район города, очень «местноопасный»). Кратчайший путь пролегал мимо тира, пруда и генеральского домика к углу забора, где стальные пики резко переходили в кирпичную кладку. В этом месте стена была примерно по грудь ростом, а с тыльной стороны, возле гарнизонной комендатуры (да, мы обнаглели) стояли удобные мусорные баки, на обратном пути игравшие роль ступенек. Одна тропинка в снегу к «перелазу» была протоптана от угла нашей казармы, другая - от нового корпуса УЛО (учебно-летного отдела). Идем это мы с товарищем, а от УЛО еще две фигуры в шинелях в том же направлении движутся. Возле перелаза встретились... с двумя офицерами с кафедры АО и РЭО. Те топчутся, физподготовка уже не та, забор без ущерба для шинелей не преодолевается. Ну, у нас-то все отработано. Один подсаживает другого на забор, тот подает первому руку и затягивает наверх. Наверху переглянулись, протянули руки офицерам. Майор со старлеем радостно ухватились и мы их вместе с портфелями затащили наверх. Спрыгнули на баки, потом на землю, отряхнулись, пожали друг другу руки и разошлись кто куда. Эпизод демократии, ё-мое...

***
Пора бы немножко и об учебе, а то увалы, самоходы, дисканы...
Назначили нам по 5 часов налета на тренажере Ан-24. Сначала показалось маловато, но это до тех пор, пока с ним ближе не познакомились. Домик с тренажером КТС Ан-24 стоял в аккурат возле санчасти, за служебной территорией. Поэтому курсант 4 курса на вопрос любого офицера, остановившего его утром за забором училища: «Почему это вы не на занятиях?», смело мог отвечать: «Иду на тренажер\с тренажера». Разница же с TL-410 была разительная. Никаких гидравлических платформ, никаких планшетов, парящих над макетами местности камер, мигающих лампочками ЭВМ и пр. Залазишь в кабину, выключают свет, и ты делаешь вид, что летишь. Кабина была гражданского варианта, 2-х местная. Т.е. все оборудование, стоящее у штурмана и радиста, перекочевало к обоим пилотам. На практике это выглядело как фотообои с многочисленными циферблатами, шкалами, лампочками, табло, пакетниками и галетниками, АЗСами, предохранителями, которые занимали всю переднюю стенку кабины, поворачивали на боковые, стлались даже под подлокотниками кресел и загибались за спину. Свободными оставались только небольшие окна кабины и узкий проход между креслами. Два языка этих «фотообоев» захлестывали на потолок пилотской кабины и на центральный пульт между летчиками. Все это дышало, мигало, шевелило стрелками и требовало внимания. «Летали» по двое. Первый запуск двигателей проходил с участием инструктора, ибо нужные пульты, кнопки и приборы находились в совершенно неочевидных и неожиданных местах, включая положение «за спиной». Ну ладно, запустились, что дальше?
- Взлетай.
- Куда?
- Да прямо вперед и взлетай.
Ладно, высотомеры на 0, РУДы на взлетный, поехали. Пытаюсь на разбеге по привычке смотреть перед собой, но там только темное окно. Опускаю глаза в кабину - Ёпть!!! Стрелки компасов медленно вращаются по часовой стрелке. Значит, разбегаюсь я не по прямой, а по дуге большого круга. Пытаюсь педалями выправить это недоразумение, но стрелки не обращают на меня никакого внимания.
- Педалями не ерзай, там компаса крутятся - не обращай внимания, никак починить не можем.
Во, блин! Поднимаю переднюю ногу, пытаясь ориентироваться по скорости и АГД. Вариометр нехотя ползет вверх, высотомер накручивает высоту. Все крутится. Компаса, высотомер, вариометр, скорость. Ой, скорость не туда крутится. Падает. 180, 170, 160... штурвал от себя... поздно, вариометр с высотомером пошли быстро крутиться в обратную сторону.
- Все, на земле, тормози, потом взлетай еще раз, за скоростью следи.
- А...а...а... откуда известно, что на земле?
- Слева внизу лампочка загорелась «От педалей включено», значит, сработал концевик передней стойки. Значит, на земле.
Офффигеть... Взлетаю еще раз, пытаюсь построить «коробочку», используя вместо компасов «метод Хоттабыча» (см. байки про 2 курс), шепча себе под нос: «двадцатьодин, двадцатьдва... хватит», потом «сажусь». Загорается «От педалей включено». Все, меняюсь с праваком местами. Полчаса - и уже надоело. По-моему, больше 2 раз никто на тренажер не ходил, находя для себя на это время более полезные занятия.

(продолжение следует)