Майор Ушаков

Патруль городской комендатуры всегда оставлял у меня двоякое ощущение. С одной стороны, для неизбалованного увольнениями военнослужащего секретной части лишний повод легально побывать в мире гражданских. С другой стороны, необходимость отлавливать таких же точно солдат-срочников и доставлять им неприятности. Да плюс еще подготовка формы одежды, которой приходилось уделять очень много времени. К примеру, пришивать верхнюю пуговицу "фланки", которая как потерялась на седьмом месяце службы, так и не находилась больше до самого ДМБ. Или отпарывать шикарную подшиву из половины простыни и пришивать уставную, которую иначе как "гандончиком" (прошу прощения) никто не называл. Офицеры комендатуры очень любили проверять перед заступлением внешний вид патрульных, а вернуться к горячо любимому ротному с замечанием - далеко не то, о чем можно мечтать. Самые умные перед выходом меняли свои ремни с латунными бляхами на "портупеи" - их проще привести в идеально блестящее состояние. Менялись и берцы - почему-то "комендачи" терпеть не могли роскошные "омоновские" гады - мягкие и удобные, не то что штатные "крокодилы" с гвоздиками в подметке. Да и тянуться как новобранцу, изображая чудеса строевой выправки, перед каким-то старлеем (а у нас в караулах и полковники первыми отдавали воинское приветствие) было неприятно.
Этот майор маленького роста понравился нам сразу. Не смейтесь - о "летунах" в качестве старших патруля слухи ходили только положительные, а на нем была именно синяя форма. Кроме того, на кителе майора было тесно от наградных колодочек, а это тоже хороший признак: бывалый офицер по пустякам докапываться не станет. Окончательно разрядило обстановку крепкое рукопожатие. Мы представились. Майор назвался Ушаковым. Почему-то эта "морская" фамилия показалась смешной в применении к маленькому майору.
- Ну, давайте, что ли, пройдемся, - сказал майор, когда мы вышли из метро у станции... - Послужим, так сказать, Родине...
И мы-таки прошлись. Сначала майор долго беседовал с вокзальным комендантом, а мы в это время изучали зал ожидания, особенное внимание уделяя, однако, не людям в военной форме, а барышням. Весна выдалась теплой, и, как говорится, "проклюнулись первые коленки". И не только они... гм. Майор подкрался совершенно бесшумно, так что я даже вздрогнул.
- Бойцы, а что это за чудо вооон там за колонной прячется? А не проверить ли нам его?
Чудо действительно имело место. В центре страны, вдали от морей и океанов, стоял, укрывшись за колонной, матрос в белой парадной (не помню, какой номер) форме и бескозырке. У ног его лежал коричневый чемодан. Похоже, собрался морячок на дембель или в отпуск, а тут подкрался пушистый полярный зверек в виде нас.
Заходим с двух сторон, отрезая матросу пути отступления. Майор, вопреки ожиданиям, качественным "подходом к начальнику" не заморачивается. Зато сразу становится ясно, почему морячок пытался укрыться от глаз патруля - легкий запашок алкоголя ощущается даже на расстоянии. Майор допрашивает матроса, а нам это скучно, мы возвращаемся к обследованию окружающего нас прекрасного пола. В финале разговора никто не сомневается. Но, обернувшись, мы видим, как матрос исчезает за углом, подхватив свой чемодан, а майор, улыбаясь и покачивая головой, подходит к нам. Видя недоумение на наших лицах, Ушаков пояснил:
- В отпуск паренек с Балтики домой добирается. Ну, выпил по пути, а зато погляди - форма отутюжена, ремень сияет, "беска" (бескозырка) первый сорт! Все девки на деревне его. А мы его в комендатуру, строевой заниматься... Нехорошо. Пусть едет.
М-да... Побольше бы таких майоров. Интересно, откуда он родом? Но майор, словно прочитав мои мысли, задает этот вопрос первым. Услышав, что я вятский, он задумчиво говорит:
- Почти земляки. Я там в ... (не помню!) году летно-техническое училище заканчивал, знаешь?
Кто же не знает КВАТУ - военно-авиационное техническое училище! Еще в детстве мы лазили по вертолетной площадке, нещадно гоняемые курсантским караулом, спешили потрогать узкие хищные Ми-24 и пузатые "шестерки". Только одного места мы избегали как огня. Там в 1986 году приземлился гигант Ми-26 из Чернобыля. Его давно разрезали и захоронили, но шестовки с треугольниками "радиации" стоят и по сей день... Да, отвлекся.
- А не зайти ли нам, земляки, в кафе? - спрашивает Ушаков. - Угощаю. Только, чур, без обид - вам только кофе. А то комендант не поймет, вам же хуже будет! А мне уже, по-большому счету, все равно, пенсия выработана. Болтаюсь вот тут по городу с вами...
Кофе так кофе, какая разница. Выпить мы и в части можем, а вот поговорить с "земляком" за жизнь, да еще в майорском звании - редкость. Сидим, пьем - мы кофе, майор кофе и коньяк. Я сейчас уже точно и не вспомню, что он нам рассказывал, что мы ему. Тогда наши воспоминания казались абсолютно эквивалентными, равноценными. А вот что врезалось в память - увидел на его кителе какой-то тусклый крест, и принимая его за очередной российский новодел, сказал что-то вроде: жалеют наши эмаль на награды. Ушаков тоже взглянул на крест и сказал: "Да нет, ребята, это не российский. Это никарагуанский, "Орден доблести". Просто так сказал, как о само собой разумеющемся. Расспрашивать я постеснялся, да и меня тогда очередное увлечение посетило - интерес к военной технике. Так что я его больше про вертолеты спрашивал, про вооружение. О "Ми-24" он знал решительно все. Про новый же и разрекламированный Ка-50 сказал лишь одно: "Для него пилота надо готовить как летчика-истребителя. Один много не навоюешь, когда и летать, и стрелять, и за землей наблюдать. Зря они на операторе сэкономили..." Хотя пушку 2А42 он оценил - хорошая идея, говорит, боекомплект у нее правильный, по наземным целям работать. Но все равно, "двадцать четверки" он, по-моему, любил больше всего.
Дальше мы долго бродили по закрепленной территории, поймали двух-трех срочников за нарушение формы одежды, одного капитана - за небрежное отдание воинского приветствия (Не люблю штабных сволочей, - процедил майор, отпуская капитана). А потом нас срочно вызвали на помощь другому патрулю - бойцы полка ППС ВВ срочной службы по пьяной лавочке оказали сопротивление, напали на патруль. Когда мы прибежали, все уже закончилось, буянов грузили в "шестьдесят шестой" комендатуры. Старшим патрулей стало не до нас, а вскоре подоспел и сопровождающий из части. Больше майора Ушакова я не видел, хотя в патруль попадал еще неоднократно.