Субботний день. Вся наша семья в кои-то веки собралась в полном составе у родителей. После традиционного застолья и бани каждый выбрал себе занятие по интересам. В частности, мы с отцом и братом вышли во двор дома покурить, попить пива, да и просто поболтать на воздухе. За разговорами вспомнилось наше старое с братом увлечение, как мы, будучи пацанами, любили стрелять из батиной воздушки. Отец, посмеиваясь, ушел в дом, чуть погодя вынес коробку пулек и прекрасно сохранившуюся пневматическую винтовку. Передал игрушку мне и напомнил о случае, при воспоминании которого у меня слегка покраснели уши, а братик старший ржал, как волк из известного мультфильма.
Мне тогда было около пяти лет, брату, соответственно, 11. Росли обыкновенными сельскими пацанами, у которых был стандартный набор игрушек и увлечений, однако влияние дедов, бывших фронтовиков, сказывалось. И мы оба были уверены, что оба станем офицерами. А для военных очень важно было быть сильным и хорошо стрелять. С развитием силы вопросов не было, а вот с вопросами стрельбы было несколько сложнее. Стрелять мы могли только в присутствии отца, и только по тем мишеням, что он посчитает достойными. Весь семейный арсенал хранился в отцовском, запираемом чуланчике, но если ружья, ножи и мелкашка были в сейфе, то воздушка стояла рядом с ним. Во время летних каникул, в один из замечательных дней, мой старший брат Игорь осуществил коварную операцию: он проследил, где находится ключ от чулана, и когда родители ушли на работу, произвел «тайную операцию». Воздушка и пульки были изъяты с привычного места хранения и извлечены на свет божий. Вот она, минута славы. От зависти соседских пацанов у него захватило дух. Он был король. Соревнования по «пулевому спорту» начались немедленно. К расстрелу были приговорены практически все игрушечные солдатики и их бронетанковые силы. На мои вопли о том, что незаконно расстреливают и мое войско, последовала немедленная моя депортация с территории военных действий. Мои крики, что дайте, я своих сам расстреляю, ну хоть одного! не возымели должного воздействия. Аргументы о том, что я являюсь как минимум владельцем приклада такой занятной штуки, привели брата в бешенство и к весьма ощутимым для меня последствиям, в основном в области носа и самого низа спины.
После того, как ребята вдоволь наигрались, они собрались ехать на речку. Естественно, что меня в качестве кандидата на поездку даже и не рассматривали по причине вредности и малолетства. Рев и слезы на брата действовали слабее, чем на маму. И его решение было неизменным. От отчаянья и безысходности я в присутствии всех брату присвоил титул «штопанного гандона». И сам ошалел от собственной наглости. Это был залет. Да еще какой! Брат сел на велик, всем своим видом демонстрируя полный игнор. Слезы уже не помогали, от нанесенных в тот день обид, я готов был на все. Уже удаляющемуся брату я прокричал, что папке я все расскажу, и про солдатиков, и про воздушку. Уж этим-то я его наверняка достану. Но брат был невозмутим, в присутствии всех своих друзей мне было предложено подавиться своими сранными солдатиками. А если я хоть пикну про воздушку, родителям будет озвучено, кем и как я посмел назвать старшего брата. Приговор был без права обжалования.
Вечером отец был в самом благостном расположении духа. Копался возле машины, что-то мастерил. Я был на подхвате. Брат где-то гонял в футбол. А я был погружен в тяжкие размышления, обид за день было сильно много, обидчик должен быть наказан. Однако и я в течение дня отличился, батя разбираться не сильно будет. План был придуман и осуществлен мгновенно. «Пап, а пап» - затянул я - «Пааап, ну папа». Отец удивленно смотрел на меня, перед ним стояла статуя раскаивания, с понурой головой и очами долу. Отец приготовился. Пап, я сегодня Игоря «гандоном штопанным» обозвал. Отец от удивления выронил отвертку и заржал точно так же, как Игорь через тридцать лет. Как ты его назвал? Я уже через силу повторил. «Ну и за что ж ты брата так?» - проявил сочувствие родитель. Поняв, что план идет по намеченному, я, глядючи в пол, поведал: «А он воздушку твою из чулана стырил, а я не давал, вот и пришлось...» Отец ржал, как перепуганный. А далее я ему уже окрыленный реакцией поведал славный эпос моей борьбы с взломщиками и нарушителями. На следующий день велосипед стоял под замком в гараже, ключ от кладовки перепрятан. Нам с братом определен наряд по поливке огурцов и помидоров, причем мне, младшему, намного больший участок. А в конце следующего дня, когда отец выводил Игорю велосипед, он, держа меня за руку, сказал: «А Игорек так и не сказал мне, что ты его обозвал...». Я потом брату сам сказал, и солдатиков отдал.
Вспоминая об этом, у меня всегда краснеют уши, а батя с братом ржут как волк из известного мультика.